Возлюбленный Ошо,
ПРИВЕТСТВИЕ
Один из так называемых высших людей, король, обратился к Заратустре:
"Чтобы увидеть такое, мы охотно поднялись бы и на более высокие горы, нежели эта. Ибо с жаждой зрелищ пришли мы сюда, мы хотели увидеть, что просветляет печальный взгляд...
Не растет на земле ничего более радостного, о, Заратустра, чем высокая сильная воля: она — прекраснейшее из всего того, что здесь произрастает. Одно такое дерево оживляет всю местность.
Кедру уподобляю я того, кто вырастает подобным тебе, о, Заратустра: высокий и молчаливый, суровый и одинокий, величественный, гибкий и упругий,
— и простирающий сильные зеленые ветви к владениям своим, смело вопрошающий ветры и бури, и все, что от века близко высотам,
— еще более смело отвечающий, господствующий и победоносный: кто не поднялся бы на высокую гору, чтобы увидеть такие деревья?..
О, Заратустра, ...глядя на тебя, успокаивается и скиталец, и исцеляется сердце его...
...Возникло великое томление, и многие спрашивают: кто такой Заратустра?
И все, в чей слух некогда по каплям вливал ты песнь свою и мед свой: все ушедшие от мира, отшельники и те, кто одинок вдвоем, стали говорить в сердце своем:
"Жив ли еще Заратустра? Не стоит жить больше, все равно все тщетно: или же — мы должны жить с Заратустрой!"...
Все выше и выше вздымаются волны вокруг горы твоей, о, Заратустра. И как бы ни была высока она, многие достигнут твоей высоты: недолго еще челн твой пребудет на суше.
И что мы, отчаявшиеся, пришли теперь в пещеру твою и уже освободились от отчаяния — это есть знамение и предзнаменование того, что лучшие, чем мы, находятся в пути к тебе,
— ибо уже в пути к тебе то последнее, что осталось от Бога среди людей, а именно: все люди великой тоски, великого отвращения, великого пресыщения,
— все, кто не хочет жить иначе, чем научившись опять надеяться, научившись у тебя, о, Заратустра, великой надежде!"...
"Пусть даже все вы, вместе взятые, — высшие люди, — отвечал Заратустра; — но для меня вы недостаточно высоки и сильны.
Для меня — это значит: для того неумолимого, что безмолвствует во мне, но не вечно он будет молчать. А если вы и не чужие мне, то не так близки, как правая рука моя.
Ибо у кого, как у вас, больные и слабые ноги, тому, прежде всего, хочется, чтобы щадили его, сознает он это или же скрывает от себя.
Но ни рук, ни ног своих не щажу я — я не щажу своих воинов: так что непригодны вы к моей войне!..
Чистые, гладкие зеркала нужны мне для поучений моих; а ваша поверхность искажает даже мой собственный образ...
Вы только мосты: да пройдут по ним высшие на ту сторону! Вы — всего лишь ступени: так не гневайтесь же на того, кто поднимается по этим ступеням на свою высоту!
Быть может, из семени вашего и вырастет некогда истинный сын и настоящий наследник: но далеко еще до этого. Вы — не те, кто унаследует имя и достояние мое...
Нет! Нет! Трижды нет! Других жду я тут, в этих горах, и ни шагу не сделаю без них отсюда,
— я жду высших, сильных, победоносных, бодрых духом, у кого душа и тело — в гармонии: должны прийти смеющиеся львы!
О, дорогие гости мои, вы, удивительные, вы ничего еще не слышали о детях моих? И что они уже в пути ко мне?
Говорите же мне о садах и блаженных островах моих, о новом и прекрасном потомстве моем. Почему молчите вы об этом?
Этого подарка прошу я у любви вашей, чтобы вы говорили со мной о детях моих. Ради них богат я, ради них стал я беден: чего не отдал бы я,
— чего не отдал бы я, чтобы иметь одно: этих детей, эти живые насаждения, эти деревья жизни, порожденные волей и высочайшей надеждой моей!"...
...Так говорил Заратустра.
Человечество создало фальшивые заменители всему истинному. Это огромный рынок лжи; истина почти не пользуется спросом. Крайне редко человек отправляется на поиски, рискуя всей своей жизнью, чтобы найти смысл существования и самого себя.
Гораздо дешевле заимствовать его из писаний, библиотек, из наследия прошлого. Университеты немало потрудились, чтобы отдалить человека от истины. Образованные люди, ученые, раввины, пандиты — кажется, что вся их деятельность направлена на то, чтобы помешать искателям, поскольку если хотя бы один человек придет к истине, он бросит великий вызов в души многих других людей. А кроме того, он заставит миллионы людей осознать: то, что они всегда считали истинным, не является таковым; их обманывали.
