Навигаторы потратили на это не одну сотню лет. Планета, на которую двигались переселенцы, определена и договор составлен с ее бывшими владельцами. Планета, близкая к созвездию Лебедь. Суета и паника отсутствовали, каждый знал свою роль, согласованную с деятельностью других и самой планеты. Наш корпус был одним из последних, кто покидал прежний дом. Немногочисленный экипаж обслуживал сложнейшее оборудование.
Каким-то образом произошел сбой в системе наведения на сотые доли мгновения. Осложнения, конечно, ожидались, но не такие масштабные и необратимые. И эта малая неточность дала значительное отклонение. Двигаясь по рассчитанной траектории, корабль попал в сферу досягаемости Геи. Паники не было, все находились в уверенности, что минуем ее без особых усилий. Мы наблюдали ее серебристо-голубоватое тело, и наше восхищение полилось к этой великолепной, красивой планете.
Вероятно, кто-то из экипажа подумал, что она может стать пристанищем и не надо так долго и далеко лететь. Скорее всего, на неконтролируемости чувств сказались перегрузки при взлете. И вот результат!
Этот выплеск эмоций позволил образоваться прочному притяжению между кораблем и планетой Гея. Плотно обхватив нас в объятия своими чувствами, атмосфера ее втянула нас в себя.
Корабль закружился, пытаясь вырваться, но мы уже попали в западню собственных чувств. На сцепке чувств, наших и этой планетки, произошел вихревой канал — портал.
Она, эта планета, была реальностью более плотного мира, и мы опускались в неё, как на дно воздушного океана.
Все попытки оставшегося корпуса помочь нам закончились неудачей. Времени в запасе было немного, а манипулировать им никто не имел права. Армада продолжила движение к намеченной цели, а мы зависли в объятиях столь гостеприимной красавицы.
На орбите был оставлен технический маяк с автономным управлением, на тот случай, если. но его так и не представилось. Как в резиновую тишь, словно горячая игла в масло, мы врезались в плотную атмосферу Г еи. Каждый виток спирали приближал нас к ее поверхности, не оставляя надежд подняться.
Внизу появилась поверхность синего цвета, она была изменчива. Плотность её напоминала плотность нашей родной планеты. Впоследствии мы обнаружили, что только эта часть континента аморфна.
Другие материки были плотнее, жестче и горячей. Планета состояла из жидких и твердых частей, которые дрейфовали и постоянно менялись.
На суше радиация, источники которой непонятны нашему восприятию, и мы решаем остаться на жидком континенте, для нас он был тверд и упруг. Суша воспринимается залитой слепящим радиоактивным светом. Слепит безжалостно и сжигает.
Возможно, мы сначала сели на более тонкий дубль Геи. И только потом, по мере адаптации к местным условиям, наши тонкие и прозрачные тела приобрели форму, напоминающую человекоптиц. В этих телах мы и провалились на более плотную Гею-Землю.
Некоторые объемы памяти стерлись во время прохождения пограничных зон. Неожиданно попали в поток кристаллов, которые задавали определённые матричные программы, соответствующие программе планеты. Кристаллы белые, правильной формы. Слепящие в переходах между дублями планеты.
Сам переход стерся в памяти. Сознание запечатлело его как нечто визжащее и скребущее душу, как будто проваливаешься в бесконечный колодец. Летишь в никуда, не надеясь остановиться. В наших человеческих снах и это ощущение многократно прокручивается с различными дополнениями. То это черный бездонный колодец, который тебя затягивает, или крутой берег у синего моря внезапно рушится под ногами, и ты летишь вниз, или просто падаешь с неба. Может, кто-то воспринял этот переход как-то по-другому. Я это помню вот так.
Миновав все переходные зоны, детально уплотнившись, корабль и мы провались до более плотного тела Геи, того, которое мы сейчас называем Землей.
Чувства подсказывали, что мы попали в преисподнюю. Тесно. Сыро. Жестокая солнечная радиация и гравитация, которая гнет к почве. Первое тысячелетие мы просто выживали, пытаясь сохранить тела. Спасало то, что на корабле было достаточно технологий, чтобы обеспечить все потребности наших новых тел. Это происходило легко, мы еще не утратили сакральных знаний.
Но никуда не денешься от чувственных эманаций планеты. И тех эмоций, в которых мы находились. Все постоянно менялось, ландшафт и атмосфера. Впадины поднимались и становились равнинами, а затем и холмами. Жидкость заливала впадины, перегоняя живых существ с места на место. Это было необычным и впечатляло.
