Ознакомительная версия.
– И кого же? – спросил я.
– Увидите сами. Мы почти на месте.
Автомобиль въехал в ворота большого особняка в стиле ренессанс и остановился у входа. Камарис провел нас в дом; слуга сообщил, что хозяин ждет нас в библиотеке. Войдя в просторное помещение библиотеки, я – как и ожидал – увидел Джорджа Бестфренда.
– Яков, мальчик мой! – радостно загремел он. – Как я рад тебя видеть! – с этими словами он подошел и обнял меня, словно родного сына. Раньше такой душевности в нем не наблюдалось. Я представил ему Теда и Кассандру; он распорядился насчет кофе и коньяка (Касси попросила чай).
– Думаю, Александр уже посвятил тебя в некоторые подробности. – Бестфренд сразу же приступил к делу. – Если тебе что-то неясно, спрашивай. Отвечу на любой твой вопрос.
– Раз я здесь, значит, ты все знаешь про покойную гречанку, – сказал я. – Думаю, именно ты – тот человек, которого интересует предмет, что она мне отдала перед смертью. Признаюсь честно: я удивился, увидев тебя, дядя Джордж. Пока что самое непонятное для меня в этой истории – какое отношение имеешь к ней ты?
– Самое прямое, сынок, – усмехнулся Бестфренд. – Самое прямое. Яков, ты, разумеется, знаешь о том, что твоему дедушке Абрахаму в срочном порядке пришлось садиться на пароход и бежать в Америку, когда немцы оккупировали Голландию. Их семья и в Европе не роскошествовала; сюда же они прибыли совсем нищими.
– Мне это известно, – холодно ответил я. (Я понимал, к чему он ведет, и мне это не слишком нравилось.)
– На счастье Абрахама и его семьи, – продолжал Джордж, – в Америке у них были богатые родственники. По фамилии Бестфренд. Они помогли семье ван Беерсави устроиться на новом месте: мы, евреи, должны помогать друг другу. Абрахам получил образование, женился, стал работать в банке; затем сам дорос до банкира. Его сын получил в наследство процветающую банковскую империю – теперь вот дело Абрахама продолжает его внук Яков…
– Дядя Джордж, – раздраженно сказал я, – семейную историю я знаю наизусть.
– Не сомневаюсь, мой мальчик, не сомневаюсь, – засмеялся Бестфренд. – А ты знаешь, откуда у твоего деда в Америке появились богатые родственники?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Бестфренды не всегда были богачами. И Бестфрендами они были не всегда. В начале века они тоже носили фамилию Бирсави. Жили в нищете на окраине Смирны… пока однажды ночью к ним в дом не постучал хорошо одетый человек с младенцем на руках. Он умолял их взять девочку и бежать из Понта на пароходе, отплывающем рано утром в Афины: самих греков из города уже не выпускали. За это грек пообещал сделать их богатейшими людьми – и сдержал свое обещание. Бирсави покидали Смирну с чеком на очень крупную сумму. В рекомендательном письме владельцу крупнейшего швейцарского банка (где грек, принесший девочку, держал все свои зарубежные активы) Триандофилиди – а это был именно он – назвал Бирсави «лучшим другом» – и в Европе, разбогатев, они сменили фамилию. Сначала они назвали себя Бестерфройнд, на немецкий манер, ну, а приехав в Америку, стали Бестфрендами. Так что я имею к Елене Триандофилиди самое непосредственное отношение. Ее деду мы с тобой обязаны всем. Я не знаю, что тебя занесло той ночью в дом, где она умирала – полагаю, это была сама Судьба. Но свое наследство она отдала в правильные руки.
– А теперь ты хочешь, чтобы я отдал его тебе?
– Да, – добродушно сказал Джордж. – Тебе эти оболы ни к чему. Отдай их мне – или продай. У меня есть маленькая слабость: я коллекционирую древние монеты. Ты же не откажешь дяде?
– Монеты были завязаны в шелковый платок с десятью заповедями на иврите. Узлы были очень плотными, спекшимися от времени и грязи… Сверток не развязывали несколько десятилетий. Скажи, откуда тебе известно, что там находились именно оболы?
– В этом как раз нет никакой тайны, – засмеялся Бестфренд. – Дед Елены принес монеты в небольшом сундучке – но Бирсави решили, что сундучок могут по дороге украсть (так впоследствии и произошло), и завернули их в свиток с заповедями Моисея – такие свитки висели при входе в каждый еврейский дом. Отдай мне оболы, – ласково повторил он.
– Прости, дядя Джордж, – произнес я со вздохом сокрушения. – Рад бы, но не могу. Они отданы мне на сохранение, я просто не имею права распоряжаться этими монетами. Как и сундучком.
Лицо дяди изменилось до неузнаваемости, и я понял, что сболтнул лишнего.
– Он… тоже у тебя?! – голос его срывался от волнения; было видно, что ему трудно взять себя в руки.
