Такие же знания требуются для применения пентаграммы при заклинании духов и вызывании странствующих в астральном свете форм, что в простонародье называют некромантией. Здесь прекрасно видно, что каждое действие вызывает ответное действие и что, гипнотизируя других или магически на них воздействуя, мы устанавливаем между ними и собой поток противоположного, но аналогичного влияния, который может подчинить нас им, вместо того, чтобы они слушались нас. Такое довольно часто встречается тогда, когда оператор испытывает любовное влечение к своему объекту. Поэтому чрезвычайно важно быть настороже, когда наступаешь, равно как не вдыхать слева, пока выдыхаешь направо.
В соответствии с аллегорическим «Магическим календарем» Агриппы, человек посвященный — это подражатель природы, который заключает себя в оковы, но заставляет себя действовать непрерывно, имитируя труды своей божественной хозяйки и нетленной модели.
Поочередное использование противоположных сил тепла после холода, мягкости после суровости, любви после гнева и т. д. — является секретом вечного движения и постоянства силы. Тот, чью любовь кто-нибудь пытается завоевать, инстинктивно знает это и поэтому заставляет своего поклонника переходить от надежды к страху, от радости к подавленности. Действовать всегда одинаково в одном и том же направлении, значит перегружать одну чашу весов, результатом чего становится нарушение равновесия. Продолжительные ласки приводят к пресыщению, неудовольствию и антипатии, так же как и постоянная холодность и строгость в течение длительного времени ослабляют и расхолаживают их восприятие.
Неизменный и горячий огонь алхимии пережигает в известь изначальный материал и нередко взрывает магическую колбу, тепло извести и минеральных удобрений должно поддерживаться в определенные промежутки времени жаром пламени. И точно так же в магии гнев и суровость должны перемежаться с благотворительностью и любовью. Если воля оператора всегда будет иметь одинаковую силу и будет направлена в одно и то же русло, наступит сильная усталость с различного рода моральными расстройствами.
Из этого следует, что маг не должен дневать и ночевать в лаборатории среди своих атаноров, эликсиров и пантаклей. Несмотря на пристальный взгляд Цирцеи, призывающей оккультную силу, мы должны суметь противостоять ей, как это сумел сделать Одиссей при помощи своего меча, и вовремя решительно отвернуть свои губы от чаши, которую она нам предлагает. За магической операцией должен следовать отдых равной продолжительности и развлечение, но противоположное по своим целям.
Бесконечно бороться против природы ради того, чтобы управлять ей и завоевать ее — значит рисковать рассудком и жизнью. Парацельс отважился сделать это, но даже он в борьбе применял сбалансированные силы и противопоставлял опьянение вином одурманенности рассудка. Парацельс был человеком вдохновения и тайны, но даже его жизнь была опустошена этой всепоглощающей деятельностью, или, Скорее, ее облачение было быстро изношено. Люди, подобные Парацельсу, используют свою жизнь и бесстрашно злоупотребляют ей; они знают, что самое большее, что с ними может случиться, это то, что они могут умереть вместо того, чтобы состариться здесь внизу.
Ничто так не располагает нас к радости, как горе; нет ничего более близкого к печали, чем радость. Поэтому, неопытным оператором овладевает сильнейшее изумление, когда он достигает результатов, значительно отличающихся от тех, которые он ожидал. Это происходит из-за того, что он не умеет остановить или повернуть в обратную сторону свои действия. Он ищет способ заколдовать своих врагов, но вместо этого становится больным и нищим; он желает заставить кого-нибудь полюбить себя, и в результате сходит с ума по женщине, открыто насмехающейся над ним; он пытается сделать золото, исчерпывает все свои средства, его муки подобны мукам Тантала: даже вода течет назад, когда он наклоняется, чтобы утолить жажду.
Древние в своих символах и магических операциях увеличили знаки дуад так, чтобы их закон равновесия можно было запомнить. Для их вызывания они сконструировали два алтаря и стали приносить две жертвы — одну белую и одну черную; оператор, независимо мужчина это или женщина, держит меч в одной руке и посох в другой. Одна его нога обута, а другая — разута. Более того, для магических действий требовался либо один, либо три участника, потому что дуада могла означать неподвижность смерти и отсутствие уравновешивающего движения; и если мужчина и женщина участвовали в церемонии, то оператор всегда был девственником, гермафродитом или ребенком.
