по отношению к Богу. Ужас, который они испытывают, не смягчается утешением и надеждой. Они ощущают пылающий огонь Божьей святости без Его любви.
— Как ужасно, — сказала Дани.
— Да. Но они могли избежать этого, потому что все, необходимое для их искупления, было совершено: цена заплачена, кровь пролита. Они потеряли все только из-за своего упрямства. Для чистых красота прекрасна, но для нечистых она невообразимо уродлива.
Дани содрогнулась.
— Скажи, Торел, а кто такие херувимы?
— Это высочайший ранг сотворенных существ. Они защищают Божий сад от вторжения грешников и охраняют престол Эль-Иона от всего, что не свято.
— Но ведь Эль-Ион не нуждается в охране, — сказала Дани.
Торел посмотрел на нее так, как обычно смотрят на тех, кто задает вопросы об очевидном.
— Конечно же, Он не нуждается в охране. Он самодостаточный, независимый, и не нуждается ни в чем и ни в ком, но ради тех, кого Он сотворил, и из любви к ним Он решает употребить их. Мог ли Он Сам вырастить твоих детей или рассказать другим людям о вере? Конечно, мог, но Он решил употребить для этого тебя. Он доверил это тебе и в этом смысле нуждался в том, чтобы ты исполнила эти и многие другие задачи. Мог ли Он Сам охранять тебя день и ночь? Конечно, мог, но Он употребил меня таким образом, чтобы я сыграл жизненно важную роль в твоей жизни и в Его царском плане. Он не нуждается в херувимах, но решил употребить их для самой священной задачи. Они погружены в Его присутствие и играют роль каналов Его качеств.
— На какое-то мгновение я была ошеломлена, — сказала Дэни, — и первым моим побуждением было склониться перед ними. Но потом я вспомнила, что они — творения, а преклонять колени надлежит только перед Эль-Ионом.
— Мы, ангелы, постоянно сталкиваемся с этой проблемой, — ответил Торел. — Когда люди склоняются перед нами в поклонении, мы реагируем панически. Это непостижимо.
— В мой дом часто стучались люди, которые доказывали, что Иисус — величайший из ангелов, высочайшее творение,
— сказала Дэни.
— Я слышал богохульство этих людей, — ответил Торел,
— и даже сейчас оно горит внутри меня.
Дэни увидела в его глазах огонь.
— Я знала, что те люди заблуждаются, — сказала Дэни, — и цитировала некоторые стихи, чтобы показать, что Иисус — Бог, но...
— Я пытался прошептать тебе величайшее доказательство, но мой шепот терялся в оглушительном шуме твоего мира.
— О каком доказательстве ты говоришь?
— О том, которые мы сейчас обсуждаем. Ангелы — Божьи слуги, и больше всего мы пропитаны осознанием того, что должны поклоняться Ему и только Ему. Ни при каких обстоятельствах мы не можем поклоняться никому другому, потому что подобное поклонение просто невообразимо и вызывает величайшее отвращение. Мы поклоняемся Плотнику не потому, что Он — величайший из нас, а потому, что Он — не один из нас. Он — Бог, Творец мира, Альфа и Омега, начало и конец.
— Я понимаю, — сказала Дэни, — сейчас я вижу так много из того, что хотела бы увидеть тогда, ответы на многие вопросы, над которыми я размышляла на земле.
— Ты могла увидеть тогда намного больше, чем когда-либо представляла, — ответил Торел. — Тебе не нужно было дожидаться смерти, чтобы узнать, как тебе следует жить или что говорить. Все ответы, в которых ты нуждалась, есть в Книге Эль-Иона, а Его Дух давал тебе необходимую силу.
— Иногда, — сказала Дэни, — я падаю перед Ним ниц. И все же, когда мы вместе гуляем, это выглядит так по-дружески и иногда даже легкомысленно. Он — мой Господь, но Он и мой
— Нас, ангелов, это тоже очень удивляет, — сказал Торел,
— Однако это радует Эль-Иона, а Его радует только то, что истинно. На земле люди говорят о Нем просто и фамильярно, не испытывая благоговения перед Его святостью и страха перед Его силой. Это богохульство. Однако когда они обретают Божий страх, и только затем отвечают на Его приглашение стать их Другом, — это совсем другое дело. Мы, принадлежащие к роду Михаила, не имеем с Эль-Ионом дружеских отношений. Для нас Он — великодушный Господин, но всегда только Господин, — Торел помолчал. — И есть еще кое-что, чего мы боимся.
— Чего? — спросила Дэни.
— Воспоминаний о Деннице, сыне зари, и о его предательстве Всемогущего. Он хотел стать подобным Всевышнему. Его опьянил почет со стороны его собратьев. Вместо того чтобы отражать обожание на Эль-Иона, он желал и требовал его для себя. Он заявил о своем господстве, пытаясь тем самым украсть это господство у Единого Владыки. Творение незаконно захватило то, что принадлежит только Творцу. Это было рождением греха, началом ада, семенем всякой неправды и зла, когда-либо известного вселенной, — на мгновение у Торела как будто сдавило горло, — в этом мятеже я лишился многих своих товарищей.
Переполненный воспоминаниями о тех ужасных событиях, Торел повернулся и ушел. Дэни оставила его наедине с самим собой. Она оглянулась на окружающих Божий престол херувимов и прислушалась к тому, что они говорили, понимая, что их слова — это постоянный фон небес, как шум прибоя на морском побережье.
Лицо орла произнесло: «Держава и страх у Бога; Он творит мир на высотах Своих».
Лицо тельца воскликнуло: «Господне есть царство, и Он — Владыка над народами!»
Лицо льва прорычало: «Как велики знамения Его и как могущественны чудеса Его! Царство Его — Царство вечное, и владычество Его — в роды и роды».
Лицо человека крикнуло: «Он есть Бог живый и присносу-щий, и царство Его несокрушимо, и владычество Его бесконечно!»
