— Ты о свитках Мертвого моря слышала? — Павел не отрывал глаз от дороги.
— Более-менее, — пожала плечами девушка. — Их же не расшифровали еще толком. Много версий, много споров. — Ольга мучительно вытаскивала из темных закоулков памяти нужную информацию.
Свитки Мертвого моря… Так назвали потрясающую находку, которую обнаружили, кажется, в Кумране, в пещерах Иудейской пустыни. Около девятисот, вроде бы, свитков из кожи животных, на которых неведомые летописцы оставили записи о жизни общины. Причем, если Ольга правильно помнила, записи охватывали какой-то громадный период — от сто пятидесятого года до нашей эры до семидесятого года нашей эры. Обнаружили их более полувека назад, а доступны они стали только в последние годы. Несколько ученых параллельно — и это тоже поразило ее невероятно — пришли к ошеломительному выводу. Якобы некоторые свитки написаны человеком, прошедшим тот же земной путь, что и Иисус.
— Насколько помню, речь идет о человеке, который повторил подвиг Христа?
— Повторил? За много лет до пришествия Иисуса?
— Точно, — вспомнила Ольга. — Кумранский герой жил, минимум, лет на пятьдесят раньше. То есть был предшественником Иисуса. Выходит, наоборот, Христос — повторил.
— Выходит, — согласился собеседник. — И того человека тоже называли Спасителем. И проповедовал он те же истины, что и Иисус.
— А в истории остался только Христос…
— Всему свое время. Расшифруют списки до конца, многое узнаем.
— Но ведь это подорвет самые основы христианства!
— Или церкви? — лукаво улыбнулся священник. — Ну, а теперь вернемся к твоему вопросу. Если Христос — Спаситель, то кого же он спас?
— Кого? — Ольга растерянно замолчала. Этот простейший вопрос застал ее абсолютно врасплох. — Кого? — переспросила она. — Голодных накормил, значит, от смерти спас, ученикам своим истину открыл… Усопшего воскресил… Нет, все не то! Батюшка, — она больно прикусила фалангу указательного пальца. — А я ведь и вправду не знаю. Простите мне мое невежество. Религия — не мой конек…
— А почему Иисуса назвали Христос, знаешь?
— Смутно, — призналась девушка.
— Бог-человек или человек-Бог. Иисус принес людям истину, что Бог, наш Бог, Бог милосердия, сострадания и прощения живет в каждом человеке. Иисус точно знал, что он и его отец — Бог — единое целое. Потому и вел себя как Бог, принимая и любя всех людей, прощая им слабости и пороки, но оставался при этом обычным человеком. И вот, осознав, что он равен Богу, Иисус спас себя, свою душу, тем самым показав остальным путь спасения. Может быть, помнишь, он учил, что любой может сделать то, что делает он. И воскрешать, и исцелять, и ходить по воде, потому что человек и Бог — одно. Как отец и сын. «Ваше царство не здесь, — говорил он, — царство небесное внутри вас». Это и есть спасение.
— Уж не хотите ли вы сказать, что любой человек может повторить деяния Иисуса? — насторожилась Ольга, тщетно пытаясь уловить в простодушной и ласковой речи священника скрытый подвох.
— Разве я это уже не сказал? — удивился собеседник. — Неужели ты думаешь, что всемогущему творцу и его сыну так уж важно было, чтобы мы были христианами? Чтобы из живого человека, Иисуса, сделали идола?
— «Не сотвори себе кумира»?
— Именно.
— А кем же тогда хотел нас видеть Иисус?
— Христами.
* * *
— Месье, — донесся до сонного слуха Барта чей-то просительный голос, — месье, пожалуйста…
Макс открыл глаза и увидел склонившееся над собой смущенное лицо хозяина «отеля». Лицо привычно белозубо улыбалось, но как-то виновато, даже заискивающе.
— Месье, ваш друг… Он там… — догон неопределенно повел в сторону худой рукой, — лежит и не двигается. И голова…
— Что? — вскочил Барт. — Адам? Где он? Что случилось?
Хозяин шустро посеменил вниз по лестнице, пересек площадку перед «отелем», повернул за угол деревенской улицы и остановился у подножья розово-серой скалы, утопающей в зелени раскидистого кудрявого кустарника.
За кустами, в неглубокой расселине, как в длинном корыте, лежал Адам. Вокруг толпились любопытные ребятишки, человек семь.
— Они его нашли, — показал на детвору хозяин. — Думали, спит, хотели разбудить, а у него… Смотри! — Догон указал на голову чеченца.
На виске, багрово вспухшем, с явными густо фиолетовыми прожилками сосудов, чернела маленькая дырка.
