Ознакомительная версия.
Это изображение Любящих Глаз возникло само собой на скале недалеко от Цурпху. После разрушения монастыря оно стало невидимым, а теперь снова проступает
Спать в разреженном воздухе было трудно – к тому же сильно ощущалась энергия этого места. Я плавно скользил между снами, которые охватывали несколько жизней. На рассвете я силой поднял себя, чтобы сверху посмотреть на долину, и получил необычное благословение: я глядел прямо в иссиня-черное оскаленное лицо Шингчонга, местного Защитника. Он был очень важен для Шамарпы и Тенги Ринпоче. Почти все, что мы видели во время этого визита, запечатлели кадры, отснятые Педро. Мы раздарили много фотографий Кармапы, наших высших лам и Черного Плаща, а затем забрались в грузовик, чтобы ехать обратно в Лхасу. Теперь мы запланировали поездку, которую до нас не отважился совершить ни один западный человек, – мы хотели посвятить целый месяц осмотру самых священных мест в забытом всеми Восточном Тибете.
Под еще почти полной луной мы погрузились в открытый кузов, и началось тайное путешествие. В машине уже сидело с десяток кхампов и других тибетцев. Поскольку нам предстояло в потемках миновать несколько китайских контрольных пунктов, мы решили не останавливаться до утра. Мы устроили привал в пересохшем русле реки, где разглядеть нас было почти невозможно; там тибетцы смешивали с чаем цампу – ячменную муку. Мы же по привычке добавили в эту смесь протеиновый порошок и витамины.
Скала Черного Плаща поблизости от Цурпху
Я не мог понять, почему наши спутники-кхампы не полностью нас принимали, но постепенно дело прояснилось. На праздновании Нового года они несколько раз приглашали Буркхарда, двухметрового и очень сильного, посостязаться с ними в армрестлинге. После того как они легко уложили на стол руку вежливого великана, не дав ему опомниться, белая раса низко пала в их глазах. Такого допускать нельзя. Местные судят обо всей группе по одному ее представителю. Как и прежде в дальних странах, спасать нашу честь выпало мне. Однако для этого пришлось потрудиться: будучи ламой, я не мог просто взять и вызвать на поединок самого сильного из наших тибетцев. Удобный случай подвернулся через несколько дней. Они снова затеяли борьбу на руках за столом, и, завидев это, я произнес: «О, это похоже на игры, которыми мы увлекались в детстве! Можно мне попробовать?» Я трижды быстро поборол самого мускулистого из них и воскликнул: «Да, это та же самая игра! Как забавно!» После этого нас в кузове уже никто не теснил. Мы стали своими на том уровне, который понимали все.
Первую длительную остановку мы сделали в Бово или Боми – этот город называют по-разному. Он расположен на севере от Бутана, на границе между северо-восточными Гималаями и высоким древним плато Центрального Тибета. Здесь горные системы Юрского периода встречаются с самыми молодыми и высокими горами мира. Разница в 60 миллионов лет очень заметна. Целые недели можно провести в пути вдоль ясно различимой границы между двумя ландшафтами.
Наш водитель решил симулировать поломку двигателя. Ему хотелось провести несколько дней с семьей, и он пригласил нас пожить на его маленькой ферме в деревне. Мы снова с удовольствием поспали под открытой крышей сарая. Оттуда открывался вид на всю долину, и вокруг бесшумно падали снежные хлопья. Обычно темнота и едкий дым открытого очага заставляли нас сбегать из домов шерпов и тибетцев, но здесь мы с радостью ходили в гости к соседу. У него была печка с дымоходом – единственная, которую мы видели в Тибете. У нас с Ханной находилось достаточно времени на медитацию и осмотр окрестностей. Люди приходили за благословением только по вечерам. Местность находилась в запустении. Китайцы вырубили огромную массу хвойных деревьев и ничего при этом не посадили. Некоторые стволы, гниющие на земле, были такой толщины, что поверх них виднелось только небо: не имея таких машин, которые могли бы вывезти самые толстые части деревьев, рабочие просто оставили их лежать.
Люди приходили за благословением только по вечерам
До сих пор самым неприятным обстоятельством в пути была тряска на неровных дорогах. Теперь нас больше беспокоил холод. К востоку от Бутана, где Гималаи изгибаются дугой с севера на юг, невозможно избежать подъема на высокие перевалы, достигающие 6000 м над уровнем моря. Все держались бодро, и теплыми вещами мы укутывали Ханну и Ильзу. На таких перегонах путники часто погибают из-за погодных условий и горной болезни. На последнем перевале перед Чамдо, городом, который китайцы назначили столицей Восточного Тибета, Курту пришлось заставлять совершенно измученного водителя ехать, не тормозя, чтобы непрерывный снегопад не отрезал нас от мира.
