Если индусы задумаются об их Ману и вспомнят, что содержат древние шастры, то вне всякого сомнения они обнаружат там происхождение всей этой символики. Нигде число семь не играло столь выдающейся роли, как у древних ариев Индии. Мы должны будем вспомнить о семи ученых мужах – Сапта Риши. Сапта Лока – это семь миров; Сапта Пура – семь священных городов; Сапта Двипа – семь священных островов; Сапта Самудра – семь священных морей; Сапта Парватта – семь священных гор; Сапта Аранья – семь священных пустынь; Сапта Врикша – семь священных деревьев, и так далее. Все это необходимо, чтобы убедиться в правдоподобности этой гипотезы. Арийцы никогда ничего не одалживали, как и брахманы, которые слишком горды и взыскательны к себе, чтобы совершать подобные действия. Так откуда же в таком случае возникла сия загадочность и священность числа семь?
Число семь и наше общество
Вдумчивый читатель должен как следует поразмыслить над таинственным значением, которым, казалось, всегда обладало число семь у наших предков, о чем вкратце изложено в нашем июньском номере, а также о теории циклов, обсуждаемой в июльском обзоре. Там было замечено, что теперь немецкие ученые обращают внимание на проявление числовой гармонии и периодичность природных явлений. Серия статистических наблюдений, охватывающая исторические события за несколько веков, стремится доказать, что древние должны были прекрасно сознавать этот закон, когда они создавали свои философские системы. В действительности, когда статистическая наука будет значительно усовершенствована, как это, похоже, и случится, то значительно увеличится количество доказательств, что развитие героев, поэтов, полководцев, философов, теологов, знаменитых купцов и других выдающихся лиц возможно просчитать математически, основываясь на потенциальных возможностях чисел, как можно при помощи правил астрономических исчислений рассчитать возвращение кометы. Сравнительно недавно возникшая система страхования жизни опирается на подсчитанную вероятность жизни в среднем до определенного возраста; и поскольку нет ничего необычного в таком понятии, как наиболее вероятная продолжительность жизни человека в обществе, то можно с уверенностью заявить, что вероятность продолжительности жизни любого человека из всей массы населения можно узнать, основываясь на обычной средней длительности человеческой жизни. И действительно, как справедливо отмечает мсье де Казенью в «Journal du Magnetisme», закон числовых пропорций подтверждается в каждом разделе физических наук. В химии мы встречаем это как закон определенных пропорций и сложных сочетаний; в физике – как законы оптики, акустики, электричества и т. д.; в минералогии – в удивительном феномене кристаллизации; в астрономии – в небесной механике. Будет небесполезно процитировать вышеуказанного автора:
«Физические и нравственные законы имеют бесконечное количество точек соприкосновения, так что, хотя мы пока еще не достигли точки, где мы можем выявить их идентичности, тем не менее наверняка между ними существует очень большое сходство».
Мы попытались установить, каким образом, при помощи обычных инстинктов люди во все времена придавали числу семь особую торжественность и мистическое значение. Теперь нам остается привести некоторые факты из опыта Теософического общества, которые указывают, как власть этого числа проявлялась на нас. Наш жизненный опыт постоянно был связан с числом Семь, его комбинациями или числами, кратными ему. Надо вспомнить, что не единственный раз число семь играло роль в наших делах; даже когда это происходило, зачастую, совершенно вопреки нашим ожиданиям. Только на следующий день мы начали отмечать поразительную цепочку обстоятельств, и теперь, во время написания этого обзора, вспомнились лишь некоторые из них.
Двумя главными основателями нашего Общества были его Президент, полковник Олькотт, и Редактор данного журнала. Когда они познакомились (в 1874 г.), номер конторы полковника Олькотта был семь, а номер дома Редактора журнала – семнадцать. Инаугурационная речь Президента, произнесенная им перед Обществом, состоялась 17 ноября 1875 года; штаб-квартира Общества располагалась на 47-ой улице (все улицы главной части Нью-Йорка обозначены номерами), а контора полковника Олькотта была перенесена в дом 71 на Бродвее. 17 декабря 1879 года наши делегаты в Индию выплыли в Лондон; путешествие, из-за штормов и туманов, длилось семнадцать дней; 17 декабря 1880 года мы выехали из Лондона в Ливерпуль, чтобы сесть на пароход, следующий рейсом до Бомбея и попали на борт на следующий день, и всю ночь мы шли по Мерси (река на западе Великобритании), а 19-го – на семнадцатый день после нашего прибытия в Лондон – мы вышли в море. 2 марта – через семнадцать дней после прибытия в Бомбей – мы переехали в бунгало, в котором с того времени жили. 23 марта, на тридцать пятый (7 × 5) день после прибытия в Бомбей, полковник Олькотт произнес свою первую публичную речь о теософии в Институте Фрамджи Ковасджи, в Бомбее. 7 июня был написан первый проспект, извещающий о предполагаемом учреждении журнала «Теософист»; 27-го сентября в типографии был отпечатан первый «образец», а 1 октября появился наш журнал – 227-й в Индии.
