— Я был у дяди Пенга, — сказал я, зная, что бабушке не нравился этот человек, да и вся его семья. Она не могла проверить в течение дня, был ли я, действительно, у них. — Мы отлично поразвлекались.
— Тебе не следует ходить туда слишком часто, — сказала бабушка, скосив на меня глаза.
Пенга, цыган, был кузнецом, у него было трое детей, с которыми я иногда играл. Он мог облизать языком раскаленное докрасна железо. Перед тем как я открыл для себя таинственный мир бабушкиного сарая, его кузнечная мастерская была для меня самым привлекательным местом в Виолин До. Семья Пенга питалась в мастерской, по вечерам они обычно не зажигали газовую лампу, а ели при свете огня в кузнице. К ужину к ним обычно подтягивались несколько двоюродных братьев и сестер, и я слушал их истории о привидениях, ведьмах, бродящих ночами по деревням и закапывающих сокровища, которые можно было отыскать при помощи волшебной травы. Как говорил Пенга, глаза которого сияли в ночном полусвете, если отыскать в дупле дерева гнездо дятла с детенышами, закрыть вход сеном, а под дерево положить красный шарф, то дятел, чтобы выкупить свободу своего выводка, достанет вам это самое волшебное растение и положит его на шарф. Затем нужно сделать надрез на пальце и поднести растение к ранке. Соприкоснувшись с растением, ранка заживает, а само волшебное растение останется с вами навсегда. И в какой-то момент оно приведет к зарытому сокровищу.
Кая, старшая дочь Пенга, научила меня одному заклинанию, благодаря которому улитка показывала свои усики. Я держал улитку в левой руке, правой рукой по воздуху очерчивал круги, ритмично припевая:
«Покажи свои усики, улитка,
Если не покажешь,
Я тебя прибью
Топором по голове
В зеленой траве».
И, действительно, улитка сразу же показывала свои усики. Я никогда не рассказывал бабушке об этом заклинании-песенке и обо всем остальном, что я услышал и чему научился в доме у Пенга. Она косвенно выказывала свое неодобрение. Я не понимал ее отношения к цыганской семье до тех пор, пока однажды не приехал к бабушке на день Святого Георгия. Спустя много лет я узнал, что этот день является святым днем для всех цыган. В доме у Пенга я полакомился жареным ягненком с зеленым луком, и, когда я нахваливал ягненка бабушке, она сдавленным голосом, потерявшим всякую мягкость, произнесла: «Помни, Боги, благородные люди едят жареного ягненка на Рождество, а цыгане — на день Святого Георгия». С тех пор я скрывал от бабушки, чем занимался с детьми у Пенга, и что происходило в кузнечной мастерской.
...Бабушка, усевшись на край стола и кивнув на тарелку с едой, сказала:
— Приступай к ужину, а я поведаю тебе одну интересную историю.
Я поставил маленький стульчик по другую сторону кресла бабушки, взял ее за теплую руку и сказал:
— Я не хочу, я поел у них. Расскажи нам историю.
После удивительных образов, которые пробудила во мне книга, я не хотел есть, хотя за целый день во рту не побывало и росинки. Мой брат прижался к бабушке еще сильнее. В полудреме он нежно потерся головой о ее бедро, как бы поглаживая его. Вдруг ни с того ни с сего я захотел спать. Бабушка довольно улыбнулась. Такая улыбка появлялась лишь тогда, когда она начинала рассказывать истории. Через открытую дверь в гостиную доносилось кваканье лягушек в пруду, над малиновыми кустами порхали светлячки, которых так манила мерцающая зеленая лампа.
— Жил на белом свете один пастух, его родители были из весьма небогатой семьи. Он не мог ходить в школу с другими детьми, ему приходилось пасти овец в чаще, чтобы как-то прокормить свою семью. И однажды рядом проходил табор цыган и похитил мальчика. Они закрыли ему глаза шарфом и спрятали его в тележке, так что он не видел, куда его везли. Он только слышал, как все тише и тише звучали церковные колокола в деревне. Маленький пастух запомнил этот звук раз и навсегда.
Я слегка опечалился. Я отчетливо слышал, как звук колоколов исчезал где-то в пустоте. На какой-то момент мне показалось, что бабушка выбрала данную историю для того, чтобы отговорить меня от очередных посиделок с семьей Пенга, кузнеца, но меня это не пугало. В этой истории мое внимание было обращено не на боязнь оказаться жертвой цыган, а на далекий горизонт, где поджидало какое-то открытие.
— Мальчик рос среди странствующих цыган, учился их образу жизни. В те моменты, когда что-то напоминало ему звук деревенских колоколов, он вспоминал свой дом, родителей, братьев и сестер. А к старости его сердце просто разрывалось при воспоминании о звуке тех колоколов. Странствующий образ жизни больше не приносил ему счастья, его тянуло домой.
Мое горло сжалось. Хоть эта и история отличалась от той, что я прочел в книге, которую нашел в сарае, но какие-то невидимые нити все же связывали их.
