"Несмотря на то что интеллекту вреда не наносится, а восприятие становится намного совершеннее, воля претерпевает глубокие изменения в худшую сторону. Принявшие мескалин не видят смысла в каких-либо действиях и находят причины, в обычном состоянии побуждающие их к действиям и страданиям, глубоко неинтересными. Они не могут волноваться из-за этих причин, так как открывают более занимательные вещи, о которых стоит подумать".
Вероятно, кому-то покажется, что отсутствие интереса к заботам вечно неудовлетворенного эго — всего лишь последствие наркотической эйфории, вызванной мескалиновым отравлением, однако те же эффекты наблюдают медитаторы, у которых сдвиг восприятия возникает за счет специальной концентрации внимания безо всякого участия химических агентов. Таким образом, можно считать несомненным, что работа перцептивного аппарата имеет своим продуктом не только интерпретацию пучков сенсорных сигналов, но и основное содержание эго-комплекса как совокупности отношений между субъектом и внешней средой. И то и другое, по дону Хуану, есть результат определенной позиции точки сборки. Если точка сборки меняет свое положение, метаморфозам подвергаются не только границы осознаваемого сенсорного поля, но и смыслы, оценки, отношения, реакции, жестко привязанные к описанию мира, сотворенному тоналем в привычном режиме восприятия.
С другой стороны, одно только изменение перцепции не обеспечивает магу необходимую безупречность. Напротив, отсутствие эмоционального контроля, приходящего в процессе безупречной жизни, в измененном режиме восприятия может иметь катастрофические последствия. Интенсивность искажений, присущая первому вниманию, в состоянии второго внимания вырастает до такой степени, что внешний сигнал практически тонет в бурлящем океане галлюцинаций. К тому же такое положение очень близко к умопомешательству и нередко им заканчивается. Если же учесть, что в течение длительного периода практики экспериментатор просто не имеет убедительных критериев для определения адекватности своего восприятия реальным энергетическим структурам, попадающим в область его перцептивной активности, то положение исследователя поистине затруднительно. Что же предлагает дон-хуановская дисциплина для разрешения такой серьезной проблемы?
Толтекская магия избирает позицию, для оккультизма непривычную и более свойственную естествоиспытателям нового времени. Гносеологический тупик, в который нас заводит последовательная и объективная философия (тупик, ставший очевидным и вызвавший мучительный кризис науки в начале XX века), был осознан индейскими магами в процессе упорной работы с собственным восприятием. Наверное, они совершали множество попыток прорваться сквозь этот печальный заслон, обойти ограничения, положенные природой в основу всякого отдельного существа, прежде чем со смирением принять такую ситуацию бытия. Слишком хорошо зная все особенности перцептивных процессов, они не соблазнились красочными галлюцинациями или эйфорией от остановки восприятия. Дон-хуановские воины уже не могли наивно полагать, что экстатическое чувство слияния со вселенной в блистающем океане света есть реальное прикосновение к Абсолюту, высшему Божеству, или чему-то в этом роде. Впечатляющие перцептивные феномены, которые для большинства мистических учений являлись вершиной самореализации человека и окончательным постижением подлинного бытия, для видящего мага — лишь еще одна позиция точки сборки, к тому же далеко не лучшая.
На самом деле признать, что абсолютная истина для человеческого восприятия недоступна, — только вначале трагедия; тщательно изучив ситуацию, мы открываем, что можем теперь направить всю энергию своего существа на реальные достижения и оставить в покое умственные идеалы, имеющие ценность только в нашем воображении. Крайне важно осознать, что мы способны манипулировать собственным восприятием и использовать его для энергетической трансформации нашей природы; в конечном счете, следуя такому пути, мы обретем бесконечные возможности по-разному контактировать с реальностью — то есть жизнь, предельно насыщенную познанием, где смерть более не является неизбежностью, где ничто не в состоянии прекратить движение перцептивного аппарата. Разве подобная свобода не есть достижение Абсолюта в том виде, каков он присущ субъекту, наделенному формой и центром перцепции?
Однако чтобы прийти к окончательной свободе, не заблудиться в частностях и миражах, воин провозглашает для себя принцип "верить, не веря" — согласно известной формулировке дона Хуана. Это отношение является прямым результатом абсолютной перцептивной относительности, обнаруженной древними магами на практике. Воин "верит, не веря", ибо вынужден постоянно сталкиваться с разнообразными феноменами восприятия, так или иначе работать с ними, реагировать на них, избегая в то же время считать их отражением подлинных энергетических структур внешней Реальности. Если маг, пребывая во втором внимании, встретится с чертом, он должен его перекрестить, прочитать любую молитву или плюнуть ему на хвост. Он может придумать собственные средства защиты, лишь бы они эффективно переключали внимание, тем самым блокируя нежелательные энергетические процессы, но поверить в то, что перед ним был реальный черт, который на самом деле боится крестного знамения или имени Иисуса, он просто не имеет права. Дон-хуановский воин смеется над играми своего тоналя, не забывая, впрочем, ни на секунду, что любая его ошибка может оказаться смертельной. Это и есть одно из практических последствий безупречности.
