Относительно центра, символа Первопричины, все существующее является светлым или темным, сильным или слабым – близким или удаленным от центра. Таким образом, центр создает иерархию сил внутри миропорядка, определяет взаимосвязь и взаимоотношения его частей. Центр мира является центром не только с точки зрения пространственных координат – он также находится у истоков времени. Центр делает нечто более или менее древним.
В христианстве рай и Небесный Иерусалим созданы одновременно, и каждый христианский храм представляет и воплощает на земле Небесный Город. Внутреннее пространство храма олицетворяет Эдем с четырьмя реками, определяющими структуру и границы Эдемского сада, в котором Господь Бог сотворил Адама, первого человека. В Эдеме произошло падение человека, там растут древо Познания добра и зла и древо Вечной Жизни. Рай, врата которого охраняет ангел с огненным мечом, олицетворяющий тайны Божьи, – это начало пути и конец пути. Возвращаясь в храм, верующий возвращается в чистое, не знающее греха пространство-время, чтобы вкушать там плоды с древа Познания и древа Вечной Жизни, чтобы лицезреть тайны. Уходя из храма, человек повторяет падение Адама, ибо мирское пространство является пространством падений и испытаний. Человек покидает центр мира – и рай, и Иерусалим, место Тайной Вечери, место смерти и воскресения Христа. И не только, ибо храм есть тело Христово.
Согласно традиции, Кааба – главное святилище ислама, а в древности языческий храм, посвященный Венере, – была создана на небесах до начала мира. Ее земное отражение построил Адам, но во времена Потопа оно было разрушено, и затем его воссоздал Авраам. Таким образом, Кааба – первое святилище, созданное на земле до Потопа и после Потопа, в первом случае – родоначальником всего человечества, во втором – отцом арабов и евреев, основателем единобожия.
В Древнем Египте план, единый для всех храмов, своими корнями восходит к небесной модели, разработанной в начале мира Богом-Творцом. Надпись на храме в Эдфу гласит, что дом божества, владыки этого города, был построен по правилам «Книги основания храмов первой энеады», как и все другие, построенные до него. Кроме того, каждый храм имеет своих предков, предшественников, которые до него стояли на том же месте, и каждый свою генеалогию прослеживает до начала сотворения мира, к временам возникновения изначального холма. Этот холм и есть первый храм, первое жилище бога Татенена – «Поднимающейся земли», создателя и первой суши, и первого храма.
Если жилище души и символ ее деяний – это сердце, то жилище Бога и образ созданного им мира – это храм. Он является копией небесной модели – первого храма, первого священного пространства, и его возведение соответствует сотворению Космоса. Архитектор, мастер, создающий храм, в каком-то смысле имитирует деяния Бога, сам превращается в демиурга. Строительный материал: камень, дерево, обожженная глина – эквиваленты хаоса – под воздействием его инструментов приобретают форму, а само строительство становится актом жертвоприношения и самосотворения. И поэтому строительство храмов всегда требовало не только знания основных наук, которые изучались еще в Академии Платона – арифметики и геометрии, музыки и астрономии, – но и обладания глубоким мистическим чувством, тем, что позволяло вдохнуть душу в тело храма.
Если при строительстве мастер повторяет деяние Бога, то человек, участвующий в литургии, символически делает то же самое по-другому – он воссоздает храм внутри себя.
Храм как образ макрокосма и микрокосма, мира и человека должен существовать в трех плоскостях. Он имеет свое небо, свою землю и свой подземный мир – свои дух, душу и тело. Свод и алтарь представляют духовный мир – мир архетипов и первопричин; вечное и непреходящее начало в человеке и в природе; неизменное и необъятное пространство неба – такое же неизменное и необъятное, какой является трансцендентная, духовная реальность.
Между духовным и телесным существует мир движений и перемен, соединяющий эти две плоскости; в храме он представлен пространством, ведущим от входа к алтарю. В человеке это душа с ее радостями и страданиями, победами и падениями, а в природе – земля, горизонтальная плоскость, где существует и развивается жизнь во всем ее многообразии.
Фундамент, вход в храм, его внешний облик олицетворяют тело храма.
В этих трех мирах существует и живет не только храм, но и город. Он имеет свой Акрополь – верхний город, свою Агору – место, где происходит бытовая и политическая жизнь общества, и свой Некрополь – мир подземный. В этих мирах движется и человеческая душа – она нисходит с неба на землю и восходит с земли на небо. В течение ее земной жизни аналогом этого процесса является движение из храма в мирское пространство и обратно в храм, в центр мира и место встречи любящих друг друга Бога и Человека.
