А вот отрывки из дневника, который жильцы вели в ночь на 2 декабря 1990 года:
«19.20. Полетела банка с джемом, разбила стекло в серванте.
20.40. Витю по голове ударило консервным ножом.
20.45. Слышали шаги в маленькой комнате, быстрые и лёгкие. Открываются двери.
23.40. Дядю Колю ударило по голове точильным бруском… Кинуло в дядю Колю ручной швейной машинкой…»
Эх, дядя Коля… Подкачал, дал себя облапошить. А всё потому, что он оказался не тем дядей Колей, который в 1985 году в подмосковной деревне Пестово в аналогичной ситуации славно разоблачил шутников. Там тоже — и картофелины по избе летали, и горящие поленья из печи выскакивали. Больше всех доставалось тринадцатилетней Ирочке и её престарелой бабушке. Лейтенант милиции А.Эртугаев — тоже, кстати, убеждённый материалист — даже видел, как сначала Ирочке попало в голову картошкой, потом она вскрикнула, — на её руке появился свежий порез… На бабушку же «словно с потолка» свалилось яблоко — прямо на голову.
Так вот, о дяде Коле. Этот дядя, будучи в предпенсионный период следователем, решил вывести нечистую силу на чистую воду. Пришёл он к пострадавшим, сел лицом к комоду и уставился в стекло. На самом-то деле он не комод разглядывал, а вёл скрытое наблюдение за оперативной обстановкой в доме, которая и отражалась в комодном стекле. Что он там увидел, фельетонисты «Труда» описывать не стали, но когда по комнате начали летать предметы, дядя Коля предъявил Ирочке обвинение в розыгрыше. Та, по словам газетчиков, заплакала и всё рассказала. Но эту, самую интересную часть повествования, авторы фельетона изложили скороговоркой: «Оказывается, она и её подружка Лена А. просто развлекались в меру сил. Пока одна отвлекала народ, другая кидала яблочко, отвёртку, полешко… Чиркала по рукам перочинным ножичком… Вывинчивала пробки… Свистела по ночам. Перекрывала вьюшку — и дым, естественно, шёл в комнату. Что вы хотите — у девочки пятёрка по физике».
Вот что значит опыт дяди Коли! Но увлёкшись сенсационным разоблачением, никто не поинтересовался служебным соответствием материалиста-лейтенанта, который, как мы помним, в составе опергруппы приезжал разбираться в этой истории. Что же касается соответствия бравых фельетонистов, то по тем временам, с ним всё было в порядке.
Да что там журналисты, соблазнённые хитроумной следственной тактикой бесфамильного дяди Коли. На манер упомянутого дяди действуют не только отставные следователи. Вот, к примеру, как разоблачили измайловский полтергейст в 1982 году в Москве кандидат медицинских наук в паре с инженером. «Психолог М.Буянов и экстрасенс В.Сафонов кратко прояснили подлинные причины слухов: мальчик в подростковом возрасте “чудил”, учиняя всевозможные “чудеса”, — пишет уже знакомый нам биолог А.Арефьев. Собрался однажды М.Буянов читать лекцию «опытным специалистам по нервно-психическим нарушениям», а тут коллега ему и говорит: мол, есть интересный пациент. Четырнадцатилетний мальчишка начитался научно-фантастических романов, заявляет, будто собственными глазами видел в своей квартире инопланетян, которые даже возили его на другие планеты… В общем, случай ясный. Тем не менее поговорили с мальчишкой. Тот, увлёкшись вовсю, расписывал события. Видно, он, по молодости лет, ещё не видел разницы между психологами и психиатрами. Вот М.Буянов и написал потом в газете, что «ни одному его слову слушатели не верили: с такой публикой они сталкивались по роду службы сплошь и рядом, и глаз у них был по этой части намётанный».
Намётанный глаз оказался и у учёного секретаря Академии наук Белоруссии А.Гончаренко, у которого журналисты пытались что-то узнать о чудесах в Борисове.
— У нас в Академии наук нет учёных, которые занимались бы изучением таких явлений, — с достоинством заявил учёный секретарь. — Что касается меня лично, то в такие глупости я не верю.
В заключение А.Гончаренко заверил журналистов, что «знаменитый иллюзионист Акопян задал бы милиции столько загадок, что газете сенсаций на десять номеров бы хватило». Так что дядя Коля не так уж и плохо смотрится даже в таком достойном окружении.
Доктор биологических наук профессор Г.Гуртовой так объяснил этот «синдром дяди Коли»: «Срабатывает стереотип мышления, не принимающего иных объяснений кроме привычных: либо жулик, либо сумасшедший. И многие боятся к этому прикоснуться — как бы репутация не пострадала».
Ох, уж эти хрупкие репутации да вдобавок со стереотипами мышления… Их обладателям, похоже, невдомёк, что за трудные вопросы могут взяться без них и даже прийти к нежелательным выводам.
После невероятных проделок «шумных духов» поневоле хочется припасть к остужающему роднику трезво-скептических суждений.
