И... Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один.
Ничего не сказано о его молитве, ничего не сказано о том, что он делал там, — одно только слово «помолиться». Здесь совсем не имеется в виду какая-то молитва. Достаточно быть в молитвенном настроении. Когда вы что-то говорите, это не молитва. Перед Богом или перед Существованием вы должны быть просто уязвимым, восприимчивым — это и есть молитва. Вы ничего не говорите. Наоборот, вы должны слушать — что Существование хочет сказать вам? Так что если вы собираетесь молиться, не говорите ничего. Бог всегда знает, что вы собираетесь сказать. Это глупо, это нелепо. И что вы можете сказать, что вы должны говорить? Все это вздор. Все, что вы говорите, есть не что иное, как желания, требования и, в конечном счете, жалобы. А молитва с жалобами — это не молитва; молитва с глубокой благодарностью — вот что такое молитва. Нет нужды говорить что-либо, вы можете просто молчать. Молитва — это не разговор, это слушание.
Итак, ничего не говорится о том, что делал Иисус в своей уединенности. Просто говорится «помолиться наедине». Он уходил от всех, он оставался один. Это и есть молитва — быть одному, когда не ощущаются другие, когда другие не стоят между вами и Существованием, когда вы уязвимы, открыты, когда легкий ветерок Бога может беспрепятственно проходить через вас. Это очищающее переживание. Это омолаживает вашу душу. Это удаляет всю пыль, которая обычно накапливается в вас. Быть с Богом просто означает быть одному. Вы можете упустить самое главное — если вы начинаете думать о Боге, то вы не один. Если вы начинаете что-то говорить Богу, то в своем воображении вы создаете другого. И тогда ваш Бог ничего не делает — он просто ваша проекция. В этой проекции все другие, которых вы когда-либо знали: там будет ваш отец — всякий раз, когда вы обращаетесь к Богу словом «Отче», будет присутствовать ваш отец как часть вашей проекции. Молиться — это не значит говорить что-либо. Это просто безмолвие, открытость, это готовность слушать — это слушание. И нет никакой необходимости верить в Бога, потому что это тоже проекция. Единственная потребность заключается в том, чтобы быть одному, чтобы иметь возможность быть одному, — и тогда вы немедленно с Богом. Всякий раз, когда вы один, вы с Богом. Говорить «с Богом» не совсем верно, потому что это подразумевает, что здесь присутствуете и вы, и Бог. Лучше было бы сказать, что всякий раз, когда вы один, присутствует Бог, присутствует молитва, а вас нет.
Молитва — это тот аромат, который появляется всякий раз, когда вы готовы к уединенности. Она возникает всегда, когда вы не боитесь остаться наедине с самим собой. Что-то раскрывается внутри вас подобно лотосу, и этот лотос находится в гармонии со всем, что вас окружает. Вы растворяетесь, вы встречаетесь с окружающим и сливаетесь с ним, границы исчезают. Бог есть, вас нет.
И... Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один.
Почему вечером? Почему не раньше? Потому, что уединение требует больших приготовлений... он должен был отбросить все впечатления, которые он накопил за весь день, пребывая среди людей, в толпе... он отбросил все впечатления... пыль... к вечеру он остался один, к вечеру он достиг состояния, когда не шевелится ни единая мысль; он достиг состояния, когда пламя сознания не давало никакого дыма. К вечеру он стал центрированным, к вечеру он вошел в глубокий покой внутри себя — он вернулся домой.
А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.
…А ученики должны были перебраться на другой берег. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. Это притча, иносказание. Иисус один или, другими словами, Иисус со своим Богом. Иисус пребывает вне времени и пространства, но его ученики плывут с одного берега на другой. Другой берег означает Бога, запредельное.
А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.
