В марте 1958 года в Институте биофизики АН СССР состоялось обсуждение вопросов о биологическом действии СВЧ (сверхвысокочастотные электромагнитные колебания) и о целесообразности возобновления работ по исследованию телепатии. Основной доклад по второму вопросу сделал кандидат биологических наук, заведующий лабораторией биофизики ЦНИИ курортологии и физиотерапии Министерства здравоохранения СССР А.С. Пресман. Среди выступивших в обсуждении — доктор биологических наук, профессор биологического факультета Ленинградского государственного университета П.И. Гуляев и инженер-подполковник, кандидат технических наук, начальник лаборатории И.А. Полетаев, автор известной книги «Сигнал (о некоторых понятиях кибернетики)», изданной в 1958 году. Однако по инициативе проводившего это совещание директора Института биофизики Г.М. Франка, тогда — члена-корреспондента АН СССР, решение о возобновлении работ по исследованию телепатии принято не было.
Академик В.П. Казначеев уже в наше время показал истоки и причины подобной позиции Г.М. Франка, отметив, что уже к началу 1920-х годов академик П.П. Лазарев приходит к выводу, что «деятельность центров головного мозга сопровождается переменными электродвижущими силами, связанными с лежащими в основе этой деятельности периодическими химическими реакциями. Переменные электродвижущие силы должны посылать в пространство электромагнитные волны, могущие, быть может, улавливаться центрами другого субъекта. И это направление не было подхвачено отечественной биофизикой. Не случайно, что сотрудник и участник исследований А.Г. Гурвича, академик Г.М. Франк, в будущем — директор (с 1957 года) Института биофизики АН СССР, не только не продолжил этого важнейшего опережающего направления, но по существу отказался от него и даже препятствовал его развитию, конечно, без какого-либо умысла. Таковы коллизии нашей науки…»
Сразу же после этого совещания в Институте биофизики подполковник И.А. Полетаев подал рапорт — доложил обо всём, что ему представлялось важным с точки зрения использования феномена телепатии в вооружённых силах, заместителю начальника части, где он служил в то время. Последний довёл эти сведения до Политуправления, откуда они были сообщены министру обороны СССР маршалу Р.Я. Малиновскому. В сентябре 1958 года по приказу Малиновского начальник Главного военно-медицинского управления провёл несколько совещаний с участием профессоров Л.Л. Васильева и П.И. Гуляева, на которых обсуждалась возможность возобновления работ по исследованию феномена телепатии в целях применения в военной и военно-медицинской областях. Однако по ряду причин начало работ откладывалось — положительное в целом решение не было подкреплено соответствующими мероприятиями, а потому и не могло быть реализовано. Независимо от этого в конце 1958 года профессор Б.Р. Лазаренко (позднее — академик АН Молдавской ССР) предложил врачу-психиатру Д.Г. Мирзе, последователю С.Я. Турлыгина, возглавить лабораторию, открытую последним в 1955 году и вскоре закрытую в связи с его кончиной. Дмитрий Георгиевич принял это предложение.
Напомним, что эти и ближайшие из описываемых ниже событий происходили в годы так называемой оттепели. В средствах массовой информации стали появляться первые материалы, посвящённые истории и состоянию на тот момент исследований феномена телепатии. Как отметил Л.Л. Васильев, до этого упоминаний о телепатических исследованиях в советских средствах массовой информации не было около двух десятилетий.
Во второй половине 1959 года в Госполитиздате вышла книга Л.Л. Васильева «Таинственные явления человеческой психики», в одной из глав которой — «Существует ли “мозговое радио”?» — популярно рассказывалось о проблеме телепатии. Книгу мгновенно раскупили. Однако наибольшую роль в возбуждении интереса к проблеме телепатии в среде научной и, главным образом, широкой общественности сыграла, пожалуй, статья Б.Б. Кажинского «Радиопередача мыслей», напечатанная в газете «Комсомольская правда» 15 ноября 1959 года. Эта статья быстро и довольно круто изменила жизнь И.В. Винокурова, как мы уже говорили, одного из авторов книги «Психотронная война». Вот что он вспоминает:
— В то время я учился на пятом курсе биолого-почвенного факультета МГУ, на кафедре физиологии высшей нервной деятельности. Моими подопытными объектами были животные, работа с ними требовала знания основ дрессировки. Пришлось познакомиться и с книгой В.Л. Дурова «Дрессировка животных». Конечно, я обратил внимание и на описание опытов по мысленному воздействию на поведение животных, запомнил и фамилию Б.Б. Кажинского. Вскоре приобрел научно-фантастический роман А.Р. Беляева «Властелин мира». Книга произвела на меня впечатление: чувствовалось, что за научно-фантастической фабулой скрывалась научно-исследовательская быль.
