Многие страницы развития масонства в России, его связей с Францией раскрыты в книге Н. Берберовой «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия», опубликованной в Нью-Йорке в 1986 году издательством «Руссика» (позже книга была издана и в нашей стране). Покинув в 20-х годах Советский Союз, писательница столкнулась в Париже с весьма высокой масонской активностью русских эмигрантов. В 50-х годах Берберова переехала в США, где начала систематизировать материалы о русских масонах, которые легли в основу ее книги, собирать свидетельства оставшихся в живых масонов. Ценность приводимых ею данных в том, что они почерпнуты большей частью от непосредственных участников событий, взяты из Парижского архива русского масонства, архива А. Ф. Керенского (Техасский университет), Центра Вудро Вильсона в Вашингтоне, архива Герберта Гувера. Берберова подчеркивает, что тем не менее ее книга «Люди и ложи» написана «не историком, но современником русского масонства XX века». Однако ее наблюдения, объяснение причин усиления русского масонства в канун революций достойны внимания. Вот как, например, комментирует она возрождение масонства в России в конце XIX — начале XX века: «Мощный рост буржуазии, появление новых производственных отношений, явления, обусловленные механизированным прогрессом, новые изобретения, изменившие мир, — электричество, фотография, телеграф телефон, автомобиль, пулемет и аэроплан, — между 1880 и 1914 гг. с гигантской силой и неслыханными темпами меняли мир, в котором до того жили наши предки».
«Возрождение масонства» она связывает и с «буйным ростом интеллигенции». «Этот рост шел рука об руку не только с ростом буржуазии крупной, но и мелкой, которая, как и интеллигенция, «нажимала» на все стороны русской жизни: на запреты царя, помазанника Божия, на закрытие университетов… на удушение мысли, на опоздание во всем, что касалось материального и умственного прогресса населения…»
Обращаясь к масонским лозунгам свободы и равенства, подчеркивает Н. Берберова, эти люди в то же время были решительно против революции и только хотели перемен.[143]
В 60-е годы XIX столетия пребывание русских во французских ложах было весьма редким. В ложу «Биксио» вступил, как мы отмечали, И. С. Тургенев, позже туда был принят великий князь Николай Михайлович, двоюродный брат Александра III.[144]
Затем картина меняется. Двери лож во Франции и Бельгии распахиваются для русских. А вскоре начинается и формирование чисто русских эмигрантских лож, правда, под надзором французских масонов за основными «обрядами» или «послушаниями».
В 80-е годы в различные французские ложи принимаются философ Г. Вырубов, врач-психиатр Н. Баженов, изобретатель электрической свечи П. Яблочков, историк, специалист в области права М. Ковалевский.
В 1887 году Ковалевский совместно с Яблочковым открыл в Париже для русских эмигрантов ложу «Космос» (№ 288). В нее среди других были привлечены писатель А. Амфитеатров и земский деятель В. Маклаков. Затем в ложу вступил писатель В. Немирович-Данченко. Под контролем ложи «Космос» в Париже с 1900 года начала действовать Русская высшая школа общественных наук, целью которой было «смягчение резких противоположностей между крайними мнениями, сближение политических групп, способных действовать на общей почве…».[145]
Другой русской ложей в Париже была «Гора Синай» («Mont Sinai»).
Это происходило на фоне нового пробуждения политической жизни, нарастания в России революционных событий, вызревания и оформления политических сил, партий и буржуазии различных оттенков, которые в 1905–1906 годах вышли на арену действий. Осенью 1905 года были созданы партии конституционалистов-демократов (кадетов) и «Союз 17 октября» (дата царского Манифеста о создании Государственной думы). За либерально-буржуазными партиями шло формирование и правого фланга. Царизм становился преградой для самых различных социальных сил, общественных и экономических процессов. Ширилось рабочее, революционное движение которое грозило зайти дальше, чем того хотели вожди русской буржуазии и даже ее либеральные слои. Партия большевиков постепенно набирала силу, росло в целом социал-демократическое крыло.
Надо было готовиться к взрыву. В этой обстановке масонство привлекало определенные круги русской либеральной буржуазии.
Франция была наиболее подготовлена для подобных операций. Здесь имелся опыт ряда революций и борьбы сними как жестокими, так и более тонкими методами, которые позволяли амортизировать массовые выступления, успокаивать общественность выбором между внешне враждующими, но изнутри связанными верностью буржуазии партиями.
