Мы с повеселевшим Петровичем вернулись в номер. Джи, взглянув на меня, сказал:
– Чем больше ты будешь отдавать другим, тем больше будешь излучать тепла и очищаться, наполняясь невероятной солнечной энергией.
Ты должен подражать Джонатану Ливингстону, который стремился увеличить свою скорость, – и увидел двух небесных птиц. Стремись к совершенству во всем, что бы ты ни делал. Если ты не будешь стремиться к этому, то не увидишь двух птиц, останешься в прибрежной стае и будешь питаться отбросами. Все человечество находится в таком положении – питается отбросами, которые, чтобы не ощущать ущемленности, называются культурой.
– А я стал смотреть, что стоит за негативными эмоциями, и увидел нескольких существ, – сказал Гурий. – Первый – Иудушка, упырь-наводчик. Он предает внешнему миру намерения или действия Джи и похож на большую дыру, через которую вытекает моя энергия. Второй – злобный чертенок, который ненавидит тех, кто останавливает его беспредел. Еще – неуклюжее существо, которое каждый день что-нибудь опрокидывает, ломает, портит. И что мне делать со всей этой коллекцией?
– Это лишь малая часть твоего внутреннего театра, – ответил Джи. – Загляни-ка в свой инстинктивный центр – там и сидят твои красавцы.
– Как это – в инстинктивный центр?
– Это все, что внутри тебя связано с сексом, едой, алкоголем, табаком, сном, деньгами, ленью и паразитизмом.
Вдруг Джи посмотрел на меня и серьезно произнес:
– И вообще, если не хотите работать над собой – придется с вами расстаться. Я даю вам миллион возможностей для внутреннего роста – а вы зазнались и не делаете усилий.
– Мы вроде исправно таскаем ящики, – надулся Петрович, – покупаем вино и колбасу, ходим по ситуациям, осваиваем города, записываем адреса новых зайцев, спим на полу! Я не могу понять, что значит духовно развиваться в этой ситуации.
– Этот коан нам не разгадать до конца жизни, – ответил я.
– Постарайтесь развеселить себя и не обижаться на коррекции, – сказал Джи. – И тогда постепенно ваши души оживут, внутреннее болото превратится в проточную воду, мрак исчезнет, и солнце радостно заискрится в глазах.
Утром Джи разбудил нас.
– Приглашаю вас в великолепный храм на праздник Крещения, – сказал он.
Тихие заснеженные улицы встретили нас ласково и приветливо, а вдалеке возвышался огромный храм с золотыми куполами.
– Путь роста и работы над собой – это путь страдания и кровопролития, – говорил Джи, когда мы поднимались к храму по дороге, утопающей в сугробах. – Необходимо распять себя на кресте служения и преданности.
Христос показал каждому человеку Путь в Чертоги Небесные. Но в них можно пройти только через страдание и распятие самого себя. Сердце на этом пути омывается слезами и кровью…
Смоленск, в искрящемся инее, выглядел невесомым. Мороз был поистине крещенским: минус сорок. Вокруг храма стояли сотни старушек, пройти сквозь них казалось невозможным.
– Праздник-то какой, – слышалось вокруг, – патриархи со всех стран приехали. – С праздником, Макаровна. – И тебя с праздником, Филипповна, – умилялись смоленские бабули. – Да держи этих, с бородами, не пускай – сейчас всю воду крещенскую разберут! – вдруг всполошились они, когда мы попытались протиснуться вперед.
Меня повлекло в храм, и я, просочившись через плотные людские ряды, очутился у входа. Передо мной на снежную паперть упал молодой человек и забился в конвульсиях. Я поднял его, уложил на лавку и вошел, медленно пробираясь в огромной толпе, ближе к торжеству Крещенской службы. Из алтаря вышел священник в черном монашеском одеянии, стал вглядываться в толпу и, заметив меня, вдруг поманил к себе. Я в растерянности подошел. Священник взял меня за руку и повел в алтарь, а старушки со всех сторон злобно шипели:
– Родственника ведет, не пускай его, не пускай!
За алтарными вратами я предстал перед епископом, облаченным в голубую с золотом мантию. Он окропил меня святой водой, прочитал очистительные молитвы и, перекрестив, велел одеться в церковную одежду, затем торжественно вручил хоругвь Господа нашего Иисуса Христа и повелел идти во главе Крестного хода.
Огромная процессия вышла из храма, совершая Крестный ход. Я шел за епископами, подняв высоко хоругвь Христа, не чувствуя земли под ногами, словно кто-то нес меня на крыльях неописуемого восторга.
