С этого момента большинство научных сотрудников общества получили эсэсовские звания. Это не было простой формальностью. Исследователи «Аненербе» должны были теперь руководствоваться нормами служебной иерархии СС, пройти проверку личных качеств по линии СД, а в своей деятельности — руководствоваться нормами представителя «Черного ордена». Впрочем, относительная свобода академических взглядов в «Аненербе» была сохранена. Васильченко констатирует: «Большинство современников считало, что, только будучи эсэсовцем, можно сохранить хоть какую-то свободу научных исследований»452.
За короткое время «Аненербе» практически полностью избавилось от фелькиш-наследия: были упразднены Отделение исследований по оккультным наукам, Учебно-исследовательские отделы по народной медицине, по народным легендам, сказкам и сагам.
К слову, именно существование Отделения исследований по оккультным наукам в послевоенное время дало повод всяким шарлатанам трактовать «Аненербе» как «оккультный меч Рейха» и «сборище черных магов». Между тем подразделение фактически так и не начало свою работу и значилось только на бумаге, да и то в течение короткого времени. Позднее в системе СС действительно существовал реферат, изучавший масонство, хиромантию, астрологию и оккультизм, но он подчинялся не «Наследию предков», а СД. Основное предназначение этой группы состояло в изучении политической опасности, исходившей от оккультных и астрологических кругов, а также «еврейства». Возглавлял отдел (группа В Второго управления РСХА) гауптштурмфюрер СС Ганс Рихтер, а затем (группа В Седьмого управления РСХА) — штурмбаннфюрер СС Эрих Элерс.
Сотрудники подразделения занимались также изучением средневековых процессов инквизиции над ведьмами. Целью этих исследований было собрать подтверждения теории, высказанной А. Розенбергом в «Мифе XX века». Согласно мысли «главного партийного философа», преследование ведьм на самом деле носило характер намеренного уничтожения нордического слоя, нордической культуры и веры. Гиммлер поддерживал эту идею: «Судебные процессы зажигали костры, на которых обращались в пепел тысячи женщин и девушек нашего народа».
В конце 1937 года Гиммлер определил цель «Аненербе» следующим образом: «Изыскания в области древней истории, путем изучения фактов с научной и идеологической точки зрения, в объективном ключе и без фальсификаций»453. Подобная постановка вопроса способствовала активному притоку в «Наследие предков» многих ученых с мировым именем, таких как этнограф Генрих Гарамянц и физик Вернер Гейзенберг.
Почти все народники были окончательно вычищены из общества, а их «труды» дезавуированы. В 1938 году общество отвергло работу народника Гюнтера Киркгоффа о Церкви, назвав автора «фантазером самого худшего толка», а его работы «вздором». Сотрудники «Аненербе» отмечали, что данные Киркгоффа абсурдны, что его «библиотека содержит множество оккультной литературы, но ничего из того, что имеет отношение к научному исследованию древней истории»454. В ответ Киркгофф гневно обвинил «Наследие предков» в пособничестве католическому заговору. Псевдонаучное влияние фелькиш-фантазеров окончилось, зато их политические связи с некоторыми высокопоставленными сотрудниками общества парадоксальным образом сохранились.
Один из учеников и последователей Хильшера и Вирта штандартенфюрер Вольфрам Зиверс (1905–1948), занимавший кресло секретаря (управляющего делами) «Аненербе», сумел избежать «чистки рядов» и даже упрочить свое положение (возможно, из-за того, что нового президента «Аненербе» Вюсста с Гиммлером познакомил лично он). Зиверс, обладавший широкими административными полномочиями, «получил в свои руки почти все нити управления».
Выходец из протестантской семьи, Зиверс уже в юности присоединился к движению фелькиш. Он состоял, в частности, в уже упоминавшейся организации «Артаманы». В НСДАП Зиверс вступил в 1929 году. При этом, подобно другим народникам, он «никогда не был убежденным национал-социалистом — он не мог найти в нацистском мировоззрении достаточно развитых мистическо-религиозных моментов»455.
С Хильшером Зиверс познакомился в 1931 году в Штутгартском университете, будучи руководителем ячейки национал-социалистического студенческого союза. Найдя в молодом партийном функционере благодарного слушателя, Хильшер сделал его убежденным сторонником своих сомнительных идей. Вскоре последовала и встреча с Виртом. Некоторое время Зиверс даже был личным секретарем профессора, помогая тому в проведении исследований и организации выставок.
