Воскресение и Вечная Жизнь — эсхатологический апофеоз христианства — из эфемерного, во многом абстрактного конца мирового цикла впервые, благодаря Кастанеде, превращается в реальную цель индивидуальной дисциплины, личного поиска и внутренней работы всякого человека, ступившего на нелегкий путь толтеков.
Возможно, есть иные способы достичь богочеловеческого состояния, победить в себе зверя и стать чистым осознанием — Адамом до грехопадения (как выразились бы христиане). Подобные мысли утешительны, они заставляют замереть в сладком ожидании новых, неведомых чудес.
Однако мы пришли к концу последнего века (если верить красноречивым теософам и Свидетелям Иеговы). Заключительные десятилетия этой мрачной эпохи прошли под знаком Кастанеды. Это последняя и самая значительная весть нашей эпохи. Совпадение? Возможно. Случай и закономерность — кто возьмет на себя смелость утверждать, что нашел между ними разницу в бесконечном потоке времени?
Бессмертие и полная трансформация впервые явились человеку как отчетливая и доступная перспектива. Наш вид способен упустить и этот (возможно, последний) шанс, но немногие спасутся. Надеюсь, мы с вами окажемся в их числе. Быть может, следующая моя книга — "Трансформация энергетического тела" — поможет кому-нибудь приблизиться к заветной цели. Впереди еще много открытий — путь Кастанеды не завершен. От нас с вами зависит, чем закончится эта мистическая (и все же самая реальная) эпопея.
Но есть ли у нас время?
"У нас нет времени", — сказал дон Хуан. Начните сегодня. Завтра будет поздно.
ПОСЛЕСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
В самом начале этой книги я написал, что человек на протяжении многотысячелетней истории своего вида мечтает о трансмутации. И это действительно так — мы стремимся к "превращению в Иное", но это фундаментальное стремление слишком хорошо прячется от нашего собственного сознания, оно «упаковано» в инвентаризационный список тоналя так, чтобы мы сами ни за что не узнали своего пугающего предназначения. Наше подлинное желание превращено и скрыто в самых темных глубинах бессознательного.
Взгляните на окружающих и обратите внимание на то, как старательно они прикидываются удовлетворенными. Абсолютное большинство людей на Земле довольны своим человеческим уделом. Они даже не мыслят ни о чем ином. И эта ситуация поистине парадоксальна — ведь практически никто из нас не чувствует себя счастливым.
Почти все мы развлекаемся тем, что на протяжении жизни перемещаем чувство неудовлетворенности в автоматически заданных рамках списка человеческих идей и представлений — внушенных, стереотипизированных и бесконечно привлекательных. Опиум человеческих желаний разжигает в нас однообразные радости и столь же однообразные страдания.
Я недаром назвал эту совокупность фикций «опиумом», поскольку она таким же образом вызывает привязанность и зависимость. Но если наркотическую зависимость распознать легко, то здесь дела обстоят хуже — чаще всего мы проживаем жизнь, так и не догадавшись о своей болезни. Полностью погрузившись в упоительные и разрушительные иллюзии, мы создаем фантом полноценной жизни, с одной стороны, и строим самодостаточную систему, заключающую в себе стагнацию и гибель, — с другой.
Когда дело доходит до фундаментальных целей и ценностей, созданных социумом, все мы оказываемся бесконечно наивными.
Если у вас мало денег, вы полагаете, что обретете счастье и гармонию, когда заведете солидный счет в столь же солидном банке. Если у вас достаточно денег, но нет любимой (любимого), вы наивно полагаете, что именно здесь — источник всех ваших проблем. Если же у вас есть и деньги, и любовь, вы начинаете томиться, потому что считаете, что не достигли необходимого уровня самореализации — включаются такие фантомы, как признание, популярность, слава. Потом (если вы добились и этого) вы вдруг вспоминаете, что нестерпимо нуждаетесь в друзьях, которые неизвестно куда подевались за это время; потом (как правило, не удовлетворившись дружбой) вы вспоминаете о душе и… умираете, преисполнившись отчаянной надеждой на то, что есть Бог, который все простит, примет ваше раскаяние и подарит наконец то желанное, несбывшееся и даже не сформулированное словами, что, возможно, и окажется Раем. Для христианской цивилизации это — главная и все вытесняющая мечта.
