Арнольд Минделл - Самостоятельная работа над собой

Если мы следуем своему внутреннему процессу, могут быть моменты, когда нам потребуется визуализировать мандалу, барабанить по полу, танцевать для Бога, считать дыхание, сосредоточиваться на другом человеке, искать ответы в лесу или любить своих партнеров. Наш индивидуальный процесс может научить нас любому известному ритуалу или погрузить в пучину дотоле неизвестных переживаний, еще не описанных историками медитации.

Последующие главы были написаны в измененном состоянии, вызванном продолжительными периодами медитации в швейцарских Альпах и на побережье Орегона. Теперь, в более обычном состоянии, я решил оставить эту работу практически в том виде, как она получилась тогда. Я пытаюсь одновременно объяснить и продемонстрировать процессуально ориентированную медитацию.

Сейчас, читая эту книгу, я чувствую внутренний конфликт. Ее непоследовательность и ее откровенность в том, что касается моих отношений с Барбарой, которая в те годы была моим партнером, вызывают у меня смущение. И в то же время все написанное ниже было для меня единственным способом, как я мог продемонстрировать методы процессуально ориентированной медитации.

Вот я сижу, медитируя, в швейцарском горном шале «Майен-засс» (1600 м над уровнем моря), на десять метров ниже границы вечных снегов. Шале, построенное в 1779 г., смотрит на лес, который покрывает подножие огромной горы с заснеженной вершиной. Вершина время от времени становится видна, когда туман вокруг ее пика на минуту рассеивается, и во всем величии проступают ее белоснежные зубцы.

Я слышу звон коровьих колокольчиков. Коровы на горе, это их отпуск, их время трезвонить, время есть летнюю травку. Я сижу на земле в дзэнской позе около старого стойла, что недалеко от шале. Это моя любимая позиция для писательской работы. Слегка моросит, я закутан в пластиковый дождевик, и мне очень-очень грустно.

Сейчас примерно середина дня, и моя писательская работа является частью медитации. Туман переползает через серую неровную крышу шале. Я думаю о "Работе со сновидящим телом" — книге, которую я только что подготовил к публикации. Здесь я хочу быть таким же простым и откровенным, каким был там.

Психотерапия, как я ее вижу, представляет собой процедуру, в которой вы используете квалифицированного терапевта, чтобы он помог вам разобраться в жизни, опираясь на имеющееся у него знание психологических процессов, которые вы сами можете в себе не осознавать. В ходе терапии вы отдаетесь происходящему, а кто-то другой смотрит, слушает и помогает вам чувствовать себя самого. В процессуально ориентированной медитации вы учитесь тому, как стать опытным наблюдателем, способным помочь себе самому разобраться с собственными чувствами, видениями, голосами, взаимоотношениями, движениями и телесными проблемами.

Основная идея внутренней работы со сновидящим телом состоит в том, что все, что вы способны переживать, содержит в себе собственную эволюцию, решение и развитие. Материал ваших видений, голосов, телесных болей — это не майя, не иллюзия, а скорый поезд, мчащий вас к самому себе.

Теперь я в помещении и ем банан, очень неспешно. Я больше не могу позволить себе есть без осознавания. Сколько бананов прошло через меня, оставляя следы, которых я не замечал? Мой желудок… Я слышу, как в керамической печи потрескивает огонь. Перед моим внутренним взором предстает старый корпус для занятий в Ле Дьяблере, и я вспоминаю, как начиналось мое обучение медитации или как моя медитация начинается сейчас.

Великие мировые религии — буддизм и христианство — полагают, что осознавание начинается с боли. Христианство говорит, что мы страдаем, потому что потакаем своим страстям. Буддизм утверждает, что вся жизнь есть страдание и боль. И хотя сегодня многие люди прибегают к психотерапии без видимой причины, проблему боли обойти никак нельзя. Рост и прозрение чаще всего начинаются с неудовлетворенности, несчастья и боли. Вы можете счесть, как и я нередко раньше думал, что боль может служить достаточной мотивацией для перемен. Когда-то я полагал, что люди меняются, если им приходится это делать. Потом, после многих лет терапевтической работы, я сделал огорчительное открытие, которое поколебало мою веру в людей.

Я обнаружил, что боли недостаточно, чтобы побуждать людей к переменам; одно лишь ее присутствие или отсутствие не может изменить людей. Есть что-то еще, странный, непредсказуемый элемент, который нужен для того, чтобы люди могли прорабатывать свои проблемы и изменять свою жизнь. Этот элемент — смесь дисциплины, любви и просветления.

