Мы решили не вдаваться в точную механику того, как была осуществлена такая связь, чувствуя, что здесь присутствует божественная тайна, недоступная для каждого, кто не относит себя к очень продвинутым порнографам. Когда она родила получеловека-полубыка, Минос не бросился обнимать новоявленного пасынка, но приказал архитектору и изобретателю Дедалу построить для него лабиринт столь сложный, что выбраться из него без посторонней помощи было невозможно. Минос не решился убить незаконного отпрыска Посейдона, опасаясь худшего наказания, но не мог заставить чудовище умирать с голоду.
Каждый год Минотавру приносили в жертву семь девушек и семь юношей, которых присылали в Афины в виде ежегодной дани.
Есть все основания полагать, что между легендами о Минотавре и ханаанском Молохе есть связь, поскольку филистимляне, ветвь хананеев, в свое время мигрировали с Крита. Для большинства авторитетных специалистов это установленный факт. Профессор Филипп Хайятт из университета Вандербильда в Нешвилле, штат Теннесси, говорит о филистимлянах: «Эти люди жили в Юго-Западной Палестине, на начальной стадии у них была конфедерация пяти городов» [153]. Далее он указывает, что античный историк Геродот после посещения храма Венеры в Ашкелоне, одном из этих пяти городов, сказал: «Филистимляне произошли из области, одной из частей которой является остров Крит»[154].
История Минотавра, вероятно, основана на памяти о временах, когда на Крите практиковались жертвоприношения детей, что нас очень заинтересовало, поскольку, возможно, эта чудовищная церемония имеет связь с культурой Рифленой Керамики. Причина, но которой мы это предполагаем, в том, что Крит был, вероятно, связан с Мегалитическим ярдом, единицей измерения, которая использовалась в культуре Рифленой Керамики.
Дворцы минойской культуры на Крите были в 1960-х годах обследованы профессором архитектуры Дж. Уолтером Грэхэмом, обнаружившим, что при их строительстве использовалась стандартная мера измерения, названная минойским футом. Он был равен 30,36 см, что было принято большинством археологов просто как установленный факт. Длина единицы не имела для них особого значения, хотя было очевидно, что она отличается от современного фута всего на 1,2 мм (0,04 %). Однако известный писатель-исследователь Алан Батлер распознал длину в 30,36 см как ведущую свое происхождение от мегалитической системы измерения, поскольку она составляет точно одну тысячную мегалитической секунды дуги экватора (366 Мегалитических ярдов)[155]. (На русском языке книга Алана Батлера выходила под названием «Компьютер Бронзового века». — Прим. ред.)
Тот факт, что народ Крита пользовался «мегалитической единицей измерения» четыре тысячи лет назад, позволяет весьма обоснованно предположить его связь с культурой Рифленой Керамики и, следовательно, ритуалами. Известно, что финикийцы имели тесные контакты с минойской культурой, значит, не исключено и что-то общее между системами веры.
АВРААМ И ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ДЕТЕЙ
Как полагают, Ханаанский храм, на месте которого был построен храм Соломона, соорудили самое меньшее за тысячу лет до царя Давида. В масонских текстах, как уже упоминалось, говорится, что Соломон сначала выбрал место, где были руины храма Еноха, затем изменил свое решение и остановился на горе Мориа к северу от города.
Согласно преданию, воспроизведенному в главе 22 Книги Бытия, на горе Мориа Авраам готовился принести в жертву своего сына Исаака [156]. Именно там праотец иудаизма сложил погребальный костер, чтобы уничтожить своего первенца в пламени Молоха. В Книге Бытия (22:4–10) рассказывается, как Авраам собирался возжечь огонь под своим сыном, собрав всю силу своей веры, чтобы не слышать его мучительных криков, когда он будет неумолимо приближаться к смерти, которая должна была обеспечить благоволение к его отцу:
На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека.
И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам.
И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож и пошли оба вместе.
И начал Исаак говорить Аврааму у отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?
Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе.
И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров.
Разумеется, авторы Ветхого Завета должны были показать, что Авраам не отдал своего первенца «Молоху». Они объясняют, что Бог отвел его руку — но только после того, как Авраам показал свое твердое намерение убить сына в честь бога Солнца Эль Элиона, «Всевышнего». Нам сказано, что Авраам увидел место предполагаемого жертвоприношения издалека, что соответствует виду того времени на эту возвышенность к северу от иевусейского города того же на звания. Он явно шел вместе с другими людьми и не хотел, чтобы они или его сын догадались, что он собирается сделать во имя Эль Элиона. Бог, которому он собирался принести жертву, был явно не Яхве в столь древние времена (обычно полагают, что это произошло около 1900 года до нашей эры, но точно не ранее 1700 года до нашей эры).
Считается, что место, где Авраам собирался принести жертву, было в иерусалимском царстве Мелхиседека, несколько веков спустя там был построен храм Соломона[157]. Профессор Хук пишет:
С антропологической точки зрения можно считать доказанным, что у евреев существовал обычай жертвоприношения детей[158].
Как только этот эпизод закончился, Авраам и сопровождающие его, как говорит Ветхий Завет, пошли в Вирсавию, место, которое отстоит от Иерусалима всего на пятьдесят миль к югу, что снова подтверждает наше предположение.
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ДЕТЕЙ И ЯХВЕ
Представляется вполне возможным, что в культуре Рифленой Керамики, у минойцев, хананеев и даже при Соломоне детей приносили в жертву, но, разумеется, такая практика должна была бы отмереть по мере развития отношений Израиля и Иудеи со своим Богом в течение первого тысячелетия до нашей эры. Гипотеза, что такие варварские ритуалы могли бы продолжаться в период устоявшегося правления Яхве над избранным народом, показалась нам слишком тревожной и противоречащей современной концепции еврейско-христианского бога любви и всепрощения.
Поразительно, но запись в Главе 16 Четвертой Книги Царств, строфы 1–5, содержит информацию о том, что Ахаз, царь Иудеи[159], поклонялся Молоху более чем через двести лет после правления Соломона и возведения его храма Яхве.
В семнадцатый год Факея, сына Ремалиина, воцарился Ахаз, сын Иоасрама, царя Иудейского.
Двадцати лет был Ахаз, когда воцарился, и шестнадцать лет царствовал в Иерусалиме, и не делал угодного в очах Господа Бога своего, как Давид, отец его;
Но ходил путем царей Израильских, и даже сына своего провел чрез огонь, подражая мерзостям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых.
И совершал жертвы и курения на высотах и на холмах под всяким тенистым деревом.
Тогда пошел Рецин, царь Сирийский, и Факей, сын Ремалиин, царь Израильский, против Иерусалима, чтобы завоевать его, и держали Ахаза в осаде, но одолеть не смогли.
Этот царь, говорят нам, заставил своего сына «пройти чрез огонь», что вполне может означать смерть ребенка в «огне Молоха». Более того, сказано, что это есть «обычай царей Израиля», северного из двух еврейских государств. То есть обычай сжигать детей заживо практиковался даже в столь поздние времена.
Ахаз проводил моления в старых ханаанских святилищах на высоких местах под священными деревьями вокруг Иудеи (Южного царства). Если кто-то сомневается в достоверности вышеприведенной цитаты, то 2-я Паралипоменон (28:2–3) недвусмысленно говорит, что царь Ахаз действительно принес в жертву своих детей и поклонялся старым богам:
Он шел путями царей Израильских, и даже сделал литые статуи Ваалов;
И он совершал курения на долине сынов Еннома, и проводил сыновей своих через огонь, подражая мерзостям народов, которых изгнал Господь пред лицем сынов Израилевых.
Долина Енном к юго-западу от городской стены Иерусалима была местом жертвоприношения детей Молоху. Позднее здесь была городская свалка. Ассоциация этого места с детьми, пожираемыми пламенем, привела к тому, что его назвали геенной огненной, местом мучения грешников. На этой основе возникла концепция вечного огня преисподней.