Меня могут спросить, произвольна ли эксцентричность этих ритуалов и тренируется ли волевым усилием одно их направление посредством усложнения магической работы? Я отвечаю, что в магии не существует ничего произвольного, потому что все управляется и предопределяется единым и всеобщим учением Гермеса, которое одинаково для каждого из трех миров. Каждый знак соответствует идее и отдельной форме идеи, каждое действие выражает волю, соответствующую мысли, и формулирует аналог этой мысли и воли. Ритуалы изначально упорядочены самой наукой. Некомпетентный человек, незнакомый с тройственной силой, подчиняется ее таинственному очарованию, мудрец понимает ее и делает инструментом своей воли. Если работа выполняется скрупулезно и с верой, она не может оказаться безрезультатной.
Все магические инструменты берутся в двух экземплярах — два меча, два посоха, два кубка, две жаровни, два пантакля и две лампы; должно быть надето два одеяния — одно поверх другого, к тому же они должны быть контрастных цветов; и, наконец, должно быть получено по меньшей мере два металла или же, наоборот — ни одного. Венец из лавра, руты, mugwort, или вербены должен быть также в двух экземплярах, один из них используется в богослужении, другой сжигается; обгоревшая корочка, в которую он превращается, и клубы дыма, производимые им, рассматриваются как прорицание. Это не является пустым соблюдением обряда, так как в магической работе все инструменты магнитизируются оператором, воздух насыщается ароматом, огонь, освященный им, подчиняется его воле. Создается впечатление, что природа слышит его и отвечает ему; он читает во всех формах изменения и дополнения своей мысли; он чувствует, как вода, приведенная в движение, начинает сама по себе бить ключом, огонь внезапно вспыхивает и гаснет, листья, гирлянды шелестят, магический посох двигается, и странные незнакомые голоса витают в воздухе.
Я знаю, что христианство всегда подавляло церемониальную магию и запрещало богослужения и жертвоприношения старого мира. И наши намерения не направлены на то, чтобы снабдить новым базисом их существование посредством разоблачения их древних тайн. Сугубо с целью получения фактов были изучены и исследованы наши эксперименты. Мы подтвердили факты, причину которых смогли обнаружить, и не претендовали на то, чтобы восстановить ритуалы, которые исчезли навсегда.
Продемонстрировать естественное происхождение чудес и возможность их порождения по собственной воле, значит стереть с народного сознания убедительную очевидность чудес, которые были объявлены каждой религией как ее исключительная собственность и конечный аргумент.
Уважайте установившиеся религии, но оставьте также место и для науки! Уже миновали, слава Богу, часы инквизиций и погребальных костров; за веру нескольких фанатиков или истеричных девочек несчастных людей науки больше не убивают. И, наконец, мы хотим дать ясно понять, что наше предприятие связано с необычными явлениями, а не с невероятной пропагандой.
Глава 3. ТРЕУГОЛЬНИК ПАНТАКЛЯ
Аббат Тритемий, который был учителем магии Корнелия Агриппы, объясняет в своей «Steganography» секрет заклинаний и воскрешений в самой естественной и философской манере, хотя, возможно, именно поэтому слишком упрощенно. Он рассказывает нам, что вызвать дух — значит войти в доминантную мысль этого духа, и если морально мы поднимемся выше него вдоль той же линии, то уведем его с собой, и он будет служить нам.
Заклинать — значит противопоставлять сопротивление течения и цепи отдельному духу — cum juare, заклинать вместе, или другими словами, совершать совместный акт веры. Чем значительная сила и энтузиазм этой веры, тем более эффективным будет заклинание. Именно поэтому новорожденное христианство заставило умолкнуть оракулов и само завладело духовностью, как единственная сила. Позже, когда святой Петр состарился, другими словами, когда мир поверил, что у него есть законные аргументы против папства, пришел дух пророчества, чтобы заменить оракулов. Савонарола, Иоахим из Flores, Ян Гус и многие другие оказывали влияние на умы людей и толковали по жалобам и угрозам, скрытые тревоги и протесты всех сердец.