В этом нам очень помогут авторитетные мысли писателя- фантаста Е.Парнова, отдавшего немало сил разоблачению всевозможных ненаучных домыслов.
«Представляет ли, по вашему мнению, какую-нибудь опасность вера в летающие тарелки, полтергейст и прочее?» — спрашивает писателя корреспондент, смело валя в кучу всё загадочно-непонятное. Однако писатель терпим к дилетантам. «Сама по себе тяга к чудесам безобидна, — разъясняет он. — Но она сигнализирует о неблагополучии в сфере культуры, а вот это уже опасно».
В связи с этим Е.Парнов сетует, что, дескать, грамотность у нас растёт, а просвещённость деградирует. На вопрос, что такое просвещённость, писатель отвечает: «Это самостоятельный взгляд на мир, привычка самостоятельной оценки вещей, умение не поддаваться воздействию молвы и расхожих представлений. Для самостоятельно мыслящего человека главный закон — во всём сомневаться».
Загадок в полтергейсте для писателя нет, равно как нет и самого полтергейста: «Скажем, для меня изначально невозможен полтергейст. Я не верю в духов, это возвращение к давно отброшенным суевериям… В России со всеми этими стуками, духами, спиритизмом специально разбирался Менделеев. А сейчас опять то же, что и век назад, и на том же уровне — вот что удручает», — сетует писатель. Менделеев, конечно, авторитет, но Е.Парнов, взявший за правило во всём сомневаться, почему-то и мысли не допускает, что великий химик в этих самых духах мог, скажем помягче, недоразобраться. Недаром же академик А.М.Бутлеров, член той самой менделеевской комиссии «по рассмотрению медиумических явлений», заметил по её поводу следующее: «…Её ближайшей задачей сделалось не решение вопроса о том, существуют ли медиумические явления или нет, а отыскивание во что бы то ни стало того обмана, существование которого было комиссией задано и решительно предопределено… Я считаю бесполезным какое-либо дальнейшее моё участие в заседаниях комиссии».
Что касается скепсиса, то мы, конечно, приветствуем это весьма полезное в нашей рациональной жизни качество. Но с одной оговоркой: только бы он не вёл к самодовольному безмыслию. Ну, право же, о чём думать, когда космические корабли бороздят заоблачные выси, а сосед по лестничной клетке понимает в компьютерах? При таком натиске прогресса легко забыть, что чудеса издавна вызывали у людей если и не трепетное отношение, то по крайней мере осторожно-уважительное: ведь наши предки вполне сознавали скромность своего научного багажа, и им в голову не приходило проявлять тут излишнюю самоуверенность. Ну да что с них взять — темнота… Сейчас хорошим тоном в разговорах о так называемых «чудесах» считается усталая снисходительность. Почему? А вот почему: «Чудеса, увы, годятся для создания новых культов или укрепления старых. В быту пользы от них никакой», — уверен один из современников.
Нет пользы? Как знать… Когда в древности обнаружили, что янтарная палочка, потёртая о шерсть, приобретает некое странное свойство, то, возможно, это годилось лишь для развлечения гостей. Ну а сегодня даже наш учёный критик может убедиться в пользе этого старого «чуда», имея в доме телефон, телевизор и прочие вещи, история которых восходит к той самой янтарной палочке.
Правда, некоторые чудеса в быт так и не вошли, как, к примеру, гипноз, оставшийся в руках медиков и эстрадных артистов. Думается, это и к лучшему.
Не забудем в наших рассуждениях и пострадавшую от аномалий сторону, у которой немало своих проблем. Едва ли не главная из них заключается в том, что жертвам полтергейста нелегко объясниться с просвещёнными оппонентами, которые к тому же твёрдо убеждены, что человек — существо изначально лживое. В таких случаях все сомнения оборачиваются против подозреваемых. Нуждаются в жилье? Ясно, ради чего весь спектакль: чтобы дали квартиру. Не нуждаются? То-то и подозрительно — кто в наше время не нуждается? Пока бедный идеалист ломает голову по пустякам, стихийному материалисту давно уже всё ясно: «Скептик, сидящий внутри, утверждал, что всё это розыгрыш, хорошо продуманный и всем семейством осуществляемый», — гордится собой некий журналист. Но если человек убеждён, что все кругом жулики, то как ему доказать, что — не все?.. Такой скептик, кстати, и учёных не жалует: «Включат завтра в план какого-нибудь НИИ тему “Внедрение полтергейста в народное хозяйство” — и, будьте уверены, мгновенно тема обрастёт лабораториями, отделами, пойдёт писанина, защита кандидатских и докторских, а там интриги, ну и, разумеется, приписки…» — демонстрирует автор тонкое понимание двигающих науку пружин, и картина получается впечатляющая. Остаётся утешиться тем, что не вся наука укладывается в эту подкупающую простотой схему. Ведь среди исследователей порой попадаются совсем уж необъяснимые чудаки-идеалисты, которые занимаются наукой в свободное время, даже не помышляя о диссертациях — то ли из равнодушия к последним, то ли успели обзавестись ими раньше.
