Я посмотрел вверх — на соломенную крышу, потом стал пристально разглядывать бамбуковый пол, но ничего не увидел. Мне сделалось не по себе.
Потом мы отправились в приготовленный для меня домик на сваях. Его окружали пальмы, а вблизи свай торчали заросли бамбука — видимо, для удобства змей. Построили его несколько лет назад австралийские миссионеры, которые проповедовали в Балимо христианство. В комнате у меня было окно, забранное ржавой металлической решеткой. Над узкой и очень короткой койкой висела москитная сетка, в том месте, куда я мог бы вытянуть ноги — за пределами матраца, — зияла широченная щель. Я обрызгал комнату репеллентом и заложил щель в койке книгами. Домишко стоял в нескольких ярдах от воды. Мне посоветовали после захода солнца к воде не подходить. Там, мол, живут самые разные твари, и от них лучше держаться подальше.
На переднем крыльце сидел упитанный кот.
— Лучший у нас змеелов. — Вайза с гордостью указал на замечательного зверя. — Никто к вам в комнату не заползет. Разве что… — И он умолк.
Ужин в тот вечер оказался вполне приличным. Рыба, испеченная на бамбуковой решетке, саго, жареный валлаби. Я захватил с собой пару бутылок «Семильона» с виноградников Маджи в Новом Южном Уэльсе. Чтобы взбодрить свой поникший дух, я решил одну открыть. Предложил Вайза и его товарищам выпить стаканчик, но они с отвращением затрясли головами.
— Вино мы пьем только кошерное, — чопорно произнес Вайза. — А в Папуа — Новой Гвинее такого не найти. Хотя, наверное, можно выписать из Израиля, да?
Я медленно кивнул. Вино было — просто чудо. Чудо, изгоняющее змей.
— А это кошерное? — шепотом спросил Вайза после обеда, показывая на то, что осталось от валлаби.
— Э-э… точно не знаю, — пробормотал я, тихонько отхлебнув из фляжки.
Задача моя, постановило собрание, тройная: отыскать боевые каноэ, извлечь Горшок с огнем, собрать у гогодала образцы ДНК. Причем образцы — в первую очередь. Я взял в генетической лаборатории в Лондоне все необходимое и следующие несколько дней сидел на бамбуковом полу молитвенного дома и совал ватные палочки в услужливо разинутые рты, а потом помещал образцы в заготовленные пробирки со специальным консервантом.
Отыскать каноэ оказалось труднее. Через три дня после моего приезда мы попытались найти затонувшие лодки, но там, где их раньше видели, все русло заполонил тростник, и добраться до места было невозможно. Вечером того же дня — после неудачной попытки добраться до каноэ — я сидел в молитвенном доме. Вдруг через деревенскую площадь пронесся Вайза и влетел на бамбуковый помост. Задыхаясь, он рывком поднял меня на ноги и потребовал немедля идти с ним, чтобы увидеть чудесное явление.
— Господь Яхве сошел к нам! — сообщил Тони. — Господь Яхве покажет нам путь к Ковчегу. Богале — среди нас! Богале пришел! Вот почему теперь стало видно то место!
Оказывается, уже несколько дней в деревне происходят необычные события, являются знамения и чудеса. У некоторых женщин появился дар говорить на неведомых языках. Еще у них были видения. Им привиделся Ковчег.
Другие видели его наяву. Он светился под водой и был ясно различим — несмотря на тростник. И от него исходило необычное свечение. Сам он — из сверкающего золота, а на обоих концах — золотые ангелы. В кольца вставлены золотые шесты; их хорошо заметно под водой, когда свет падает под нужным углом.
Одна молодая девушка поплыла туда в маленькой лодке-долбленке и даже дотронулась до одного из шестов. Иногда Ковчег выстреливает пламенем в небо над лагуной. Кто-то слышал громкий удар — как раз там, где лежит Горшок с огнем. А некоторые люди видели, как над лесом кружили израильские самолеты. И только из-за скверной погоды они не смогли сесть, и пришлось им вернуться в Иерусалим.
Не выпуская моего рукава, Тони вел меня к дому, стоявшему в лесу, в нескольких ярдах от опушки. Сейчас нам покажут, где спрятан Ковчег. Несколько женщин племени сошлись для своего рода молитвенного собрания, посвященного таинственному Горшку с огнем. Они молили Бога направлять каждый их шаг и каждое слово. И с его помощью хорошенькая жена карлика написала на доске молитву:
Мир, мир, мир.
Яхве, Яхве, Яхве.
Малеза, Бог, Горшок с огнем.
К доске подковыляла еще одна женщина и попросила, чтобы духи предков направляли ее руку, пока она будет рисовать каноэ. Вопрос состоял в том, где именно в каноэ находится Ковчег.
Рука ее замерла над доской. Потом женщина быстрыми движениями изобразила Горшок с огнем — квадрат на дне лодки. Рядом она коряво набросала Скрижали Завета. Среди Десяти заповедей была и такая, которая запрещала курить гашиш.
Пока одни женщины по-всякому усердствовали у доски, другие впали в песенный и молитвенный экстаз:
Бог Яхве — Бог войны!
Это плач нашего народа!
Малеза — Горшок с огнем,
Бушующим под водой.
Мы взываем к Богу огня
Оувах! Оувах!
О, Бог огня!
Глядя на меня, они собрались в кучку и стали выкрикивать:
— Богале здесь! Веди нас, Богале, веди!
Женщины продолжали молиться во весь голос. Некоторые танцевали, били себя в грудь, просили бога Яхве указать путь к Ковчегу.
Затем наступила тишина. Полная и жуткая.
— Дух Бога сошел к нам… — прошептал Тони.
Вперед, к доске, выступила сморщенная согнутая старуха по имени Бибиато.
— Пиши, сестра Бибиато, — зашептали женщины.
Бибиато грамоты не знала. За всю жизнь она не написала ни одного слова. Когда из Австралии явились миссионеры и привезли с собой книги, школы, больницы, она уже была взрослой женщиной, слишком взрослой, чтобы учиться новой жизни. Бибиато выросла среди каннибалов.
Стоя перед доской, старуха закрыла глаза и подняла костлявую руку. Кто-то вложил ей в пальцы кусок мела. И она начала рисовать — с закрытыми глазами полосы и завитушки. Все согласились, что это можно считать записью. В комнате раздавались изумленные вздохи. Бибиато изобразила некое подобие горшка. Атмосфера была наэлектризованной. И даже более чем.
— Малеза, Горшок с огнем, Малеза! — вопили женщины. — Сестра Бибиато отведет нас к нему! Она отведет нас к Малеза! Она избрана, чтобы найти вместилище Завета!
Сестру Бибиато усадили на стул, который взгромоздили на низенький столик. Потом ее «трон» украсили цветами и венками. Она стала героиней вечера. Ее устами говорит Яхве!
На следующий день пошел сильный ливень. Из лагуны на деревню ползла свежая теплая дымка. Дождь, казалось, не прекратится никогда. «Иногда вот так неделю подряд», — заметил Тони.
Лило целый день. Но проливной теплый дождь нас не остановил.
Трактор подъехал к месту, где до сих пор молились женщины. Они молились всю ночь, и комната пропахла потом, возбуждением и священным рвением. Бибиато, в которой все еще пребывал дух Яхве и которую по-прежнему украшали водяные лилии из лагуны, вывели и усадили в трактор.
«Сестра Бибиато! Невеста Яхве! Невеста Малеза!»
За трактором шли пешком сотни человек. Когда мы прибыли на берег лагуны, женщины с великим почтением спустили Бибиато на землю. Они кидали на мужчин победные взгляды. Ведь Ковчег отыщут не мужчины, а женщины гогодала!
Бибиато пугливо озиралась, но без колебаний зашагала к заросшему высокими тростниками берегу. Она вошла в неглубокую воду, ступая по стеблям босыми ногами.
— Иди, Богале, — подгоняли меня женщины. — Иди с ней. Держись к ней поближе. Иди за сестрой Бибиато.
Женские руки подталкивали меня к воде, чтобы я был с Бибиато, когда она найдет Ковчег.
Старуха пробиралась через тростники. Скоро меня облепили пиявки. Я поминутно отдирал их и швырял обратно в воду. Вокруг нас тянулись по воде полосы крови. Мы зашли глубже. Я подумал: а не привлекут ли кровавые следы крокодилов (это я бы еще пережил) или водяных змей — этого бы я точно не вынес. Я приложился к фляжке и стал внимательно смотреть на тростник.
Тони шагал у меня по пятам. Вода уже доходила мне до пупка, а у Бибиато была видна одна голова, покачивавшаяся на поверхности, словно маленький кокосовый орех. Я спросил у Тони, умеет ли она плавать.
— Если будет нужно, Яхве научит ее. Главное, что сердцем она чиста… Годится только тот, кто очистит тело свое от скверны, — добавил Тони: он хорошо знал Евангелие.
Бибиато перестала топтаться и, вытянув руки в стороны, замерла на месте. Она вглядывалась в бесконечные заросли тростника. Старушка не знала, куда идти. Бибиато взобралась на груду тростниковых стеблей и потерла кулаками глаза. Оглядевшись по сторонам, она ринулась туда, где было еще глубже. Тони шепнул мне в ухо:
— В ней сейчас борются силы света и царь тьмы.
То же самое происходило и со мной, только несколько иначе. Мне показалось, что в мутной воде кто-то скользнул по моим ногам. Я сделал еще один глоток «Лафройга», стиснул зубы и зашагал дальше.