А ветер в этом мире всегда противный, а море всегда волнуется, потому что это море желаний, потому что это море невежества. И ветер всегда противный, потому что это море конкуренции, ревности и ненависти, море насилия и агрессии — ветер всегда противный. Иисус вне этого мира, один, центрированный, но его ученики изо всех сил стараются перебраться на тот берег.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
Это прекрасная притча. Христиане полностью утеряли ее смысл, потому что они думали, что это исторический факт, они думали, что Иисус действительно шел по воде. Он не был чародеем. Он был обыкновенным человеком. И это притча, иносказание, а не историческое событие. Из-за этих христиан Иисус выглядит нелепо; он попал в дурную компанию.
В четвертую же стражу ночи… Что означает эта четвертая стража ночи? Это время, когда ночь является наиболее темной, когда ночь является подобной бездне, это самая темная часть ее. Учитель может помочь ученику только тогда, когда ученик достигает четвертой части ночи, самой ее темной части. Эта самая темная часть всегда была известна мистикам как темная ночь души. Иисус учился у мистиков, которых называли ессеями. Они говорили, что в своем паломничестве к Богу каждый должен пройти через самые темные часы ночи: через темную ночь души. И в четвертую стражу ночи, в самое темное время, Иисус пошел к ним.
Вы можете обратиться за помощью к своему учителю только тогда, когда вы сделали все, что могли. Если вы ленивы или если вы ничего не сделали, то учитель не сможет вам помочь. Помощь становится возможной только тогда, когда вы приближаетесь к темнейшим часам своей ночи, за пределами которых вы больше ничего не можете сделать, где вы ощущаете себя полностью беспомощным, где вы подвешены между жизнью и смертью — только тогда возможна помощь. Помощь возможна только тогда, когда вы беспомощны. Если вы продолжаете думать, что вы все еще можете сами помочь себе или что вы все еще сами управляете своей жизнью, то учитель не нужен вам. Только на определенной стадии, когда вы чувствуете, что абсолютно неспособны делать что-либо — вы просто в хаосе, управление собой потеряно, вы полностью беспомощны, — только тогда становится возможной помощь учителя.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
И, конечно же, Иисус идет по морю, по морю желаний, по морю невежества, по морю эго. На Востоке понимают иносказания. Один из величайших учителей дзэна Лин-чи говорил: «Иди, но не позволяй воде прикоснуться к твоим ногам». Человек должен жить в мире, но не погрязнуть в мире — он должен идти по миру, а не тонуть в нем. Иисус не является эскапистом, он не бежит от мира. Он идет по морю, он живет внутри этого мира, но он не позволяет воде прикоснуться к своим ногам. Это то, что мы на Востоке называем «жить как лотос». Лотос живет в воде, но вода не может прикоснуться к нему — на нем могут быть даже капли росы, но они никогда не прикасаются к цветку, между ними остается зазор. Стать цветком лотоса — вот смысл этой притчи.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
Эта притча о внутреннем смятении человека, о внутреннем хаосе в человеке, о его противоречивом уме, о внутренней борьбе при переходе на другой берег. Она не имеет никакого отношения к озеру в Галилее. Это все элементы внутреннего мира — это не события, случившиеся во внешнем мире, это стадии процесса внутреннего роста.
И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали.
Это и мой жизненный опыт; это случалось множество раз. Вот почему я говорю, что это иносказание. Кто-то, кто тесно работает со мной, растет, находится в состоянии темной ночи своей души. Он нуждается в моей помощи, и я иду к нему, но он трепещет, он начинает бояться. Много раз я говорю своим ученикам: «Если я иду к вам, не бойтесь». Тогда они смеются, им кажется, что это шутка. Но когда я приближаюсь к ним, они страшатся этого, они не могут поверить, что я пришел. Они могут поверить во что угодно, но не могут поверить, что я пришел, потому что это выше их понимания.
И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; это привидение.
Как мог Иисус идти по морю? Это, по-видимому, привидение.
...и от страха вскричали.
Даже к своему учителю вы относитесь со страхом, а не с любовью, потому что любовь верит, а страх — нет. Любовь есть доверие, страх есть недоверие. В этот момент ученики показали, что их доверие только на поверхности. Если Иисус пришел в их внутренний мир, они не могут поверить в это, они не могут доверять ему.
