Некоторым людям необходимо ощущать, что они будут жить вечно, в то время как другие должны знать, что это их последняя жизнь, их единственный шанс. Им требуется знать, что они должны стать целостными сейчас, в этой жизни. Жить с мыслью о том, что они существуют только здесь и сейчас, — правильная психология для некоторых людей, если им снится или они образно представляют, что со смертью жизнь обрывается. Я говорю этим людям: допустите возможность, что ваша болезнь может быть вашим концом, что вы не вернетесь сюда, чтобы расти, и эти последние дни на земле вы должны посвятить тому, чтобы стать целостными.
В своей работе я наблюдал ужасные страдания. Я редко видел случаи, когда люди расставались с жизнью красиво, как это описано в книгах. Большинство из тех, с кем я имел дело, были обычными людьми и умирали тяжело. Когда говоришь этим людям, что им нужно жить прямо сейчас, с ними часто происходят фантастические перемены.
Я вспоминаю встречу с одним бизнесменом, который умирал в больнице от рака. Дни его были сочтены. С ним был его врач. Умирающий негромко сказал:
— Я умираю, но слава Богу, есть иной мир, в который можно уйти. Потом он обратился ко мне: — Вы верите в иной мир?
— Я — да, но я бы не стал навязывать вам свой путь.
— А есть ли люди, которым не уготованы свои небеса? — огорченно спросил он.
— Не знаю… Не снилось ли вам когда-нибудь, что есть мир иной? Или, может, были какие-то телесные ощущения?..
— Нет.
— Тогда вы должны жить сейчас так, как будто другого мира нет, пока к вам не придет такое сновидение или какой-то ошеломляющий опыт, который убедит вас в существовании иного мира.
Вы не можете себе представить, как рассердился на меня его врач: "Не лишайте его веры!" Мне пришлось ответить, что я следую процессу пациента, а не верованиям врача.
Услышав мои слова, пациент приподнялся в постели и сказал мне, что очень расстроен в связи с одним делом. Я сказал пациенту, что, если у него есть дело в этой жизни, то надо перестать прокручивать мысли о смерти и завершить его. Я ушел. Потом его врач рассказывал мне, что несколько часов спустя, освободившись от капельницы и подписав документ, снимающий с клиники ответственность за его состояние, этот человек покинул палату. Он пошел в свой офис, привел все дела в порядок, а затем поехал домой и там сделал то же самое. Его состояние быстро улучшалось. Много месяцев спустя он умер быстрой и сравнительно легкой смертью. Пациент очевидно нуждался в том, чтобы считать этот мир конечным, и у него не было другого шанса исправить свою жизнь. Каждый человек неповторим. Иногда человеку бывает полезно "окалифорниться"* и погрузиться в процесс умирания и запредельные переживания, а порой полезней бывает спуститься на землю и жить так, как будто этот мир конечен. (* Имеется в виду интеллектуальное движение "New Age", зародившееся и получившее широкое распространение в Калифорнии. Для идеологии этого движения особую важность имеют трансперсональные переживания и мистическое восприятие смерти. — Прим. перев.)
Еще одному моему пациенту, хроническому шизофренику, снилось, что его земная жизнь — еще не конец, что на самом деле он будет развиваться даже после смерти. Он был помещен в психиатрическую больницу и у него наблюдались постоянные острые психотические приступы. Он приходил в бешенство и представлял себя то богом, то Наполеоном; не раз пытался наложить на себя руки, и поэтому директор этого заведения направил его ко мне. "Я всего лишь хочу умереть", — прямо сказал он мне при встрече. Возможно, его процесс состоял в том, чтобы умереть, но сначала я должен был убедиться в этом. Я решил поэкспериментировать с его суицидальными наклонностями и сказал, что у меня с собой есть смертельная доза таблеток. На самом деле это был всего лишь аспирин, но пациент этого не знал и выразил желание тут же принять их. Я дал ему таблетки и стал внимательно наблюдать за ним, с тем чтобы заметить какие-нибудь двойные сигналы, найти какую-то часть его системы, которая не согласна с желанием убить себя. Никаких следов рассогласования не было: душа и тело были полностью конгруэнтны в стремлении умереть. Его глаза, лицо, тело — все пребывало в гармонии с идеей смерти. Я наблюдал за его кожей, зрачками, движениями рук, пальцев; я внимательно прислушивался к его дыханию, звукам, которые он издавал. Ни в чем не наблюдалось ни тени замешательства. Он принял все пять штук. Тогда я признался, что дал ему всего лишь аспирин. Я должен был видеть его реакцию полностью, чтобы получить информацию, способную ему помочь.