Китайцы и индусы в этом отношении немного мудрее. Их мудрецы тысячелетиями копались в себе и нашли, что даже здесь, в этой высшей мечте христианина, мы не находим окончательного удовлетворения. Отчаяние переросло в нигилизм. Умиротворяющая Пустота заменила Бога, Абсолют, Вселенский Разум и Вселенскую Любовь. И это логично: если ничто в Мире не приносит удовлетворения, лучше всего устранить сам Мир — пусть торжествует Несказанное и Неоформленное, пусть отсутствие ценностей станет непоколебимой Ценностью. И главное — пусть отсутствие Я станет наилучшим состоянием для самого Я. Это легко сделать, если Я объявить иллюзией. Таким образом буддизм (в своем абсолютном выражении оформивший себя как учение дзэн) довел поиск человеческого тоналя до логического конца — то есть до самоуничтожения.
В конце концов человеческая душа обнаружила три способа жить в Мире — во-первых, забыть свое фундаментальное стремление к трансформации, во-вторых, поверить в окончательное разрешение своих проблем после смерти физического тела и, наконец, отказаться от всего и слиться со вселенской Пустотой (причем сюда относится не только буддистская Шуньята, но и индуистский Брахман, а в конечном итоге — даже Дао, если не учитывать самых диалектичных и умеренных толкований этого концепта трезвомыслящими даосами).
Ориенталисты, наверное, не согласятся с этим заявлением и начнут объяснять, что Брахман (тем более, Дао) — вовсе не Пустота. Однако я в данном случае говорю не о философском, а о психологическом смысле данных концепций. С психологической же точки зрения (для восприятия, переживания субъекта), Шуньята ничем не отличается от Брахмана, Пустота от Абсолюта, Слияние от Растворения.
Сторонники четкой терминологии, знатоки метафизики будут возмущены до предела — ибо мыслят о фиктивных сущностях и пытаются описать то, что принципиально описанию не подлежит. Ими движет страх и надежда. Они следуют тончайшим и наиболее изысканным способам скрыть от сознания реальное положение дел. В своем тайнике они хранят сомнительную (и потому никогда специально не формулируемую) аксиому: с некой частью нашего существа (например, душой) после смерти тела произойдет чудо, и мы никогда больше не будем страдать (в раю, в Нирване, в Сат-Чит-Ананде). Данное «чудо» непредставимо, неописуемо и — главное — непроверяемо. Мы, по сути, лишь повторяем вечное упование человека. Мы верим и надеемся.
И большинству из нас нравится такое положение дел.
Мы не свободны даже в своих представлениях о Свободе.
Ни одна религия мира не согласится признать основные постулаты толтекского учения. Ибо книги Кастанеды разрушают иллюзии. Они предлагают реальный путь, а Реальность не вызывает симпатий у массового человека, привыкшего развлекать себя ложными страхами и ложными надеждами. Большинство людей не примет философию и практику нагуализма. В определенном смысле она похожа на визит к стоматологу — именно страх и ложная надежда, что все обойдется, мешает нам своевременно посетить зубоврачебный кабинет.
Тем не менее приходит время, когда необходимо сделать выбор. Хотим ли мы сохранить свое Я, свою личность (не потому, что они столь уж ценны, а потому, что ничем другим мы просто не обладаем)? Или мы стремимся к Свободе-без-Нас, к Божественному Свету, который избавит нас от вечной неудовлетворенности и навсегда уведет в свою Ирреальность, поскольку сам не существует?
Чего мы хотим? Забвения в мечтах или трудного поиска среди бесчисленных опасностей Бесконечности? Толтекская дисциплина — это не игра в иллюзии, не вера и не ритуалистика магического толка. Это именно та Реальность, которую так страшно принять. Та дисциплина, которая обещает нам бесконечное познание Реального Мира — познание трудное, с многочисленными препятствиями и без всяких гарантий.
Мы сами выбираем свою судьбу. Карлос Кастанеда подтолкнул нас к размышлениям и помог верно расставить акценты. Теперь мы знаем, что есть Путь Подлинной Трансформации — отличный от всего, что ранее было известно современной цивилизации. Мы получили возможность выбирать.
Если раньше мы выбирали между различными иллюзиями, то теперь мы открыли принцип выбора между фантазией и реальностью.
Быть может, какие-то элементы кастанедовского нагуализма окажутся выдумкой их эксцентричного автора, но главный принцип практической трансформации человеческой природы остается неизменным. Он неизмеримо выше любых частных идей — как религиозно-метафизических, так и естественнонаучных, замкнутых на эмпирически подтвержденном описании мира (тонале). Как я написал в эпилоге к предыдущему изданию этой книги:
