В монастыре Галдан есть изысканно украшенное, похожее на мавзолей сооружение из малахита и мрамора. Под золотой крышей этой усыпальницы находится гробница Цонкапы с коническим чортеном, изготовленным, по слухам, из чистого золота. Внутри этой мерцающей раки находится завернутое в большое количество полос из тонкой ткани, с написанными на них слогами дхарани[94], набальзамированное тело великого реформатора в сидячем положении[95].
От господина С.Чандрадаса мы узнали, что в монастыре Галдан и по сей день существует коллегия, занимающаяся учениями эзотерического и мистического буддизма[96]. Здесь же секретнейшие философские доктрины Мастера сообщаются в процессе тщательно разработанных церемоний посвящения.
Некоторые почитают Цонкапу как автора нынешней ламаистской доктрины перевоплощающихся настоятелей монастыря. Согласно этому учению, преемников усопших первосвященников не выбирают и не назначают. Каждый из них, покинув свое физическое тело, немедленно рождается снова. Это счастливое событие обнаруживают по приметам и чудесам. После этого перевоплотившегося Ламу забирают в его монастырь, обставляя это соответствующими ритуалами, и он продолжает править.
Жэцун Миларепа, великий тибетский мистик
Мы признательны доктору В.Й.Эванс-Венцу за предоставление ученым английского перевода «Жэ-цун-Кахбум», подготовленного последним Ламой Казн Дава-Самдупом. «Жэцун-Кахбум» — это биографический рассказ о жизни и духовных свершениях великого гуру Каргьютпа, Миларепы. Жэцун Миларепа был самым знаменитым из тибетских апостолов школы Маха-Мудры, которая добралась до Тибета из Индии через Непал и Китай примерно за сто лет до пришествия Падмасамбхавы. Миларепа был четвертым из человеческих гуру, происходящих от божественного Гуру, небесного будды Ваджрадхары, Держателя Духовной Молнии.
В наши задачи не входит подробное рассмотрение эпизодов из жизни Миларепы. Желающим получить эту информацию рекомендуем обратиться к произведениям доктора Эванс-Венца[97] и доктора Л. О. Уодделла[98]. Великий йог родился в 1052 году «под благоприятной звездой» близ границы между Тибетом и Непалом. Начало жизни мудреца было омрачено многочисленными несчастьями. Его отец умер, когда ему было около семи лет, а дядя со стороны отца незаконно завладел большим наследством, предназначавшимся Миларепе, его матери и сестре.
Миларепа
Воодушевляемый ненавистью матери к ее родственникам, Миларепа на некоторое время целиком отдался черной магии и колдовству, направленных против жестоких и бесчестных родственников. Впоследствии, однако, он отказался от привлечения всех злых сил, раскаялся в использовании черной магии и присоединился к святому учителю, гуру Марпе[99], известному как Переводчик.
Марпа, путешествуя по Индии, собирал редкие рукописи по тантрической йоге, которые он переводил на тибетский язык. Под мудрым и мягким руководством Марпы после некоторого умственного сопротивления Миларепа всецело посвятил себя святой дхарме — пути освобождения — и достиг нирваны. Он вошел в свою последнюю самадхи и ушел из этого мира на сорок восьмом году жизни, достигнув возраста Владыки Будды. Как утверждают, непосредственной причиной смерти был съеденный им отравленный творог. Миларепа оставил после себя большое количество гимнов и священных поэм, многократно изданных на тибетском языке.
Миларепа удовлетворяет всем требованиям восточного адептства. Его рождение сопровождалось чрезвычайными обстоятельствами. Он упражнялся в дисциплинах тантрической йоги, приобретя множество оккультных способностей. Он прошел посвящение у гуру Марпы с соблюдением эзотерических обрядов и заслужил себе место в апостолическом ряду Каргьюпты. Он добился внутреннего созерцания вечной истины, проповедовал, творил чудеса и собрал вокруг себя учеников. Он достиг освобождения, и его смерть сопровождалась доказательствами его божественного статуса. Во время кремации тела в дыму и пламени погребального костра появились небесные создания, и его останки приобрели чудотворные свойства.
История, рассказанная о Миларепе Саратом Чандрадасом[100], и, вероятно, взятая из «Лу бум», собрания трактатов, автором которых считается Гуру, свидетельствует о приписываемых Миларепе сверхъестественных силах. Однажды, когда мудрец направлялся в Лхасу в сопровождении самодовольного ученика, Миларепа решил сделать ему соответствующее внушение. Он приказал своему воспитаннику по имени Рачунг-па принести ему пару старых рогов яка, валявшихся на земле у дороги. [101]
Рачунг-па не подчинился, потому что не усмотрел никакой пользы в собирании рогов, и решил, что его Мастер впал в старческое слабоумие и переполнен детскими капризами. Миларепа сам подобрал рога, заявив, что они рано или поздно пригодятся.
