Парижские газеты сообщают любопытное сведение: “Горький в роли Гаруна эль-Рашида”. “Известия” (21 июня) печатают фотографию М. Горького в облике бродяги. Было это в 1928 году. Горькому захотелось посмотреть, что делается в новых пивных, что за люди сидят там, нет ли среди них его старых типов со “дна”, что с ними сталось, каковы новые посетители и т. д. Но как реализовать такую экспедицию? Горький решил тряхнуть стариной, побродяжничать. Он пристраивает бороду — волосатый, заросший, как медведь, искусно загримированный — ведет задушевные беседы. В результате этого бродяжничества появился очерк, включенный в книгу “По Союзу Советов”.
Знающие Горького понимают, что этот эпизод вполне для него характерен. Будучи истинным реалистом во всей вместимости, он считал нужным убеждаться на деле не только для внесения в свою записную книгу новых типов, но для установления синтеза для истинного расширения своего сознания.
“Он был доверчив, он доверял, он любил доверять, его обманывали… Однажды он вышел из своего кабинета, напевая и выражая лицом такое сияние восторга, что все остолбенели. Оказывается, он прочел очередную газетную заметку об открытом кем-то где-то каком-то микробе”.
Пришлось мне встретиться с Горьким и в деле издательства Сытина (Москва), и в издательстве “Нива”. Предполагались огромные литературные обобщения и просветительные программы. Нужно было видеть, как каждая условность и формальность коробила Горького, которому хотелось сразу превозмочь обычные формальные затруднения. Он мог строить в широких размерах. Взять хотя бы выдвинутые им три мощных культурных построения. Имею в виду Дом Всемирной Литературы, Дом Ученых и Дом Искусств. Все три идеи показывают размах мысли Горького, стремившегося через все трудности найти слова вечные, слова просвещения и культуры. Нерасплесканной он пронес свою чашу служения человечеству. От имени Лиги Культуры принесем наши искренние чувства памяти Горького, которая прочно и ярко утвердится в Пантеоне Всемирной Славы.
“Зачем я шел в тебя, Россия?” — пели германские пленные офицеры, проходя по улицам Сталинграда. Так передавало Московское радио. Победа, огромная победа! Вспоминали мой листок “Не замай!”, писанный до войны. Поистине “Не замай!” Россию. Каждый посягнувший на нашу Родину погибнет с несмываемым позором.
В истории запечатлены потрясающие примеры, как были поражаемы враги русского народа. Разнообразны бывали эти поражения. Одни сказывались мгновенно, другие постепенно отстукивались на разложении стран, поднявшихся против России. И об этом можно бы написать целую поучительную книгу.
И другая книга должна быть написана — о том, как великодушно, геройски вставал весь народ русский на защиту Родины. Самые многочисленные враги земли русской бывали посрамлены несломимым духом воинства русского и жертвенным самоотвержением всего народа. Александр Невский, Сергий Радонежский и Дмитрий Донской, Минин и Пожарский, Суворов и Кутузов — сколько славнейших вех, сколько победных восхождений?…Каждое всенародное испытание вливало новые, неисчерпаемые силы в русские сердца. После бури еще приветливей светило солнце. Горя много, но горе преходяще, а радость нетленна. Знает русский народ священную радость любви к Родине. Знает неустанный, преуспевающий труд. Полон народ смекалки и творчества. Помнит, что “промедление смерти подобно”…
Не найдется более безумца, который бы дерзнул ополчиться на Русскую землю, на союзную семью народов, дружно слившихся на священной единой целине. От бойца до вождя — все трудятся. Рождаются новые силы. Крепнет сотрудничество. Исполняется сужденная слава народа русского. Бывали всякие недоверы, бывали трусливые “перелеты”, бывали “нетовцы” — отрицатели. И вся эта пыльная труха исчезала, когда восходило бодрое яркое солнце народного преуспеяния. Спорили мы со многими шатунами, сомневающимися. Лжепророки предрекали всякие беды, но всегда говорили мы: “Москва устоит!”, “Ленинград устоит!”, “Сталинград устоит!” Вот и устояли! На диво всему миру выросло непобедимое русское воинство! Жертвенно несет русский народ все свое достояние во славу Родины! Слава, слава, слава!
“Культура есть почитание Света. Культура есть любовь к человеку. Культура есть благоухание, сочетание жизни и Красоты. Культура есть синтез возвышенных и утонченных достижений. Культура есть оружие Света. Культура есть спасение. Культура есть двигатель. Культура есть Сердце.
