Профессор Мюллер и ряд его последователей задавались вопросом о том, может ли это описание затерянного острова быть вариацией на тему легенды об Атлантиде, Они размышляли, была ли легенда о континенте, который скрылся под водами, каким-либо образом перенесена в устных преданиях через Атлантический океан на Индийский субконтинент? На наш взгляд, это не та теория, которая может выдержать серьезную критику.
Пока профессор Мюллер писал и публиковал свою великолепную работу, французский адвокат, живший в Индии, совершенно независимо от этого увлекся мистическими преданиями Индии, в особенности о мирах, предшествующих нашему. Подобно англо-немецкому востоковеду, он наткнулся на ссылки на затерянное царство и рассказы о подземных туннелях, по которым с ним сообщался внешний мир. Он вознамерился узнать об этом больше, чтобы решить — была ли то только легенда.
Его звали Луи Жаколио, и его исследования были направлены на то, чтобы приподнять завесу над тайной Агхарти.
Глава 3
Искатели затерянного мира
На человека, пробирающегося через тесные ряды прилавков на базаре Калькутты, мало кто из толкущейся вокруг толпы взглянул бы дважды. Шум и зловоние этого места, казалось, нимало не беспокоили невысокого человечка, хотя по истрепанному костюму и бледной коже было сразу видно, что этот человек — не индиец. Выгоревшая белая шляпа частично скрывала его заросшее бородой лицо, а на светлом пиджаке уже виднелись пятна пота на спине и грязные отметины, появившиеся, когда мужчине пришлось протискиваться в каком-то узком месте между прилавками; а может, его прижали к грязному, отчаянно жестикулирующему местному жителю.
Хотя в середине XIX века иностранцы не являлись такой уж полной неожиданностью на базаре этой суетной индийской столицы, все же обычно они вели себя намного более надменно, нежели этот маленький, не располагающий к себе человечек. В конце концов, этот город был местом, где обитало правительство Британской Индии, а благодаря тому, что он был расположен в дельте реки Ганг, стал большим торговым и промышленным центром. Как вполне можно было бы ожидать, это место представляло собой смесь великолепных дворцов, возведенных индийскими махараджами, роскошных административных зданий, построенных английским правительством, и самых отталкивающих трущоб во всей Индии. Даже в то время многие из тех ужасов, которые только можно себе представить, вспомнив события, рассказанные в «Черной дыре Калькутты», все еще продолжали существовать.
Но ужасающая грязь и убожество, среди которого очутился чужестранец, ни в коей мере его не волновали. Казалось, он так глубоко погружен в свои мысли, что не замечает того, что происходит вокруг него.
Это был Луи Жаколио, чиновник французского консульства. Он служил в столице, но при этом с энтузиазмом охотился за любой информацией, связанной с тайной подземных туннелей. Он не был библиотечным исследователем, что ищет факты в тихих университетских хранилищах. Он охотился за сокрытыми материалами, за устными преданиями, сохраненными местными жителями. И это требовало от него проникновения во все слои городского общества — от роскошных блистающих особняков раджей, принадлежащих к высшим кастам, до жутких трущоб и грязных базаров, где нищие жители Калькутты влачили свое жалкое существование.
Однако, несмотря на кажущуюся погруженность в свои мысли, Жаколио, прогуливаясь по базару, ничего не упускал. Он научился быть незаметным, ненавязчивым, это помогало ему завоевывать доверие простых людей. С другой стороны, он мог быть учтивым, полным достоинства, когда того требовали обстоятельства. В общем, его тренированный мозг и пытливый ум служили жгучему желанию заполучить информацию о древней истории Индии.
