настолько, что оно достигает точки, где мы уходим корнями в тайну присутствия Божия. Это то, что отцы Церкви называют сердцем человека. Сердце – конечный пункт этого искания, последняя глубина, на которой человек обнаруживает свой абсолютный центр и в то же время открывает, что именно здесь он – лицом к лицу с Богом» [29].
Итак, мы с вами обсудили, насколько важна открытость сердца, чтобы состоялась настоящая встреча. Как открыть свое сердце? Для этого нужно:
• Стать самими собой во Христе.
• Через молчание и молитву узнать правду о себе: ведь чтобы найти свое настоящее «я» во Христе, нам предстоит борьба против индивидуума.
• Постепенно двигаться в глубь себя, приблизиться к своей подлинной личности и дать себе шанс отыскать свою личность во Христе и со Христом.
• Познавать свою я-личность через ежедневное чтение Евангелия: найти в нем два-три светлых места – они и станут основой нашего единства, единения со Христом.
Чтение Евангелия столь значимо, что, хотя выше мы о нем достаточно подробно говорили, завершая главу, приведу еще одно высказывание владыки Антония: «С этого каждый из нас может начать – взять Евангелие, прочесть. Читать спокойно, не ища мудрости, не ища ничего. Просто читая открытым умом, открытым сердцем, с желанием просто понять. Читать, как читаем письмо, в котором повествуется о ком-то, как читаем рассказ и вдруг замечаем то или другое.
Так и Евангелие. Если бы мы читали его с такой же открытостью, то минутами наше сердце вдруг согревалось бы, минутами горело бы, минутами нас обдавали бы свет и пламя. Вот эти места нам и надо отмечать. Отмечать непременно и не забывать никогда: Бог напрямую говорил с моей душой и сказал нечто, на что душа была способна отозваться. И душа ответила, ожив радостью. Надо эти места отмечать, потому что они указывают, что в этом как будто малом моя душа и Бог уже соединились: мои мысли – Его мысли, мои чувства – Его чувства, моя воля – Его воля.
Быть послушным Богу в этом отношении не требует от меня полного самоотречения. Достаточно стать самим собой в чем-то одном, в чем я уже похож на Христа. Если мы твердо, с верностью, благоговейно будем так поступать, то постепенно эта искорка разгорится в нас, станет пламенем, которое согреет, растопит наше сердце, озарит светом ум. И жизнь начнет меняться. Мы, конечно, будем грешить – больше или меньше – против всех других заповедей. Мы, вероятно, не всегда будем выполнять и эту заповедь, которая есть закон нашей собственной жизни, явленный Христом. Но мы должны держаться этого» [30].
От нас требуется – никогда не поступать против этого единства со Христом. Ведь такой поступок будет убийством нашего настоящего, светлого, вдохновенного, глубинного «я» во Христе. В том-то и заключается поиск своего «я», путь к своей личности. «И вот на этом пути начинается борьба с грехом, но не со грехом вообще, а конкретная, нам лично необходимая борьба» [31].
А не найдя себя – мы никогда в себя не поверим. Без этого поиска мы не позна́ем на собственном опыте, что Господь нас любит, что в нашей жизни есть особый смысл, что для Христа мы ценны, значимы и уникальны и что у каждого из нас есть своя задача. Владыка не раз повторял: Господь каждого из нас создал по любви. Он создал меня, чтобы совершить в жизни то, что дано сделать только мне – не кому-то другому, а именно мне! Осознав все это, мы легче оставим всякую зависть, ревность, стремление быть «хорошим», успешным, заслуживающим любви, ибо христианское призвание – оно намного глубже. Более того: по сути своей оно совсем иное.
• И, наконец, мы обсудили, как трудно верить в себя: не в поверхностное, мелкое «я», а в «я» глубинное.
Как и в предыдущем пункте (о чтении Евангелия), чтобы подчеркнуть важность такой веры, приведу слова владыки Антония: «Жизнь, воплощение Христово нам говорит вот о чем: человек даже в его падшем состоянии настолько глубок, настолько потенциально свят, что он может вместить в себя присутствие Божие, может быть местом боговселения. Как говорит апостол, вся полнота Божества обитала во Христе телесно (см. Кол. 2: 9). Это значит, что каждый из нас призван и способен вместить в себя Бога. Причем не как сосуд, который остается чуждым тому, что он содержит, не как чаша, которая не делается причастной той влаге, которую в нее вливают, – нет! Мы можем быть пронизаны Им так, что – неслиянно, несмешанно, но реально – мы соединены с Божеством» [32].
Когда мы верим в себя во Христе, легче отбросить всяческие защиты. Отбросить защиту, которая создает иллюзию всеведения. И защиту против страдания и против горя – своего и других. Мы перестанем бояться риска. Ведь если у нас еще не состоялась личная встреча со Христом и мы всего боимся, то, по словам владыки, мы еще не христиане! Ибо мы не готовы идти за Господом и рисковать до конца, вплоть до смерти. Владыка Антоний часто вспоминал слова: «Жив ты или мертв – неважно. Самым важным для тебя должно быть то, ради чего ты готов жить и умереть».
У нас в хосписе лежит художник и писатель, которому я удивляюсь: ему 88 лет, ум у него уже не очень ясный, он не до конца понимает, что с ним происходит. Однако недавно он искал листочек бумаги, чтобы записать свою мысль. И не нашел. Тогда то, что хотел выразить, он написал карандашом на белом подоконнике: «Любить в человеке Бога, и тогда все образуется». Как удивительно! «Любить в человеке Бога, и тогда все образуется». Точно так жил владыка!
Реплика:
– Я за пять минут молчания так хорошо отдохнула!
Фредерика де Грааф:
– Очень важно осознать свое состояние при погружении в молчание! Однажды в Москве была конференция фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского», где в том числе проходили группы. Одна из групп выбрала своей темой молчание. Мы решили молчать не менее пятнадцати минут. В начале чувствовалось, что людям неловко, не по себе. Но постепенно тишина углублялась. К концу трудно было выйти из этого состояния. Не хотелось. Потом кто-то сказал: «Я словно вернулась в детство! Такой я была тогда!» Другой человек поведал нам: «У меня спина болела – и прошла». Вот доказательство, что наш внутренний мир и