Если соберем все определения Культуры, мы найдем синтез действенного Блага, очаг просвещения и созидательной Красоты”.
Осуждение, умаление, загрязнение, уныние, разложение, все порождения невежества не приличны Культуре. Ее великое древо питается неограниченным познаванием, просвещенным трудом, неустанным творчеством и подвигом благородным.
Камни великих цивилизаций укрепляют твердыню Культуры. Но на башне Культуры сияет алмаз-адамант любящего, познающего бесстрашного Сердца.
Любовь открывает эти Врата прекрасные. Как всякий настоящий ключ, и любовь эта должна быть подлинная, самоотверженная, отважная, горячая. Там, где истоки Культуры, там источники горячи, и бьют они из самых недр. Где зародилась Культура, там ее уже нельзя умертвить. Можно убить цивилизацию. Но Культура, как истинная духовная ценность, бессмертна.
Потому и радостна пашня Культуры. Радостна даже в самых крайних трудах. Радостна даже в напряженных битвах с самым темным невежеством. Зажженное сердце не ограничено в великой Беспредельности.
Праздник труда и созидания. Звать на праздник этот — значит лишь напомнить о нескончаемом труде и о радости ответственности, как о достоинстве человеческом.
Труд работника Культуры подобен работе врача. Не одну болезнь знает истинный врач. Не только врач спасает от уже случившегося, но он мудро предусматривает на будущее. Не только изгоняет болезнь врач, но он работает над оздоровлением всей жизни. Сходит врач во все подвалы темнейшие, чтобы помочь осветить и отеплить их.
Не забывает врач о всех улучшениях, украшениях жизни, чтобы порадовать дух поникающий. Знает врач не только старые эпидемии, но готов распознать и симптомы новых несчастий, вызванных гниением устоев.
Имеет здоровое слово врач и к ребенку, и к старцу, для каждого готов его совет одобряющий. Не прекратит врач познавания свои, иначе он не ответит действительности. Не утеряет врач терпение и терпимость, ибо ограниченность чувств оттолкнет от него болящих.
Не устрашится врач видом язв человеческих, ибо он мыслит лишь об исцелении. Собирает врач всяческие травы и камни целебные, знает он об изыскании их благого применения. Не утомится врач поспешить на помощь к больному во все часы дня и ночи.
Работнику Культуры присущи те же качества. Так же точно готов он на помощь во благо в любой час дня и ночи. Подобно скаутскому зову, работник Культуры доброжелательно отвечает: “Всегда готов”. Он открыт сердцем ко всему, где опыт и знание его могут быть полезны. Помогая, и сам он вечно учится, ибо “в даянии мы получаем”. Он не устрашается, ибо знает, что страх открывает врата тьмы.
Работник Культуры всегда молод, ибо не дряхлеет сердце его. Он подвижен, ибо в движении сила. Он зорок на постоянном дозоре во Благо, в Познание, в Красоту. Знает он, что есть сотрудничество.
Нитями сердечными объединены работники Культуры. Горы и океаны не препятствия для этих сердец возжженных. И не мечтатели они, но строители и пахари улыбающиеся.
Посылая привет о Культуре, нельзя послать его без улыбки, без зова дружбы. Так и сойдемся, так и соберемся и потрудимся во Благо, во Знание, во Красоту. И сделаем это неотложно, не упустив ни дня, ни часа для строительства доброго”.
Читаем в газете телеграмму из Нью-Йорка о 800 000 безработных в одном этом городе. В Штатах число безработных превысило 9 миллионов. При этом мы знаем, какое множество интеллигентных работников, конечно, не включено в эту цифру, но испытывают нужду, безработицу не меньшую. Такие цифры истинное несчастье; они показывают, что кризис не только вошел во все слои общества, но уже является разрушительным фактором. В той же почте сообщается о том, что само существование “Метрополитен Опера” находится в опасности. Письма сообщают не только о новых урезываниях просветительных учреждений, но и о многомиллионных потерях такими людьми, которые считались незыблемыми столпами финансовой мудрости. Институт Искусств в Детройте, чьим президентом является Форд, временно закрыт из-за дефицита средств. Капитолий в Канзас-Сити, одном из богатейших прежде городов, был продан с аукциона.
Еще одна газетная вырезка обоснованно сообщает: “Сегодня Берлин представляется мертвым городом, о чем свидетельствует то, что лишь половина таксопарка выезжает на улицы и общее движение транспорта в большинстве своем сократилось удивительно. Жители не в состоянии платить квартплату, вследствие чего огромное число людей переселяется в бедные районы города”. Таким образом, всюду проявляются знаки страдания.