– Случайное стечение обстоятельств, – уклончиво ответил я, готовясь к новой волне уговоров.
Но, к моему удивлению, Бестфренд закрыл эту тему: он вдруг вспомнил о присутствующих Касси и Теде, стал задавать им вопросы, заинтересовался африканским проектом Теда (и даже пообещал сделать взнос); наговорил множество комплиментов Кассандре; я принимал лишь частичное участие в разговоре, ожидая, когда нам дадут понять, что можно идти. Но дядя отпускать нас не собирался: он распорядился подавать обед и пригласил нас разделить трапезу. Это, правда, было весьма кстати: с завтрака прошло порядочно времени, и мы успели нагулять аппетит.
За обедом светская беседа продолжилась, не было и намека на то, что Джордж вновь заведет речь об оболах. Я уже расслабился, как вдруг почувствовал тошноту. Сначала я решил, что во всем виноват плохо прожаренный ростбиф; но когда противно задрожал позвоночник, понял, что мясо тут ни при чем. Кто-то снова попытался выбросить меня из границ моего личного времени. Я усилил первое внимание слева и сзади и полностью сосредоточился на осознавании. Союзник источал мощный поток Силы: маг, нападавший на меня, был мне не страшен. Однако я с удивлением заметил, что к ощущениям Силы прибавилось еще кое-что. Опыт, пережитый у базилики святого Иосафата, не прошел для меня даром: я понял, что каким-то образом могу контролировать ситуацию извне – за пределами временного пузыря. Каким-то сущностным, надмирным видением я уловил образ пузыря, принадлежавший нападавшему магу, и прикоснулся к нему. В месте прикосновения пузырь вогнулся внутрь, и в этот же миг я услышал громкий хрип пополам с бульканьем. Держась за горло, дядя свалился со стула и начал корчиться в припадке не то удушья, не то эпилепсии.
Камарис среагировал быстро: разжал ему рот и влил несколько капель какого-то пахучего вещества. Через минуту припадок кончился. Я подошел, чтобы помочь перенести дядю на диван – но при взгляде на меня его покрасневшее лицо исказилось гримасой такого ужаса, словно перед ним предстала сама смерть. Он снова начал хрипеть.
Камарис коротко и настойчиво попросил нас убраться.
Темные властелины мира
Войдя к Кастанеде для ежевечернего отчета, я увидел, что он не один. В номере находились еще два человека: одного я прекрасно знал. Это был Хесус, владелец отеля «Падшие Ангелы». По логике вещей, я должен был задаться вопросом – что он тут делает? – но после событий последних дней меня уже трудно было удивить. Я поприветствовал его; другого, неизвестного мне, Кастанеда представил как дона Фернандо. Карлос объяснил, что оба дона – сильные брухо, маги его линии. Они будут охранять меня, так как у самого Кастанеды после того как он спас меня у базилики, энергии не осталось.
– Ты вступил в очень серьезную игру, Яков, – сказал он. – И в любую минуту можешь погибнуть, потому что не имеешь даже начального магического посвящения.
– Как же не имею? – возразил я (после столь успешного отражения магической атаки я чувствовал себя полным сил). – Карлос, ведь до этого я прошел четыре твоих семинара, да еще два курса по тенсегрити; к тому же, у меня сильный союзник – разве этого мало для посвящения?
– Все эти семинары и курсы не более чем группы здоровья для инвалидов, – хмыкнул он. – Пройди хоть сотню семинаров, магом не станешь. Ты пока даже не ученик – хотя бы потому, что я тебя в обучение не брал. А в том, что ты продвинулся так далеко, твоей заслуги нет. Здесь собрались сильнейшие маги нашей линии. Их Сила создает для тебя коридор, по которому ты можешь беспрепятственно следовать по пути Знания. Оттого ты так легко входишь в контакт со своим союзником и принимаешь его Силу. Но не думай, что это состояние продлится вечно. Когда вернешься в Нью-Йорк, коридор исчезнет, и ты потеряешь связь с союзником. Тогда-то и поймешь, что ты – не более чем пешка в великой игре Силы и небытия. А пешкой жертвуют, не задумываясь… Но я несу за тебя ответственность. Поэтому дон Хесус и дон Фернандо отныне будут находиться с тобой постоянно. Думаю, твой статус позволяет завести личную охрану?
Я задумался. Мексиканцы не были похожи на телохранителей. Мне будет нелегко объяснить Делии (да и всем остальным), почему эти экзотические персонажи постоянно крутятся рядом.
– Не переживай: особого беспокойства тебе их присутствие не доставит, – прочитал мои мысли Кастанеда. – Ты даже не будешь замечать его, не говоря уже о других. Маги обнаруживают себя, лишь когда того требуют обстоятельства; а обстоятельства, к счастью, требуют этого довольно редко. Но обезопасить тебя я должен. Я не ожидал, что на тебя снова нападут – а это случилось.
Ознакомительная версия.