Ко дню публикации статьи «Радиопередача мыслей» я был подготовлен к тому, чтобы отреагировать на неё самым заинтересованным образом. Я и не предполагал, что Бернард Бернардович жив.
В то время я был председателем кружка общей биологии факультета, на наших заседаниях нередко выступали известные учёные, например, И.А. Полетаев. Почему бы не пригласить выступить и Б.Б. Кажинского? Согласовав этот вопрос на факультете, я с помощью редакции газеты «Комсомольская правда» связался с Бернардом Бернардовичем. Он сразу же дал своё согласие на выступление.
10 декабря 1959 года я впервые посетил Б.Б. Кажинского у него дома. Оговорили название темы его выступления: «Электромагнитная гипотеза передачи мысли на расстояние». Прощаясь, я попросил Бернарда Бернардовича сделать надпись на специально взятой с собой книге «Властелин мира». «В память первой плодотворной встречи» — написал Бернард Бернардович адресованные мне слова.
Доклад Б.Б.Кажинского был намечен на последние числа декабря 1959 года. 16 декабря ко мне домой (тогда я жил недалеко от Б.Б. Кажинского, но телефона у нас не было) неожиданно пришла Клавдия Петровна, жена Бернарда Бернардовича, и передала мне запечатанный конверт с посланием от него на моё имя. В верхнем правом углу конверта стояла старомодная надпись «С нарочным». Вскрыв конверт, я обнаружил небольшую отпечатанную на машинке записку в мой адрес. В верхнем правом углу записки было от руки написано и подчеркнуто слово «Спешное».
«Дорогой Игорь! — обращался ко мне Бернард Бернардович. — Очень прошу Вас организовать посылку именных приглашений на мой доклад в точный адрес академиков Несмеянова А.Н. Топчиева А.В. и Берга А.И. Полагаю, что от этого зависит весьма многое хорошее для полезного развития в СССР трактуемой проблемы».
В тот же день я выполнил просьбу Б.Б. Кажинского, отослав в «точный адрес» Президиума АН СССР именные приглашения указанным академикам. В каждый из конвертов вложил и тезисы будущего выступления Б.Б. Кажинского, составленные им самим. Под приглашениями стояла моя подпись — председателя кружка общей биологии, студента пятого курса биофака МГУ. Сделав это полезное дело, я и не думал, каким роковым оно окажется для меня вскоре.
А тем временем подготовка к докладу шла своим чередом. Были развешены объявления, оговорено, что заседание кружка, ввиду большого числа изъявивших желание прибыть на него, состоится во вместительной — большой биологической — аудитории. Наконец день, на который был назначен доклад Кажинского, настал.
За несколько часов до выступления двое моих коллег с младших курсов поехали за Б.Б. Кажинским, а я остался на факультете. Уже за час до начала большая аудитория стала заполняться. Через некоторое время все места были заняты, люди сгрудились в проходах, сидели на ступенях, не поместившиеся толпились в фойе и в коридорах. Приближалось время доклада, прибыл и Бернард Бернардович.
За несколько минут до начала меня просят зайти в партбюро, где без внятного объяснения причин требуют отменить доклад. Я ошарашен: «Как же так? Около тысячи пришедших! Нет, я не могу!» Со мной была проведена дополнительная работа…
Выйдя на трибуну, я объявил об отмене доклада — по техническим причинам. Аудитория в основном с пониманием отреагировала на моё объяснение. Это, в частности, выразилось и в отсутствии беспорядков, что также впоследствии могло бы быть вменено мне в вину.
Пока происходили эти события, я совсем потерял из виду Бернарда Бернардовича, которого опекали двое моих коллег и Д.Г. Мирза, с которым я имел честь в тот день познакомиться. Вдруг один из моих коллег приглашает меня пройти на кафедру физиологии высшей нервной деятельности, где в одной из свободных аудиторий только что началось несанкционированное выступление Б.Б. Кажинского. Вхожу в аудиторию, рассчитанную человек на сорок — она забита до отказа. Дальше дверей я не пробился. Слышу спокойный и уверенный голос Бернарда Бернардовича. Его доклад, хоть и с сильно уменьшенным числом слушателей, всё-таки состоялся! Позже это было мне вменено в вину дополнительно…