Однако мы предвосхищаем события. В начале апреля прошлого года полковник Олькотт и Редактор журнала отправились в северо-западные провинции на встречу со Свами Дайанандой и отсутствовали в штаб-квартире тридцать семь дней. Во время своей поездки они посетили семь различных городов. В декабре этого года мы снова выехали на север, и 21-го (7 × 3) числа этого месяца состоялась особая встреча с Обществом пандитов Бенареса, на которой торжественно приветствовали полковника Олькотта и избрали его Почетным Членом Общества в знак дружбы ортодоксальных пандитов Индии с нашим Обществом. Это было весьма знаменательное событие.
Отправившись в поездку на Цейлон, мы обнаружили (заглянув в дневник), что наша группа выплыла из Бомбея 7 мая, а пароход запустил свои двигатели в 7 часов 7 минут утра. Мы прибыли в порт Галле 17-го числа. На первой цейлонской встрече кандидатов для инициации представлялась группа из семи человек. В Панадуре в Общество было принято только семь человек, поскольку вечером поднялся шторм, и остальные не смогли выйти из дома. В Коломбо в первую же ночь было принято четырнадцать (7 × 2) человек, в то время как на предварительной встрече для организации временного местного филиала Общества было инициировано двадцать семь человек. В Кэнди в состав первой основной группы кандидатов было включено семнадцать человек. Возвратившись в Коломбо, 17-го числа мы организовали «Теософическое общество Ланки», чисто научный филиал, а вечером, когда был сформирован панадурский филиал, было зарегистрировано тридцать пять (7 × 5) имен последователей. Во время нашего второго визита туда было инициировано семь жрецов, а в Бентоте, где мы задержались для организации филиала, снова было принято семь жрецов. Тридцать пять (7 × 5) членов организовали филиал в Матаре; и здесь снова в наше братство было принято семь жрецов. То же самое произошло и в Галле, где на организационной ночи присутствовали двадцать семь человек – остальные по уважительным причинам отсутствовали. В Велитаре – двадцать один человек, или трижды семь. Итак, подсчитывая всех светских буддистов, включенных в наши семь цейлонских филиалов, которые стали преданны интересам этой веры, мы обнаруживаем, что наше мистическое число семь имело место во всех филиалах, чему добавляет значительности тот факт, что подобное верно и в отношении количества жрецов, присоединившихся к нашему головному Обществу.
Этот семеричный рок преследовал нас во время обратной поездки в Бомбей. Из-за неотложных дел двое членов делегации сели на более ранний пароход, выходящий из Коломбо, и тем самым нас осталось семеро. Еще двоим срочно понадобилось домой, и они выплыли из Галле на судне, уходящем 7-го июля, но, как оказалось, судно так и не отправилось, и, волей-неволей, наша группа из семи человек выехала целиком 12 числа – на пятьдесят седьмой день после нашего прибытия. Морское путешествие из Цейлона в Бомбей, можно сказать, началось с того, что мы вышли из Коломбо, поскольку маршрут из Галле до этого порта проходит в цейлонских водах. От друзей – пятерых мирян и двоих священников (кстати, опять семерых человек), которые в Коломбо спустились на борт, чтобы попрощаться с нами, мы узнали, что июльский номер «Теософиста» уже добрался туда, и, будучи взволнованными от нетерпения ознакомиться с ним, мы настоятельно потребовали, чтобы кто-нибудь из них по возможности доставил журнал до 5 вечера, поскольку именно в пять мы должны были выйти из порта. Пообещав выполнить эту просьбу, наши друзья ушли, а мы наблюдали за всеми судами, отходящими от берега. Наступило пять часов, потом – шесть и половина седьмого, но ни посланника, ни журнала не было видно. Наконец, ровно в семь часов, мы заметили на тяжелых волнах моря крошечное каноэ. Оно приближалось, а когда подошло к борту нашего судна, то мы увидели на его носу нарисованную на белом фоне огромную цифру семь. Спустя несколько секунд какой-то человек быстро взобрался на борт, и мы увидели в его руке долгожданный журнал! Когда подняли якорь, и лоцман ударил в рынду, чтобы завели двигатели, двое из нашей группы, посмотрели на корабельные часы: стрелки стояли на семи часах семи минутах вечера.