Русская буржуазия делала первые политические шаги. Французская «педагогика» ей была необходима. И направление школы «Космос» в сторону «сглаживания острых углов», сближения разносторонних политических групп отвечало новым потребностям. Нарастив состав русских ложи в Париже (в их число среди других вошел в начале 1905 года адвокат и публицист Е. Кедрин, пытавшийся вместе с М. Горьким уговорить власти не расстреливать рабочую манифестацию, вместе с Горьким же он отсидел в Петропавловской крепости два месяца), М. Ковалевский провел операцию обратного свойства: он во французской ложе разместил на «обкатку» русских масонов. Так, Е. Кедрин вошел в ложу «Обновление» Великого Востока Франции, в другую его ложу — «Авангард масонства» вступили В. Маклаков и др. Они и составили ядро тех, кто позже переместился в Россию, чтобы зажечь масонские свечи французского образца у себя на родине.
12 января 1906 года М. Ковалевский испросил разрешения у Совета Великого Востока Франции на открытие в России лож французского подчинения. 15 ноября того же года первая такая ложа была открыта. В. И. Старцев сообщает, что список ее членов после Второй мировой войны среди других бумаг, принадлежавших Великому Востоку Франции, попал к эмигранту Борису Элькину. Документы эти в период фашистской оккупации, видимо, были конфискованы у французских масонов, а затем попали в руки местных букинистов. Один из них и купил Б. Элькин. Он опубликовал список, частью в факсимильном виде (с подписями и автографами), в английском журнале в 1966 году.
Этот эпизод, если вернуться к нашей полемике, еще раз подтверждает, что некоторые факты, и очень важные, из истории российского масонства не могли быть известны в годы трех наших революций, а стали достоянием гласности многие десятилетия спустя. Некоторые противники публикаций по масонству ссылались на то, что В. И. Ленин ничего не писал о масонстве. А раз так, то и другие не должны об этом писать. Но Ведь анализировать можно лишь то, что попадает в поле зрения. А в те годы основные данные о российском масонстве были неизвестны.
Опубликованный список первой ложи французского подчинения в России, созданной в 1906 году, как установили специалисты, — реальный и подлинный документ, который не был фальшивкой полиции и не преследовал цель создать ту или иную «легенду».
Список написан рукой упоминавшегося выше Н. Баженова. В нем перечисляются к тому времени ставшие членами I Государственной думы М. Ковалевский, С. Котляревский, Е. Кедрин, учредитель кадетской партии В. Маклаков, В. Немирович-Данченко, историк В. Ключевский, князь С. Урусов, дипломат И. Лорис-Меликов, присяжный поверенный М. Маргулиес и др. От ложи отпочковались новые ее филиалы: в Москве — «Возрождение», в Петербурге — «Полярная звезда». Открывать их прибыли из Франции два высокопоставленных масона. Формированием русских лож непосредственно занимались эмиссары Великого Востока Франции Сеншоль и Буле. Им предоставлялась прерогатива принимать масонов в два послушания-обряда, в то время как сами они принадлежали только к одному из них. Это лишний раз демонстрирует, насколько условны различия и перегородки в масонстве.
Вместе с тем «братья» из французского Великого Востока, формируя высшие этажи русского масонства, так называемые «капитулы» и «ареопаги», членами которых могли быть масоны лишь высоких посвящений, весьма тщательно подходили к селекции их руководства, исходя из тех данных, которые накопились в их русских досье. Некоторых они переводили буквально за неделю из 1-й степени (ученик) в 3-ю (мастер). «А некоторых, отмечала Н. Берберова, — еще стремительнее — в 18-ю степень (имеющую международный статус. — Л. З.) М. С. Маргулиеса…они посвятили в самом здании тюрьмы, где Маргулиес отбывал срок за свои (в 1905 г.) революционные проступки (впрочем, весьма умеренные). Так, в камере «Крестов», в передниках и перчатках, с молотками в руках Великие Мастера провели церемонию посвящения на глазах у, вероятно, совершенно обалдевших от этого зрелища тюремных сторожей. Тут же, немедленно, с еще большей торжественностью, Мануил Сергеевич был возведен в 18-ю степень» (с. 19–20). Ложи были снабжены печатями, наборами символических предметов, — иными словами, являлись регулярными, «законными» масонскими организациями, признанными Парижем.