После прихода НСДАП к власти Зиверс подвизался в издательском деле, а в 1935 году — принял приглашение Вирта вступить в «Аненербе», получив пост имперского управляющего делами общества. Зиверс поддержал действия Галке и Вюсста по исключению Вирта из «Аненербе» (впрочем, в 1943 году он заявил, что этот ученый «указал нам путь в исследовании истории индогерманского духа, его древнейшей и древней истории»456). Однако с учетом известных сегодня фактов такое его поведение надо считать четко рассчитанной стратегией. Зиверс был членом законспирированной подпольной организации Фридриха Хильшера и влиятельным ее агентом в охранных отрядах. Для того чтобы эффективно решать задачи, которые ставило перед ним движение Сопротивления, Зиверс вынужден был не только создавать видимость полной поддержки линии рейхсфюрера и руководства «Наследия предков», но и быть участником известных преступлений, в которых было вовлечено общество (прежде всего, медицинских экспериментов над узниками концлагерей).
Надо сказать, что фигура Зиверса до сих пор трактуется в литературе крайне неоднозначно. Так, исследователи «оккультного Рейха» стремятся показать его «магом». Юрий Воробьевский вслед за Повелем и Бержье ссылается на допрос секретаря «Аненербе» на Нюрнбергском процессе (Зиверс выступал как свидетель обвинения). По словам Воробьевского, Зиверс неожиданно начинает говорить о Шамбале, Асгарте, пользуется мистическими терминами. Когда же он упоминает имя одного из основателей общества — Хильшера, допрос якобы резко обрывают. Обратимся к протоколу допроса Зиверса (8–9 августа 1946 года)457.
Допрос связан с применением опытов над заключенными концентрационных лагерей. Зиверс не упоминает ни Шамбалу, ни Асгарт, не употребляет ни одного мистического термина. Имя Хильшера действительно звучит, но вот в каком контексте. Когда представитель обвинения от Великобритании Джонс уличает Зиверса в причастности к медицинским экспериментам, тот признается, что он «вступил в конфликт со своей совестью», и изъявляет желание сделать особое заявление, чтобы «лично оправдаться»458. После этого Зиверс говорит, что вступил в партию и СС как видный член движения Сопротивления, от которого получил задание. Пост в «Наследии предков» давал ему возможность «вести подпольную борьбу против нацистской системы». Здесь он и упоминает Хильшера, который был арестован в связи с событиями 20 июля 1944 года. Далее он довольно пространно пытается доказать свое несогласие с методами работы в лагерях. Лишь после этого (а вовсе не резко) Джонс прерывает его для того, чтобы задать вопросы по существу.
Воробьевский ошибочно полагает, что Зиверса судили вместе с главными военными преступниками («Нюрнбергский трибунал приговорил его, обыкновенного полковника, к смертной казни наряду с главарями Рейха»459). Хотя, наверное, даже ребенку известно, что на указанном процессе никакого Зиверса не судили. Председатель «Аненербе» был, повторим, свидетелем. Его действительно приговорили к смертной казни, но это случилось в 1947 году на процессе Американского военного трибунала по делу нацистских медиков.
После войны Хильшер подтвердил, что Вольфрам Зиверс был одной из фигур, помогавших Сопротивлению: он снабжал Хильшера информацией о деятельности СС, выписывал фальшивые паспорта и пропуска, организовывал фиктивные официальные поездки, финансировал деятельность группы Хильшера из бюджета «Аненербе». К примеру, Зиверс выдал Хильшеру служебный паспорт руководителя личной службы штаба рейхсфюрера СС. Хильшер пишет, что подобные агенты «прекрасно сознавали, что, если их деятельность будет раскрыта, их высокое положение только усугубит все дело, и их наказание будет ужасным, и одновременно в лагере союзников их посты принесут им только вред, так как там их примут за убежденных нацистов»460.
В случае с Зиверсом так и получилось. Александр Дугин замечает: «Кажется удивительным тот факт, что одна из ключевых фигур в антигитлеровском подполье — Вольфрам Зиверс, рисковавший всем, чтобы спасти от нацистских преследований многих выдающихся деятелей, в том числе еврейско-хасидского философа Мартина Бубера (который, кстати, был близким другом Хильшера), был жестоко казнен как „военный преступник“… Хильшер и Зиверс были продолжателями ариософской традиции, отношения которой с национал-социализмом были очень сложными. Формально Зиверсу вменили в вину, что тот якобы отправил сумасшедшему нацистскому ученому доктору Хирту группу заключенных из концлагеря для „гомицида в научных целях и для измерения черепов“. Вся история представляется крайне странной, так как для измерения черепов людей совсем не обязательно убивать, и вместе с тем концлагеря могли предоставить сколько угодно готовых черепов»461.