Когда мы влюбляемся, нам трудно объяснить, откуда и почему возникают эти глубокие чувства, облагораживающие душу. Мы влюблены, и, поглощенные необыкновенным, прекрасным, мы готовы преодолеть все моря и горы, чтобы встретиться, дотронуться до руки любимого человека. В этом состоянии мы забываем себя и свои маленькие желания, отрываемся от земли, испытывая и счастье, и боль.
Подобные чувства возникают у нас не только по отношению к видимой и осязаемой реальности. Даже в видимом мы любим невидимое – внутреннюю красоту, которая, открываясь нашей душе, делает и нас самих внутренне более красивыми. Как говорит Платон, любовь есть не что иное, как любовь к вечному обладанию Богом; это стремление к бессмертию, способность «забеременеть» духовностью, произвести на свет прекрасное, истинную добродетель, все те блага, которые несет в своем лоне человеческая душа. Беременный божественным человек на протяжении всей истории создавал то, что несло внутри себя воспоминание и напоминание о божественном. Такими напоминаниями являются, в первую очередь, творения, относящиеся к сфере сакрального, – все то, что воплощает идею зова и восхождения смертного к бессмертному, ущербного – к целостности и полноте, бедного светом – к исполненности сиянием света.
Инициатический театр
Делия Стейнберг Гусман, президент международной культурной ассоциации «Новый Акрополь» (Лекция)
Рождение театра произошло в тот момент, когда человек стал задумываться о причинах собственного существования, о важности своих взаимоотношений с другими людьми и с Природой, о загадках времени и обо всем, что с ним происходит. С древних времен перед человеком вставало множество вопросов, на которые он не находил ответа. Театр родился вследствие необходимости воссоздать, повторить некоторые события и ситуации, уже произошедшие в реальной жизни, для того чтобы вновь попытаться найти в них глубокий смысл.
Платон говорил, что любое искусство является отражением одной небесной, архетипальной Идеи. Каждое произведение искусства, которое мы создаем в мире материи, является попыткой уловить эту изначальную Идею, Архетип, воплотить ее в конкретной форме. Иногда нам удается приблизиться к ней, увидеть ясно и воспроизвести предельно четко. Часто Архетип остается далеким и недоступным, кажется расплывчатым и искаженным. Но если вернуться к искусству, в данном случае к театру, самой главной всегда является Идея, отражающая его суть и смысл его существования, и вытекающий из нее вопрос: в чем состоит Архетип театра, какой принцип гармонии отражается в этом творчестве? Ответ прост: театр, как и любой вид искусства, отражает законы и гармонию самой жизни.
Театр всегда пребывает в поисках глубокого смысла и законов, управляющих человеческой жизнью, пытается восстановить давно утраченные связи между земным и Небесным, человеческим и Божественным. Наряду с самыми разнообразными проблемами жизни в нем всегда присутствуют элементы возвышенного: Бог и боги, герои, Судьба. Такой подход изначально предполагает наличие гармонии, и театр призван восстановить ее. Многие писатели, историки, философы обращали наше внимание на то, что люди древности, те, кто участвовали в первых театральных представлениях, были гораздо ближе к богам, чем мы с вами. Некоторые авторы говорят, что они могли воспринимать, почитать богов и жить ими именно благодаря своей утонченности, проницательности, одаренности и чистоте. Другие утверждают, что эта близость к богам была, наоборот, лишь следствием слепой веры, неведения и страха. Кто из них прав, в данном случае не так важно. Важно то, что древние народы ощущали столь сильную близость к богам, что это чувство позволяло людям жить практически в постоянном контакте с ними. Поэтому нас не должно удивлять то, что в первых театральных представлениях – если их можно так называть, ведь тогда не было ни театров, ни сцен, ни декораций, ни освещения, – все было связано с магическим миром богов. Первые театральные представления были религиозными в самом глубоком смысле этого слова, так как связывали человека с высшей реальностью, с реальностью Божественного. В древности не было ни одного народа, который не имел бы этих исконных божественных Мистерий, этих первых священных таинств, принимавших форму театра, которые являлись попыткой воспроизвести на земле то, что когда-то давно происходило на Небе.
