крови человека, воображаемо и создано по воле жребия.
И каждое пространство меньше капли крови человека Уходит в вечность, земля которой — тень, не более»251.
Возможно, что благодаря своей недиагностированной болезни Блейк смог воспринимать реальность подобно тому, как Бом описал ее спустя много лет, опираясь на современные научные знания. Может быть, голосом Блейка говорил его Демон? Ведь похоже, что Эйдолону, страдающему височной эпилепсией, периодически удается добраться до мыслей и воспоминаний Демона. И тем самым он познает то, чего не дано знать обычным людям. В древние времена это называли одержимостью.
ОДЕРЖИМЫЕ ПРОРОКИ
Ключ к разгадке кроется в самом названии заболевания. Оно походит от древнегреческого слова επiληπτoc, что означает «захватывать» или «нападать». То есть слово «эпилепсия» в буквальном смысле означает нападение, овладение, захватывание. По-видимому, древние понимали эпилепсию как завладение телом и разумом человека «другим»: уже тогда считалось, что эпилепсия связана в некотором роде с появлением другой сущности в сознании человека. Этого «другого» сразу же идентифицировали как бестелесного духа или демона. А пострадавшего человека называли одержимым.
Ранние западные цивилизации считали эпилепсию сложным для объяснения явлением. С одной стороны, мыслители, философы-аналитики видели заболевание, которое можно лечить; с другой стороны, симптомы и описания ощущений больных заставляли рассматривать его как некую форму одержимости, божественной или демонической. Эти две позиции неизбежно привели к развитию очень разных версий о причинах эпилепсии и, конечно, к росту популярности теорий одержимости. Манипулируемые «другими», эпилептики превратились в голоса богов; их считали прорицателями, пророками и шаманами.
Причина в том, что во время припадков некоторые люди, по-видимому, могли предсказывать будущее. И неудивительно, что во времена, когда пророческие способности были так востребованы, к этим людям относились по-особому. Особые эпилептические наклонности демонстрировали сивиллы — пророчицы античности. Все они, казалось, пророчили будущее одним и тем же способом, но самой знаменитой из них была кумекая сивилла. Она жила в пещере в городе Кумы недалеко от Неаполя. Легенда гласит, что она делала свои пророчества в состоянии одержимости:
«Ее лицо и цвет кожи менялись, а волосы становились растрепанными.
Ее грудь вздымалась, сердце колотилось дико и сумасшедше; она становилась выше и говорила нечеловеческим голосом, ибо бог приближался, и дыхание его силы овладевало ею».
Историк эпилепсии XVII века Жан Таксиль был уверен, что кумекая сивилла была типична в своем роде. Он писал:
«Сивиллы судорожно падали с пеной изо рта — их мучило состояние одержимости демоном»258.
Похожего мнения придерживался Платон, который приписывал пророческие силы сивилл божественному вдохновению259,260. Таксилю было ясно, что процесс пророчества включал в себя ту или иную форму припадка. Сивиллы обладали одним особым свойством, благодаря которому были востребованы на протяжении многих сотен лет: их предсказания, хотя и выражаемые неясными фразами, имели свойство сбываться. Несмотря на то что более приземленные наблюдатели, такие как Гиппократ, считали эпилепсию обычным заболеванием, факты указывали скорее на ее более сложное происхождение.
В то, что эпилепсия наделяла своих страдальцев пророческими способностями, верили не только во времена классической греко-римской цивилизации. В начале XI века до н. э. сложили историю об Уну-Амоне из финикийского города Библ, где упоминалось, что один из царских приближенных вошел в транс:
«Теперь, когда он делал подношение одному из своих богов, бог овладел одним из его юношей и сделал его одержимым»261.
Подобное поведение также демонстрировали жрецы Кибелы, религиозные обряды которых отличались оргиастическими танцами под громкую дикую музыку. В попытке достичь более высокого уровня сознания и таким образом вступить в контакт с богами эти жрецы — корибанты — имитировали симптомы эпилепсии.
Уместно вспомнить и библейские пророчества. Пророки из Ветхого Завета имели много общего со своими коллегами-язычниками. Они внезапно могли почувствовать себя в интимном общении с Яхве (Богом), и они верили, что его «душа живая» (нефеш) проникала каким-то образом в них. Можно посмотреть, каким образом Саул обнаружил свои пророческие способности:
«И пошел он туда в Наваф в Раме, и на него сошел Дух Божий, и он шел и пророчествовал, доколе не пришел в Наваф в Раме. И снял и он одежды свои, и пророчествовал пред Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал неодетый; поэтому говорят: "Неужели и Саул во пророках?"»262
Многие истолковывают это как типичный припадок эпилепсии, во многом похожий на припадки корибантов. Позже, после сражения Давида с Голиафом, у Саула случился еще один припадок.
В Библии говорится, что в него вселился злой дух, посланный Богом, и он «пророчествовал» в своем доме263,264. С тех пор Саул нередко впадал в экстаз. В таком состоянии, напоминающем транс, сознанием Саула и, предположительно, других пророков из Ветхого Завета овладевала другая сущность. Считалось, что это либо сам Яхве, либо дух, посланный Яхве. В статье, посвященной пророчествам Ветхого Завета, библеист Дж. Муиленберг делает следующее замечание:
«Единственное, что остается неизменным, — это то у что он (пророк) обладает не своей силой: она вторгается в его нефеги265, овладевает им и превращает его в машину для осуществления воли Яхве».
Иногда пророка полностью охватывает «экстатическое состояние». Иеремия чувствует прикосновение пальцев Яхве на своих устах (Иер. 1:9), а затем описывает свои ощущения, пытаясь передать их ограниченным человеческим языком:
«Утроба моя! утроба моя!
скорблю во глубине сердца моего,
волнуется во мне сердце мое, не могу молчать;
ибо ты слышишь, душа моя, звук трубы,
тревогу брани»266.
Слово «экстатический» происходит от греческого ёксггаак; и означает «восхищенный, исступленный, пребывающий вне себя». Ощущения пророков настолько необычны, что их невозможно передать. Логично сделать вывод, что многие, если не все пророки Ветхого Завета страдали эпилепсией.
Это подозрение подкрепляется тем фактом, что у арабов доисламских времен тоже были пророки-эпилептики. Во времена Мухаммеда от kahan, прорицателя, ждали предсказаний будущего. Подобно sha’ir, поэту доисламских времен, он считался под влиянием джинна — демона, который вызывал безумие и эпилепсию. Арабы были настолько уверены, что эпилепсия напрямую связана с пророческими способностями, что назвали это заболевание болезнью прорицателей. Это понятие нашло свое отражение в трудах того времени. Арабский автор ряда книг Али ибн Раббан ат-Табари (850 г. н. э.) писало «падучей» (sar’un) следующее:
«Люди называют это "болезнью прорицателей", потому что некоторые из них, пророчествуя, и видят удивительные вещи»261.
И снова речь идет о пророческих способностях, ощущениях «пребывания вне себя» и одержимости другой сущностью; только еврейское