Узнав об обмане, пациент был глубоко расстроен.
— Я еще нигде не встречал честного человека, — сказал он.
— Я был нечестен с вами, потому что как аналитику мне нужно было знать, является ли стремление к смерти вашим процессом на самом деле. Стоит вам умирать, или нет.
— Во всяком случае, мне все равно.
Я был полностью убежден, что его процесс состоит в том, чтобы умереть. Продолжать жить было бы слишком болезненно для него. Потом он рассказал мне о своем сновидении. Ему снилось, что он покончил с собой, а потом, уже в ином мире, понял, что совершил ошибку. Работа с этим сновидением — одна из моих неудач. Я дал ему такую интерпретацию: ему не следует умирать, потому что, уйдя из этой жизни, он поймет, что ошибся. Я не последовал мысленно за его процессом, который состоял в том, чтобы умереть и возвратиться, осознав свою ошибку. Хотя интерпретация была неверной, я предпринял правильные действия. Его телесный процесс говорил мне: он хочет умереть и ему следует умереть.
Я встретился с его психиатром. "Я не хочу, чтобы он умирал, — сказал я, — но думаю, следует позволить ему делать то, что ему нужно, в данном случае — умереть". Я рассказал ему о сновидении пациента, которое в то время неверно интерпретировал. Тогда я еще не был в достаточной мере буддистом и не допускал, что он будет (или сможет) развиваться после смерти и, значит, и «там» осознавать ошибки, и все же я был достаточно твердо уверен, что эта жизнь уже не была его настоящим путем.
Я предложил пациенту взять отпуск. Он был счастлив, когда его наконец отпустили домой. По приезде он сдал экзамен на водительские права*, купил пистолет и выстрелил себе в голову. Таков был его конец. Бессознательно он как бы говорил: "Да, есть мир иной. Этот мир, где я живу вместе с Арни и другими психиатрами, — не единственный". И вот что мне следовало бы ему ответить: "Да, есть мир иной. Когда вы убьете себя, вы поймете, что смерть — это не разрешение вашей боли, и вернетесь". К сожалению, тогда я не был в достаточной мере развит, чтобы сказать ему это. Тем не менее я принял во внимание весь объем информации, исходящей от этого пациента: она была конгруэнтна. Его сновидения и телесные процессы говорили ему, что жить сейчас слишком болезненно и что он скоро умрет, но потом вернется. (* Водительские права могут служить удостоверением личности, которое необходимо для покупки оружия. — Прим. перев.)
Не только определенная манера поведения и соматические симптомы, но порой и сама структура тела дает ключ к процессу человека. Один мой приятель, студент, обладал очень мощной выдающейся вперед челюстью. Он проходил курс у широко известного мануального терапевта. Этот терапевт сказал студенту, что тот слишком напряжен и что ему нужно расслабить челюсть. Он работал с мышцами челюсти в задней части подбородка и внутри ротовой полости. Примерно через 30 минут челюсть студента пришла в более «расслабленное» состояние, и тот почувствовал общее расслабление. Однако, проснувшись на следующее утро, он почувствовал отлив сил, апатию и отвращение к любой деятельности. Он стал ощущать подавленность и все глубже и глубже погружался в депрессию… Его состояние постоянно ухудшалось, пока его не стали посещать мысли о самоубийстве.
Вся решительность, которая концентрировалась в его челюсти, была изъята из него. Нет ничего невозможного в том, чтобы полностью изменить психологическую конституцию людей, изменив их физическую структуру. Однако весьма опасно переструктурировать людей только на основании представлений о неком физическом эталоне или какой-либо теории здоровья. Понятие «нормальный» не поддается генерализации. У каждого индивида есть собственная норма. Тот студент не испытывал болезненных ощущений в челюсти. Просто терапевт решил, что она слишком «напряжена», что ненормально иметь столь выдающуюся челюсть, и он подправил ее. После этого студент пришел ко мне за помощью. Мне было не просто выбрать наиболее эффективный подход, так как причины изменений его модели поведения не были естественными. Человека изменили физически, а его психика все еще не могла настроиться соответствующим образом. Но его процесс не состоял в том, чтобы изменяться физически, и очевидно, что его суицидальные настроения обусловливались этой переменой.