На определенном этапе магу открывается видение (seeing). Это качественно новый режим перцепции, скачкообразное возрастание объема сенсорного поля, допускаемого перцептивным аппаратом к осознанию. Маг получает возможность воспринимать совершенно иную картину мира, где матрица тоналя почти не участвует: он видит энергетическую ткань внешней Реальности, потоки и структуры, организацию и качество окружающей его энергии. Только теперь он может судить, является ли данный перцептивный факт отражением внешнего воздействия или внутренней игры образов, порожденных им самим. Но чтобы добраться до видения, воин должен пройти долгий путь совершенствования своего второго внимания, а это возможно только при соблюдении вышеназванного принципа — "верить, не веря". Такая позиция обеспечивает должную дистанцию при работе с восприятием, эмоциональную невовлеченность субъекта в перцептивный процесс, создавая условия для формирования контроля над вниманием. Ученик неизбежно проходит через длительный период, когда любой факт восприятия в необычной позиции точки сборки, каким бы он ни был интригующим, должен рассматриваться как объект для упражнения внимания, и не более того. Следует забыть о захватывающем содержании видений и полностью отдаться суровой тренировке — следить за стабильностью восприятия, его последовательностью, яркостью, управляемостью и т. п. Важно всегда помнить: никакой иерархии в позициях точки сборки не существует, все режимы перцепции в равной степени ложны перед лицом нагуаля — фрагментарны, ограничены и включают в себя массу искажений.
В соответствии с кастанедовскими отчетами и опытом мистических переживаний, накопленных в различных школах, бесконечный ряд режимов восприятия, относящихся к сфере второго внимания, можно разделить на три основных вида: 1) трэмпинг, 2) энтазм и 3) видение. Первые два встречаются в любом мистическом праксисе, третий характерен исключительно для дон-хуановской традиции. Термины трэмпинг и энтазм введены мною для лаконичного обозначения перцептивных явлений, требующих обычно многословного и утомительного описания. Трэмпинг (англ. tramping — блуждание, странствие) включает в себя массу позиций восприятия, в которых субъект имеет дело с более или менее связными образами, напоминающими нормальный режим перцепции и наделенными совокупностью признаков, соотносимых со знакомым типом описания мира. Иными словами, трэмпинг — это перемещение точки сборки в границах той области, где внимание может функционировать по модели тоналя, приспосабливая новые сенсорные поля к старым интерпретационным шаблонам. Конечно, при этом тональ максимально использует всю присущую ему гибкость, порождая иногда крайне странные образы. Примерами трэмпинга могут служить широко известные "путешествия в астрале", случаи ясновидения, когда субъект воспринимает образы, находящиеся за пределами достижимости для первого внимания, восприятие в режиме сновидения (контролируемой и осознанной перцепции во сне — эта техника особенно важна в дисциплине дона Хуана), посещения параллельных миров и т. п.
Во всех случаях трэмпинга перцептивная модель сохраняет свои фундаментальные идеи (именно идеи, т. к. они связаны с привычным способом осмысления восприятия): идею пространства и времени, дискретности и монолитности, организации и структуры, а также плотности, яркости, цвета, звука и т. п. Дон Хуан утверждает, что подобная модель восприятия может быть воспроизведена только в том случае, когда точка сборки находится в зоне "человеческой полосы" энергетических эманаций. За пределами «полосы» точка сборки вступает в контакт с полями, которые не поддаются организации тональным способом. Это означает, что перцепция теряет смысл и превращается в сплошной сенсорный «шум». Обычно подобные сдвиги точки сборки запоминаются как погружение в океан света, падение в "белый колодец" или нечто в таком же духе. Интенсивность и длительность сдвига обусловливает степень блокировки тонального механизма. Когда тональ уходит в «анабиоз» достаточно глубоко, возникает непередаваемое чувство слияния с бытием, со всей беспредельностью мира, так как именно тональ производит переживание отдельности, изолированности энергетической формы от окружающего ее поля. Йоги называют это состояние самадхи, ведантисты — Сат-Чит-Ананда, буддисты — нирваной. Я буду использовать термин энтазм, подразумевая поглощенность субъекта особым переживанием, в котором перцептивный образ не собирается, в результате чего бодрствующее сознание свидетельствует только сам факт бытия как бы в «чистом» виде и испытывает аморфное чувство неописуемого единения с ним.