Жаколио заявлял, что «изучать Индию — значит проследить историю человечества до самых его истоков». В своей работе «Библия в Индии» (1869), первой из 21 книги, которые Жаколио предстояло написать за свою жизнь, он говорит, что если говорить о влиянии этого могучего субконтинента на другие цивилизации, то сам он давно пришел к тем же выводам, что и профессор Фридрих Мюллер и его последователи:
Точно так же как современное общество пользуется материалами античности на каждом шагу, так же как наши поэты копировали Гомера и Вергилия, Софокла и Еврипида, Плавта и Теренция; так же как наши философы черпали вдохновение у Сократа, Пифагора, Платона и Аристотеля; так же как наши историки берут за образец Тита Ливия, Саллюстия Криспа или Тацита, а наши ораторы — Демосфена или Цицерона; как наши врачи изучают Гиппократа, так же как наши законы писаны с законов Юстиниана — так же и у самой античности была некая «первоантичность», которую эта античность изучала, имитировала, копировала. Что может быть проще и логичнее? Разве народы не предшествуют друг другу и не следуют один за другим? Разве знание, с огромным трудом приобретенное каким-либо народом, ограничивается той территорией, что он занимает, и разве это знание умирает вместе с тем поколением, что добыло его? Может ли быть что-либо абсурдное в предположении о том, что Индия 6000 лет тому назад, блистательное, цивилизованное, густо населенное государство, положила на Египет, Персию, Иудею, Грецию и Рим печать столь неизгладимую, впечатления столь глубокие, как и те, что эти государства принесли нам?
Занимаясь изучением интересующего его вопроса, он исходил именно из этого убеждения. И факты, собранные им и представленные в последующих двадцати работах, подтверждают его слова. И по сей день остается загадкой, почему этого автора так много бранили и так мало цитировали. Ибо нам нет нужды сомневаться в его значимости — так же, как и его «ученикам» Повелю и Бержье, хотя сами они посвятили ему всего лишь несколько строк в своей книге «Утро магов» (1960). Они пишут:
Он [Жаколио] написал несколько научно-фантастических романов, сравнимых по масштабу мысли с произведениями Жюля Верна. Кроме того, он оставил после себя библиотеку редчайших книг, посвященных великим тайнам человечества. Но это исключительное собрание было растаскано по нитке множеством оккультистов. Совершенно забытый во Франции, он знаменит в России.
Мадам Елена Блаватская, русская эмигрантка, как мы увидим позднее, свободно заимствовала данные из произведений Жаколио без ссылок на него, оценив их значимость, хотя ее похвала и была весьма сдержанной! В своей книге «Разоблаченная Изида» (1877) она пишет:
Его [Жаколио] двадцать или больше томов на темы Востока представляют собою действительно любопытный конгломерат правды и выдумки. Они содержат большое количество фактов об индусских традициях, философии и хронологии с большим количеством справедливых, смело высказанных суждений. Но кажется, что в нем романтик всегда брал верх над философом. Как бы два человека объединились в его авторстве — один осторожный, серьезный, эрудированный, с мышлением ученого; другой же — сенсационный, чувственный французский романист, который судит о фактах не каковы они на самом деле, но как он воображает их. Его переводы из «Ману» восхитительны; его дискуссионная способность замечательна; его взгляды на нравственность жрецов несправедливы, и в случае буддистов — без сомнения клеветнические. Но во всей серии этих томов нет ни одной скучной строчки; у него глаз художника и перо прирожденного поэта.
Луи Жаколио родился в Шароле (департамент Сона и Луара) в 1837 году. Он был сыном провинциального адвоката. Хотя Жаколио получил поверхностное образование, его неодолимое желание учиться, а также способность упорно трудиться дали ему возможность поступить на государственную службу, а в конечном счете — получить место во французском консульстве в Индии. В его краткой биографии в словаре «Лярусс» сказано, что он прослужил несколько лет в Индии во времена Второй империи [8], затем стал главным судьей в Чандернагоре (французской колонии в Индии), а впоследствии занимал ту же должность на острове Таити. Он вернулся во Францию в 1874 году и посвятил остаток своей жизни писательской деятельности. Умер в 1890 году, в сравнительно молодом возрасте (53 года) в Сан-Тибо-ле-Винь.