— Адам! — кинулся к другу Макс. Приподнял руку, тут же неживой плетью скользнувшую обратно, приложил два пальца к сонной артерии. Под подушечками четко и ритмично пульсировала жизнь. — Фу ты, напугал! — Барт присел рядом на корточки, потряс друга за плечо. — Адам, что с тобой, ты меня слышишь?
— Макс, — разлепил губы чеченец, — как ты меня нашел? Это был ты? Напугал…
Он обвел глазами пространство вокруг, увидел любопытные ребячьи рожицы, обеспокоенное лицо друга, испуганную улыбку «отельщика».
— Уже утро? Где я? Почему здесь?
— Это я у тебя хочу спросить, — ворчливо, как ребенку, стал выговаривать Барт, чувствуя, как разжимается, отпуская сердце, ледяной занозистый кулак. — Чего тебя сюда понесло? Оступился, что ли, в темноте? А с головой что? Ударился?
Адам потер висок, мгновенно вспомнив обжигающую пылинку, которую он поначалу принял за комара, присел, поводя плечами, словно стряхивая с себя тяготы прошедшей ночи.
— Куснул кто-то, — сообщил он Максу. — Наверное, цеце какая-то. Да так сильно, что я в темноте с дороги слетел.
— Долго летел, — кивнул Барт. — Метров тридцать. Чего тебя в ночь понесло?
— Не спалось, — опустил глаза чеченец. — Решил прогуляться.
Максим длинно и внимательно поглядел на друга.
— Ладно, давай помогу встать. Ноги-руки целы? Проверь.
Вполне сносно, хоть и не очень твердо, чеченец, поддерживаемый с двух сторон другом и догоном, доковылял до «отеля». Выхлебал кружку крепчайшего кофе.
— Кто ж меня так, а? — разглядывая висок, поворотился он к услужливому догону, вставившему в его руку старенькое, обглоданное временем зеркальце. — Что за комары у вас тут летают? Или мухи?
— Тс-с-с! — прижал к губам фиолетовый палец малиец. — Это не комар. Это Йуругу! Только он ставит такие метки! Предостерегает.
— От чего? — озадаченно спросил Адам.
— Не знаю, — пожал худыми плечами догон. — Никто не знает. Может быть, только хогон.
— Хогон? — чеченец обрадовался. — Точно! Вот у него и спросим. Кстати, — криво улыбнулся он Барту. — Нам вообще к нему пора. За главным ответом.
— Давай дождемся Моду, — предложил все больше мрачнеющий Макс. — Вот-вот подъедет.
— Время, друг мой, время! — резво вскочил на ноги Адам. — А Моду и без нас дорогу найдет. Луна-то уже давно уснула!
Дав необходимые наставления хозяину «отеля», друзья двинулись в путь по знакомой дороге. Но чем дальше уходили они от деревни, тем хуже, Барт это видел, становилось Адаму. По его бледному лицу жирными струйками стекал тяжелый пот, глаза покраснели, каждый новый шаг давался все труднее.
— Давай передохнем, — попросил, наконец, приятель. — Видно, у этого Йуругу метка ядовитая…
— Адам, ты мне ничего не хочешь рассказать? — тихо спросил Барт, когда они присели в тень скалы.
— А что ты хочешь услышать, друг? — невинно полюбопытствовал спутник, заметно посвежевший в холодке.
— Правду, конечно, — исподлобья взглянул на него Макс.
— Ты как будто меня в чем-то подозреваешь? — обиженно поджал губы чеченец. — Нехорошо. Не по-братски.
— Ладно, извини. — Барт обломил кудрявую зеленую ветку и принялся ожесточенно ее грызть.
— Пошли? — поднялся Адам. — Вроде, отпустило.
Однако первые же десять шагов показали, что он явно переоценил свои силы. На солнцепеке ему снова стало плохо.
— В глазах темно, — пожаловался он другу. — Не вижу ничего.
— Вернемся в тень?
— Пожалуй.
Странное дело! Как только чеченец развернулся спиной к вожделенному утесу с таинственной пещерой, ему сразу стало лучше! И уже на третьем шаге он с радостью оповестил Барта:
— Все прошло! Я как новенький! Пошли к хогону.
Снова развернулся, шагнул и кулем осел в волглый песок тропинки.
— Опять плохо? — склонился над ним Макс.
Отведя протянутую руку друга, Адам стиснул зубы и, не вставая с земли, повернулся на сто восемьдесят градусов. Прикрыл глаза, прислушиваясь к себе, стремительно и сильно сделал обратный разворот. И тут же зажал руками голову, словно она мгновенно заболела.
Медленно, из последних сил, повернул к утесу мощную спину. Посидел, отдыхая и приходя в себя.
— Шутник этот Йуругу. Путь вперед мне заказан. Только назад.
Макс настороженно молчал, ожидая объяснения. Но приятель легко поднялся на ноги, кивнул другу.