Бабушка продолжила рассказ, однако ее голос становился все тише и тише, пока она окончательно не перешла на шепот:
— Мальчик ушел от странствующих цыган и ринулся на поиски своей деревушки. Он бродил по разным местам, от одной деревни к другой, внимательно прислушиваясь к звону церковных колоколов. Он надеялся, что все же услышит тот самый звук, который он так усердно искал. За свое путешествие он переслушал много колоколов, но ни один из них не мог вызвать ту самую скорбь прощания в его сердце. Он потратил несколько лет на поиски того самого звука деревенских колоколов.
Я окончательно проснулся, и мое дыхание стало неглубоким.
— Однажды ночью, когда он уже изнемог от долгой ходьбы, он присел на край дороги, чтобы перевести дух... Тогда он был уже в преклонном возрасте и потерял всякую надежду на то, что сможет отыскать свой дом. Он думал, что искал то, чего даже не существует, что все это было лишь плодом его воображения, может быть, он попросту обманывал самого себя?.. Он решил смириться с судьбой и бросить всякие поиски. И в тот самый момент где-то вдали раздался едва слышимый, но столь знакомый звук колоколов. Он пошел ему навстречу.
Какое-то время были слышны лишь кваканье лягушек да мое дыхание.
— По мере приближения к деревне он ускорял шаг. Что-то внутри него знало, что он, наконец, нашел то, что искал. Следуя звуку колоколов, он вышел на дорогу к дому. А затем произошло чудо... Все было, как и прежде. Братья, сестры, родители, друзья... «Что случилось?» — спросили его родители. «Всю свою жизнь я искал свой настоящий дом, — ответил он, — и теперь я нашел его и вижу, что я вообще не уходил из него. Я только грезил, что искал путь домой, где я уже был...»
Эта история встревожила меня. Она отличалась от ранее рассказанных историй моей бабушки и повлияла на меня точно так же, как та книга, что я недавно прочел. В этой истории не было ни экстравагантной одежды, ни чарующих замков или волшебников. В ней бедная принцесса не выходила замуж за принца, не было никакого младшего брата, которого считали дурачком и который побеждал дракона и удостаивался руки дочери короля. Но все же история бабушки и книга, которую я прочел, привели меня к осознанию того, что я стоял перед зеркалом с размытым отражением, и что нужно совсем чуть-чуть для того, чтобы картинка снова стала ясной. Разъяснение, что-то вроде необычного вознаграждения, ожидало того мальчика, который в конце жизни потерял всякую надежду на то, что он отыщет то, что искал, и что искомое вообще существовало. В той странной книге тоже говорилось о том, что такой же исход ждет человека, который пойдет по предложенному в ней пути. Меня окутало что-то неизвестное, что-то, что не имело имени и в чем сочетались опасность, тайна и надежда. Как только пение сверчков в саду отделила от нас ночная тьма, меня охватило беспокойство.
— Бабушка, — сказал я, — я не совсем понимаю эту историю.
Я не собирался рассказывать ей о книге, которую нашел в сарае. Она немного помолчала. Посмотрела на спящего брата, который склонил голову к ее бедру, погладила ему голову и прошептала:
— Ты все поймешь, когда подрастешь.
— Знаешь что? — заявил я решительно. — Я запишу ее, чтобы не позабыть.
Бабушка дотронулась рукой до моей щеки. Она не гладила ее. Уставившись мне в глаза и продолжая удерживать сухую, теплую ладонь на моем лице, она с уверенностью сказала:
— Не волнуйся, Богича, ты никогда не позабудешь этой истории.
Я тихо скатился в кровать с ощущением какого-то важного события, ожидавшего меня впереди, будто босиком тихо подкрался к спящей дикой утке с золотыми крыльями. Я лежал в кровати и, слушая, как биение сердца перебивает тявканье собак где-то вдали, чувствовал, как меня переполняют неясные надежды. Через окно над кроватью виднелась часть столь знакомого мне пурпурного неба, усеянного звездами, которое успокаивало меня перед сном. Той ночью небо выглядело необычно... или казалось, что выглядело необычно, так как в моей голове все мысли и чувства вращались, словно в водовороте. Одна из звезд бесшумно упала. Она пролетела над той частью неба, которую удалось запечатлеть моему окну, да так стремительно, что я не успел загадать желания. Я ждал, пока упадет еще одна звезда, и решил тогда загадать желание: дослушать историю, которую я прежде никогда не слышал... Ту самую, что бабушка, как я был уверен, хранила в себе до наступления какого-то важного для меня момента в будущем. И еще — прожить свою жизнь так, как было описано в книге в кожаном переплете, отделиться от физического тела и попутешествовать в астральных мирах до тех пор, пока я не достигну Великой Белой Ложи Посвященных... Я напрочь забыл про ружье моего дяди. Медленно погружаясь в сон, через полуоткрытые глаза я заметил на небе звезду, которую доселе не встречал. Ее свет пробивался сквозь завесу темноты, загадочно мерцая на фоне ночного неба.