– Я и не узнал тебя, – заметил Петрович, когда мы возвращались в гостиницу. – Только что ты был с нами, в потрепанном пальто, – и вдруг такие чудеса.
– Астральный мэр города принял тебя отлично, – произнес Джи. – Это событие является для тебя определенным знаком.
Целый день я читал Евангелие, пытаясь проникнуть в тайну святой молитвы, на что Джи заметил:
– Когда-нибудь христианство будет иметь большое значение в твоей жизни. Ты наполнился силой света и теперь можешь глубже взглянуть внутрь себя. Без этого ты мог упасть в демонизм либо в сектантство. После города Дураков ты, сам того не подозревая, особенно приблизился к этой черте.
Эта поездка – – ваш последний шанс найти подход к Чере, – добавил он. – Чера для вас может стать ключом к звездным традициям, а вы не используете этот шанс. Чера является белой коброй, охраняющей пещеру с сокровищами, и туда вам без него не проникнуть.
– Чера больше похож на черный ящик, – сказал Петрович.
– Который откроется только после нашей смерти, – добавил я.
– Чувствую, что до Черы вы еще не доросли, – с сожалением отметил Джи. – Смотри, Петрович, сегодня Касьян участвовал в Крестном ходе, шел в голубых одеждах с хоругвью в руках вокруг белого храма. Как только он стал заниматься выслеживанием своих демонов – сразу изменился его магнитный центр и он притянул к себе светлые обстоятельства. Смоленская икона Богоматери "Одигитрия", то есть "Путеводительница", славится с давних пор своей святостью. Икону написал Святой Лука еще при жизни Богородицы, и то, что вы преклонили колена пред ней, даст вам надежную защиту.
Пока вы не преобразуете себя – вы не сможете воскресить в душе Весну Боттичелли и посему ничего не сделаете для других людей, ибо на плане духовном вам нечего им дать. Прямо с Небесного Олимпа к вам тянется рука, дающая необыкновенную помощь, – только работайте над собой. А вы не цените этого, обижаетесь и бездельничаете. Запомните: рост возможен только при помощи сверху и сверхусилии снизу.
У человека с двадцати одного года вновь может развиваться сущность, но только в Школе, связанной с алхимической трансформацией.
Человек живет, думая, что он приобретает те или иные черты характера, а на самом деле его постепенно захватывают демонические сущности, которые впоследствии определяют его внутренние качества.
Что же касается Черы, я уже подсказывал вам возможный ход к нему.
– Я надеюсь найти другой ход, подешевле, – признался я.
– Вы думаете, что напитки нужны для личного удовольствия, но они покупаются только для подогрева ситуации, – ответил Джи. – Весь мой запас энергии, отпущенный на ваше знакомство с Черой, подошел к концу. Теперь собственными усилиями пробейте холод и найдите контакт с ним.
У тебя, Касьян, было столько прекрасных ситуаций для общения с ним, но ты их не использовал. Я скоро от вас откажусь, ибо вы ничего не делаете для своей трансформации, разленились, стали вялотекущими, инертными. Каждый день для вас открываются сотни новых возможностей, но вы их легко теряете.
Касьян, ты не понимаешь, что Чера – твой единственный шанс к достижению звезд, а ты проводишь время в безделье и демонизме, постоянно уходя в тоску. Наша Школа существует для солнечного расцвета души. Если бы ты так же охотился за шансом, который дается тебе здесь и сейчас, как в городе Дураков за деньгами, то из тебя вышел бы толк. Но ты давно позабыл, зачем ты ездишь со мной. Если ты не изменишься, тебя придется оставить. Не думай, что Школа исчезнет без тебя и твоих денег.
"Хоть убей, не пойму, что от меня требуется, – обиделся я. – Вот уж истинно сказано:
Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что".
На всякий случай я весь концерт просидел возле Черы у пульта, изо всех сил пытаясь проникнуть в его загадочную душу. Вдруг некая сила объединила нас, и удивительная инспирация древней Атлантиды прикоснулась ко мне.
"Никогда не знаешь в этой Школе, откуда выскочит заяц", – подумал я.
На следующий день мы вышли прогуляться по заснеженному Смоленску. Джи посмотрел на наши физиономии и сказал:
– Долго бросались семена на каменистую почву ваших душ, но, я надеюсь, однажды они прорастут сквозь асфальт вашего восприятия. Вы должны сами заботиться о тех семенах, которые брошены в вас, ибо у нас Школа саморазвития.
– Я все время думаю над тем, как изменить себя, – сказал я, – но заметных успехов пока не вижу.