Дисциплина, подобная воинской, полезна при самостоятельной работе над собой и для преодоления трудностей. Дисциплина — тонкая вещь, которую нельзя воспитать в себе из простого интереса. Дисциплина — это внутреннее влечение, которое подталкивает тебя.

Дисциплина воина связана с благоговением и любовью. Она начинается с восхищения и любопытства. Если что-то привлекает вас, если вы любите это, вы найдете в себе достаточно дисциплины, чтобы изучить это и открыть его природу. Если человеческая природа не привлекает вас, вы всегда найдете причины, чтобы избежать открытия себя и других.

Некоторым людям дисциплина напоминает строгий родительский контроль. Для таких людей самодисциплина всегда оказывается тяжкой работой, от которой лучше увильнуть; они жалуются, что усталость или недостаток времени мешают им заняться собственной дисциплиной. В то же время принудительная дисциплина или работа вопреки усталости — это не те формы дисциплины, которые я имею в виду.

Если вы очарованы своим процессом, вы будете осознавать континуум осознания, процесс, который организует бытие. Сам процесс завораживает вас своей мощью, и это возбуждение дисциплинирует.

Многие из нас учатся дисциплине, потому что влюблены в эту вселенную. Мы обладаем столь удивительным разумом новичков, что можем размышлять о ней, не идентифицируя ее как таковую. Мы сосредоточиваемся на людях и объектах вокруг нас. Вера и восхищение без лишней суеты побуждают нас делать такие вещи, которые обычно приписывают высокодисцишшнированным личностям. Если спросить их, как им удается принимать такие проницательные и сильные решения, они либо сами не знают этого, либо отвечают все, как один: "Просто мое сердце знало это".

Дисциплина, восхищение, любовь и просветление — это составляющие воинского искусства в медитации.

Сейчас мне хорошо. Я расслаблен, счастлив. Я слышу журчание ручейка невдалеке, шум автомобилей на отдаленном шоссе. Я вижу сон, приснившийся мне прошлой ночью, в котором некто хотел добиться цели, но обнаружил, что уже достиг ее. Я пишу сегодня в виде эксперимента. Я не знаю, что хочуговорить. Я жду и медитирую, и результатом этого является то, что вы сейчас читаете.

Я сижу на корточках и пишу в блокноте, лежащем на пне высотой примерно в 2,5 фута. Справа от себя — к моему удивлению — я вижу женщину с двумя маленькими детьми, приближающуюся к моему уединенному жилищу. Я слышу, как весело шумят дети. Я чувствую, как внутренне обуздываю себя перед встречей с ними, напрягая шею и плечи. "Ты всегда хочешь, чтобы мир был таким, как тебе нужно, без всяких посетителей", — говорит внутренний голос. Отражал ли этот голос информацию, запертую в моих напряженных мышцах? Я понял, что моя писанина — это цель, которую я перед собой поставил и пытался достичь, и что все прочее — просто помехи. Проблема старая, как мир. Мои мышцы расслабляются.

Оказывается, сейчас я опять смотрю направо. Что?! Эта троица должна уже быть рядом, но нет, она пропала. Я обнаруживаю, что встаю и откладываю блокнот. Мое тело делает это само. Почему? Как это связано с моим сном? Этот вопрос дает мне очередное "ага!" Моя цель сегодня уже достигнута. Человек в моем сновидении, который поставил перед собой цель и уже достиг ее, был я сам. Коль скоро я способен улавливать, что происходит, я у цели, конец. Знаете, что я имею в виду? До завтра!

Сегодня я предпринял пробежку в горы и заблудился. Я забрался слишком далеко, взбегая по одному склону горы, через вершину, а потом, следуя за ветром, вокруг гребня вниз по склону. Здесь я обнаружил горное озеро. Пытаясь вернуться, я заплутал. Как же мне возвратиться? Преодолевая высоту и уклон горы, я немного вышел за свой физический край, за свои кинестетические ограничения. В этот момент появилась картина. Я увидел себя одиноким и неспособным продолжать путь. Внезапно в моем видении я обнаружил то, что Дон Хуан называет "личным могуществом", физическую силу, которая выводит меня за пределы моей нормальной энергии! Я продолжил бег и неожиданно нашел обратную дорогу.