что сила у меня уже не та. Не смогу я их заговорить и наполнить так, чтобы хорошо они вас защищали. Без своих корней утратила я себя, вот если бы молодая была, тогда смогла бы. А сейчас уже нет. Пустые мои браслеты будут, бессмысленные.
С этими словами Евдокия открыла одну из тетрадей на последних страницах.
— Но ты можешь их сделать сама. Здесь нарисованы плетения, и написано, из каких нитей плести надо, — продолжала она, — нитки мы всегда сами пряли из пуха или шерсти, потом их красили и браслеты делали. Здесь обо всём это сказано. Но ты можешь попробовать из покупных нитей сплести, только смотри, чтобы натуральные были. Когда сплетёшь — заговори. Я записала текст наговора, но ты можешь от себя что-то добавить. И будет вам с Танюшкой защита. Растёт наша девочка, а глаз недобрых вокруг много.
— Но я не умею заговаривать, — возразила Алёна, — и силы у меня нет такой, как у вас.
— Есть, только другая у тебя сила, — сказала Евдокия, — и сейчас она в расцвете, так что всё у тебя получится.
Алёна потом долго вспоминала этот разговор, думала, могла ли остановить, переубедить ведунью в принятом решении. А то, что Евдокия уже тогда приняла решение, она не сомневалась.
В один тёплый день ранней осенью, когда Танюша уже ходила в пятый класс, ведунья уехала гулять за город и не вернулась. Вечером к Алёне постучалась старуха, у которой Евдокия снимала угол, и сказала, что её жилички нет.
— Куда она делась? — строго спросила пришедшая. — Мне давно отдыхать надо, а не её искать по подъездам.
Алёна со Степаном очень встревожились. Они понимали, что без важной причины Евдокия никогда бы не задержалась до ночи в лесу.
Женщину искали несколько дней, ездили по тем местам, где она любила бывать, написали заявление в милицию. Но поиски были безуспешны.
В вещах ведуньи, которые они забрали к себе, нашли записку.
«Дорогие мои, не ищите меня, я встретилась с мужем и дочерью», — писала Евдокия.
— Не по-людски это, — сказала Галина, — тело-то упокоить надо.
Но ведунью так и не нашли. А спустя некоторое время Алёне приснилась молодая женщина в длинном сарафане и с копной чёрной волос, развевающихся по ветру. Она шла за руку с молодым, статным мужчиной, а рядом с ними бегала такая же черноволосая девочка. Женщина помахала Алёне рукой и просила не грустить, сказала, что скоро вернётся к ним.
Проснувшись, девушка долго вспоминала, где видела эту женщину, и только рассказав отцу свой сон, поняла.
— Это же Евдокия в молодости, — сказал Степан, — и муж у неё такой был, как ты описала, и дочка.
Он покопался в своих документах и вытащил несколько старых фотокарточек. На одной из них молодой Степан стоял рядом с Евдокией и её мужем. Алёна взглянула и обомлела: на фотографии ведунья была в точно том же сарафане, как приснилась ей.
А спустя ещё некоторое время Танюшка вернулась домой с котёнком. Хотя она знала, что приносить животных домой нельзя. Они жили вчетвером в маленькой двухкомнатной квартире, и есть порой было нечего. Но в этот раз девочка сказала, что кошечку, а это оказалась девочка, надо обязательно взять в дом.
— Мама, она ждала меня у подъезда, — уверенно сказала Танюшка, — я её издалека заметила. Кошечка ни к кому не подходила, хотя её многие звали. А как я приблизилась, она встала и пошла ко мне. Я взяла её на руки, и она сразу замурлыкала.
Кошечка и правда заливалась песенками на руках у девочки. И смотрела такими умными глазами, что Алёна не могла оторвать взгляд. Окрас найдёныша был интересным: спинка и головка чёрные, грудка светленькая.
Из комнаты вышла Галина. Посмотрела девочку, прижимающую к груди мурлыкающий комок.
— Что с тобой делать? — сказала она. — Оставляй котёнка. Не объест он нас, а всем радость.
Кошечка спрыгнула с рук, подошла к Галине, потёрлась спинкой о её ноги, а потом уверенно направилась в комнату Алёны. Там в углу стояла коробка с вещами Евдокии, которую так не решались разобрать.
Подойдя к этим вещам, кошечка внимательно обнюхала их, забралась внутрь и заснула на любимой шали ведуньи. Её так и назвали Веда.
Глава 26. Будем жить
После ухода Евдокии, Алёна долго не могла прийти в себя. Ей казалось, что она потеряла заботливую маму, которой у неё никогда раньше не было. И как бы она ни ценила ведунью при жизни, сейчас всё острее осознавала, какую помощь и поддержку та ей оказывала.
Теперь Алёна искала опору в себе самой, чтобы дать чувство защищённости своей дочери.
Посреди стремительно меняющегося мира всем был необходим островок стабильности. И молодая женщина старалась, чтобы таким островком стал их дом, неожиданно обретённый в квартире Галины.
Алёна порой вспоминала Тимура и его родителей. Переживала, что так рассталась со свекровью.
Глядя на свою подросшую дочь, ей не верилось, что это та самая ма́лёнькая девочка, что ещё недавно играла с куклой за ширмой в старом доме.
«Когда она успела так вырасти?» — спрашивала себя Алёна, глядя, как дочь учит уроки.
О прошлом они почти не говорили. Алёна чувствовала, что одно прикосновение вниманием к тем событиям будто возвращает к жизни давно прошедшее. Иногда ей было жаль, что её судьба сложилась именно так, и счастье с любимым мужем было скоротечно. Но оглядываясь вокруг и видя, как живут другие люди, она понимала, что у неё сейчас не самый плохой вариант, и радовалась тому, что есть. Ей было слегка за тридцать, и она начала понимать, что вся жизнь ещё впереди.
В один из дней она встретила в городе младшую сестру Тимура Олю, одну из тех девочек, с кем проводила время маленькая Танюшка, бывая в доме свекрови. Только Оля в то время ходила в первый класс, а Таня была младенцем.
Сначала Алёна не узнала свою золовку, в её памяти младшие дети в семье Тимура так и остались детьми, но схожесть со свекровью была налицо, и она остановилась, узнав знакомые черты.
— Здравствуй, Алёна, — первой поздоровалась Оля, — давно тебя никто не видел. Думали, что ты вообще уехала из наших мест.
— Нет, я в городе с тех пор, как разрушили лесную деревню, — ответила молодая женщина.
— Там уже новые строения — красивые, высокие дома, а вокруг высокий забор, — сказала девушка, — мы иногда ходим посмотреть, какие машины туда приезжают. Мальчишки говорят, что только в журналах такие видели.
— Место там и правда хорошее. Только лес загубили, что за