Вскоре после этого путешественников застигла сильнейшая буря с градом, и им негде было укрыться от нее. Рачунг-па прикрыл голову краем одежды и сидел на земле, дрожа под жестокими ударами градин, пока буря не улеглась. Тогда он принялся искать своего Ламу, но того нигде не было видно. Вскоре он услышал голос и, опустив глаза, увидел Миларепу, удобно сидящего в одном из рогов яка. «Если сын не уступает отцу, — сказал святой, — то пусть усядется в другом роге». Рачунг-па был основательно посрамлен, ибо рог был слишком мал, чтобы послужить ему даже в качестве шапки.
Эпическая поэма о Гэсэр-хане
Хотя тибетская литература и является преимущественно религиозной, но в ней есть несколько циклов героических мифов, которые весьма обстоятельно раскрывают культурную традицию народов алтайско-гималайской зоны. Эти полуисторические саги имеют большое значение не только как письменные свидетельства старых времен, но и как завуалированные описания эзотерических институтов, систем и ритуалов Северной Азии.
У жителей Тибета нет категории литературных произведений, аналогичной западной беллетристике; они на самом деле не признают идею рассказов, написанных просто для развлечения. Они относятся к западному роману как к чему-то надуманному: «Если это неправда, то и читать незачем».
В большинстве случаев тибетцы просто отказываются расплачиваться за западный прогресс. Они воспримут извне только те предметы потребления и удобства, которые можно приспособить, никоим образом не нарушив и не изменив традиционного образа жизни. Так они сочетают самые абстрактные метафизические доктрины с весьма материалистическим реализмом, но этот самый реализм легко и естественно переходит в сложную и запутанную фантазию.
Для тибетского ума Гэсэр из Линга — одновременно человек и персонификация. Нет никаких сомнений в том, что он действительно жил около тысячи двухсот лет назад, что он все еще живет в райской стране и что снова явится, чтобы очистить Лхасу от морального разложения и продажности вконец испорченного жречества.
Неясно, где был создан цикл о Гэсэре — в Тибете или в Монголии. Барды обоих народов претендуют на него как на свою собственность. Сами же поэмы, кажется, говорят в пользу тибетцев, и попытки интерпретации вымышленной географии повествований подтверждают, по крайней мере частично, этот вывод. Такие великие эпосы как «Илиада», «Рамаяна», «Сага о Сигурде»[102] и «Гэсэр-хан» удивительно схожи по построению и последовательности развития сюжета и наводят на мысль о том, что сходство отнюдь не случайно. Некоторые высказывали предположение о том, что в цикле о Гэсэре можно обнаружить влияние древней Греции или Рима. Даже имя героя напоминает латинский титул цезаря.
Известно, что существуют две различные формы легенд о Гэсэр-хане: тибетская и монгольская. Несмотря на то что основная сюжетная линия почти одна и та же, хватает и различий, главным образом психологических, свидетельствующих о том, что в основе каждого варианта лежит старинная традиция. К сожалению, весь цикл еще не переведен на английский язык, и задача сбора материала из национальных источников сопряжена с почти непреодолимыми трудностями. Сомнительно, что бы весь эпос принадлежал какому-нибудь одному тибетскому или монгольскому барду. Декламацию поэм о Гэсэре можно точнее всего охарактеризовать как бесконечную. Для пересказа одного коротенького эпизода может потребоваться несколько недель. Это объясняется в высшей степени традиционной манерой искусно включать мельчайший фрагмент сюжета в сложную структуру мистических, религиозных, философских и символических размышлений.
Госпожа Александра Дэвид-Нил при содействии ламы Йонгдена предоставила нам великолепное краткое изложение тибетской версии под названием «Сверхчеловеческое бытие Гэсэра из Линга». Готовя свой сборник легенд, она воспользовалась редкими рукописями и неделями слушала туземных поэтов. Насколько ей удалось узнать, никакого печатного варианта тибетской поэмы о легендарных событиях с участием Гэсэра не существует. Она отмечает, что расспросы образованных тибетцев, включая нынешнего царя Линга, не выявили никаких признаков того или указаний на то, что это произведение существует в напечатанном виде. Сэр Чарлз Белл, много лет бывший британским политическим представителем в Тибете, после тщательных расспросов в Лхасе утверждал со всей определенностью, что легенду о Гэсэр-хане никогда не печатали и что даже рукописи чрезвычайно редки.