На таких перегонах путники часто погибают из-за погодных условий и горной болезни.
Честно говоря, грузовики – это невоспетые герои бедных стран, ныне пытающихся индустриализироваться. Индия совершенно развалилась бы без дизельных грузовиков «Тата», выпускаемых по лицензии «Мерседеса», а в Китай поставлялись антикварные устройства – четырехцилиндровые бензиновые машины, оснащенные двигателем с боковой вентиляцией и впервые созданные «Опелем» еще в тридцатые годы. После войны их без изменений стали выпускать русские, и эти образцы изящной немецкой инженерии в Китае были единственной техникой, которая не ломалась. Эти машины были вечно перегружены: днем они возили тех, кому разрешалось перемещаться по стране, а ночью нелегалов. Здесь же их главным назначением был вывоз из Тибета краденого дерева. За все время лишь однажды нам на глаза попался автобус. Люди не должны были навещать друг друга и обмениваться жалобами на свое бедственное положение, и потому частные автомобили отсутствовали как вид. Только высокопоставленным партийным работникам позволялось иметь свою машину, но они, похоже, не жаловали горную местность.
Прокололи очередное колесо
Зимой 1951 года китайцы аннексировали большую часть Кхама – восточной и самой восхитительной области Тибета. Тогда-то Чамдо и объявили новой столицей. Въехав туда в пять часов утра, мы первым делом попрятались за свой багаж, чтобы не попасться на глаза полиции. Как только начался рассвет, мы увидели в городе следы серьезных бомбардировок.
Отсюда нам предстояло отправиться в Карма Гён, второй по важности монастырь в нашей традиции. Его примерно в 1160 году основал Первый Кармапа Дюсум Кхьенпа (1110–1193), и с тех пор там еще не ступала нога белого человека.
Отсюда нам предстояло отправиться в Карма Гён, второй по важности монастырь в нашей традиции.
Пока мы, в поисках подходящего грузовика, расспрашивали местных жителей, появились полицейские. Они потребовали, чтобы мы немедленно убирались из города. В качестве цели своего путешествия мы назвали место, из которого только что прибыли: китайцы всегда отправляют тебя обратно в предыдущий пункт маршрута. Мы держались твердо, но приветливо и выторговали себе лишний день. Офицер знал тибетский и, собственно, выглядел вполне по-людски даже в отутюженной униформе от Великого кормчего.
После холодной ночи
Наутро мы со всеми своими рюкзаками забрались в кузов очередного грузовика. Сидя на мешках с чаем, мы ехали на север по безмятежной долине. Дорога вилась вдоль реки, и водитель изредка останавливался, выходил и втыкал в землю колышек. Он хотел убедиться, что покрытие выдержит вес машины. Вода находилась всего метрах в ста внизу, а дорога была хуже всех, что мы видели на западе страны. Летом того года половина грузовиков здесь падала, но с нами все прошло хорошо – помогли благословение Кармапы и мороз, сковавший верхний слой почвы.
Природа постоянно радовала глаз. До сих пор ее самым страстным поклонником был Курт, потому что многие горы напоминали ему родные Альпы. Теперь его восторги заглушил Педро, обнаруживщий множество цветов, знакомых ему с детства, которое прошло в Испании, недалеко от Саламанки. Я раздавал в придорожных деревнях шнурки, несущие благословение важной серии посвящений от Девятого Кармапы, называемой «Чиг ше кюн дрол». Ее мы получили от Тенги Ринпоче в Германии предыдущей осенью.
Курт проверяет коня
Вечером дорога кончилась. Мы снова провели ночь в сарае на крыше деревенского дома. На следующее утро люди пообещали дать нам лошадей, чтобы мы поехали дальше. Они очень долго не могли собраться вместе, а когда привели моего коня, его седло оказалось без стремян: лама должен ехать на привязи и не причинять животному боли, пытаясь самостоятельно подгонять его. Я соблюдал это условие ровно до тех пор, пока мы оставались в поле зрения селян. Потом мальчик, ведущий коня под уздцы, получил благословение, и я поехал дальше сам, насколько это возможно делать без опоры для ног. Мой зад немного болел, но в остальном все оказалось в порядке. После полудня мы с Ханной, Куртом и Педро галопом прискакали туда, где собирались ночевать. Остальные предпочли более умеренную скорость.
Ознакомительная версия.