Все это разительно отличалось от нашей эмоционально холодной и неизменчивой планеты.
Наше сознание со временем пропиталось эманациями Геи, и мало-помалу мы стали похожи на людей.
Форма тел менялась, адаптируясь к условиям этого места во вселенной. Знания стали теряться. Новой, меньшей по объему формы тела не хватало, чтобы удержать их в том первоначальном объеме. Из полной картины мира осталась мозаика с множеством дыр. Но и тогда мы еще помнили свое великолепие. И потерю всего этого.
Наши Души еще долго летели вслед за ушедшей армадой и не были согласны со случившимся, а Дух крепко держался за тела, не давая этим душам подняться.
Так, из кучки заблудившихся существ, взяла начало могущественная земная цивилизация. Сколько красивых легенд ходит по устам людей до сих пор! И ни в одной из них нет ни начала, ни конца. Это осколки той разрушенной мозаики, которую все пытаются тщетно собрать. Чтобы вспомнить себя, свой мир, свой путь. Открыть дверь и выйти отсюда.
Кто я? В этом теле из мяса, костей и крови. Душа, пытающаяся вспомнить себя и всех остальных.
Нет, это бред, конечно, бред. Ум, как назойливая муха, жужжит и пытается спрятать это все обратно в беспредельность. Но уже не в силах справиться с этой мощью.
И вот, через несколько дней, ко мне на прием пришла очень милая барышня. Проблема ее мало чем отличалась от проблем сотен других людей, приходивших до нее.
— Хорошо, дорогая, ты готова увидеть истоки своих проблем?
Она, конечно, ответила «да». В глазах появился интерес и надежда на разрешение ситуации.
— Ты готова будешь это принять, даже если будет необычно и страшно?
Она весело ответила «да». Барышня не первый раз приходила ко мне на прием и думала, что все обойдется, как и раньше — хорошо. Энергия пройдет по ее телу и наступит эйфоричное облегчение. Не прошло и двух минут от начала сеанса, как она с недоверием воскликнула: «Я вижу, я чувствую, я там. Я ощущаю себя кем-то другим! Это так необычно!» Мы наблюдали одинаковую картин — она изнутри, а я — снаружи. Это было поразительно.
Гор смотрел на свои руки. Длинные изящные пальцы перебирали изумрудные четки и черные коготки постукивали по сверкающим граням каменьев. Они были нанизаны на живую белую нить необъяснимого происхождения, поразительно верткую и обладающую сознанием ящерки. Когда-то давно это странное существо попало в услужение родовой линии Гора. И вот теперь радостно обвивает запястье хозяина, скользит между пальцев так же, как много тысячелетий назад скользило по пальцам его предков. Тридцать три изумрудины были схожи между собой как капли воды, и неискушенному взгляду конструкция эта казалась единым живым существом, от которого невозможно было оторвать взгляд.
Завороженная этим искрящимся передвижением камней, девушка, стоящая на коленях перед Гором, казалось, забыла о страхе возмездия, сковавшем ее сознание. Ростиком около метра, съеженная фигурка казалась еще меньше размером, безысходность тяжело согнула ее плечи. Но, как ни странно, даже тень раскаяния отсутствовала в ее сердце. В птичьих глазах Гора блеснул гнев, но тут же погас, вытесненный высокомерием. «Как безумно это существо, погребенное в собственной безответственности и ждущее наказания, как великой милости. Я не позволю свой Гнев, дарованный Богами, изливать на это ничтожество». Это были даже не мысли, а ощущение на уровне иллюзии.
Гор отвернулся от коленопреклоненной девушки. Едва шевельнув пальцами, дал понять, что она свободна, может подняться и уходить. Та, не веря своим глазам, оторопело силилась понять, что происходит. Прощение было столь невероятным для нее в этой ситуации, что даже крупицы радости не возникло в ее сердце. Прислужники, подойдя вплотную с обеих сторон, подняли ее под руки и вывели из Венценосного зала, в котором пребывал их правитель. Попытка поставить девушку на ноги не увенчалась успехом, и некоторое время это существо полулежало как бы в забытьи. Потом слезы холодными каплями покатились по щекам, срываясь с подбородка, падали на черную землю. До заката она просидела у подножия храма, глядя на закатное полыхание Священного Светила. Затем резко встала на ноги.
— Хвала тебе, Амон-Ра, я в теле и я живая!