Все их так называемые великие люди фальшивы. Их величие не больше, чем игра. Они играют то, чем великий человек является спонтанно; поэтому вы обнаружите у ваших так называемых великих людей огромное множество лиц. Они надевают эти маски, когда того требуют обстоятельства, определенная ситуация, и тут же меняют их, когда положение меняется. А когда они находятся в спокойном состоянии, одни, это такие же ничтожные люди, каких вы встретите в любой толпе. Они высоки только на словах; все их переживания украдены; они изящны только на поверхности. Но обычных людей они вполне в состоянии обмануть, поскольку вы никогда не знали подлинно великих людей. Вам не с чем сравнивать. Пока вы не узнаете реальное, вы не сможете распознать фальшивое.
Сегодняшний фрагмент из Заратустры начинается с того, что один из так называемых высших людей, король, приветствует Заратустру. Почему мы говорим "так называемый"? В действительности, все ваши короли, все ваши президенты и премьер-министры только называются высшими людьми. Они выбраны массами, но эти массы не понимают, что подлинно, а что фальшиво. Масса слепа. Массы легко верят любому обманщику. Любой обманщик, который ловко умеет обещать, становится великим.
И каждый день вы можете наблюдать, как ваши великие люди исчезают — как только кончается их власть, их величие тут же исчезает. Ведь это не качество их души, не проявление их сознательности; это было только кресло. Все их величие было даровано им этим креслом. Королей не выбирали; они силой навязали себя массам. С ними смирились от страха, их уважают из страха. Но величие никогда не рождается из страха. Величие — магнетическая сила; оно привлекает не путем насилия, но через любовь. Оно утверждает и доказывает себя не мечом, но самим своим благоуханнейшим присутствием.
Взгляните на своих великих людей, так называемых высших людей, и вы поразитесь: под масками прячутся маленькие, очень посредственные и уродливые люди. Вот почему король упоминается как "так называемый" высший человек. Но даже так называемый высший человек в присутствии личности, подобной Заратустре, забывает о притворстве, забывает о своей игре; он открывается, становится доступным в своей реальности. Эти слова — доказательство.
Король говорит Заратустре: Чтобы увидеть такое, мы охотно поднялись бы и на более высокие горы, нежели эта. Лишь бы увидеть тебя.
Он совершенно забыл о том, что он — король. Он совершенно забыл, что Заратустра — всего лишь нищий. Но в этом красота существования: есть нищие короли и короли-нищие. Возможно, Заратустра и нищий, но в тот миг, когда вы встретитесь с ним, вы внезапно поймете: быть может, у него и нет королевства, но он — великий король.
Быть может, его королевство — королевство внутреннего мира.
Чтобы увидеть такое, мы охотно поднялись бы и на более высокие горы, нежели эта. Ибо с жаждой зрелищ пришли мы сюда, мы хотели увидеть, что просветляет печальный взгляд.
Мы видели людей, идущих к тебе, и когда они возвращались, мы удивлялись: что за чудо случилось с ними? Они уходили с печальными очами, а когда возвратились, вся эта грусть исчезла; их глаза сияли. Они уходили с тяжестью, обремененные тысячью и одним беспокойством, напряженные и тревожные, а когда они спускались с гор, это было похоже на то, как течет река — танцуя, настолько свежие и живые, словно они только что родились. Именно эти люди привели нас сюда.
Сначала мы пришли сюда просто посмотреть, просто из любопытства — в чем дело? Но когда мы увидели тебя, все изменилось. Мы больше не зеваки. Мы впервые увидели человека, который достоин звания человека. Мы охотно поднялись бы и на более высокие горы, чтобы увидеть тебя. Один твой вид — это такое потрясающее переживание, оно настолько преображает, что поневоле теряешься: как это понять? Это превосходит всякие разумные объяснения и логику: ты смотришь на человека, и вся твоя печаль исчезает, и сердце внезапно наполняется песней.
Не растет на земле ничего более радостного, о, Заратустра, чем высокая сильная воля: она — прекраснейшее из всего того, что здесь произрастает. Одно такое дерево оживляет всю местность.
Нет ничего более радостного... А этот человек — король; он многое повидал. Ему принадлежит царство и, возможно, несметные сокровища; быть может, у него прекрасные жены. Он попробовал все, что есть в этом мире. И все же он говорит:
