единомышленников, стойко защищавших высшие принципы руководства и управления вселенной перед лицом колоссального и враждебного давления со стороны своего вероломного начальства. И поверьте мне, что уже сейчас польза, извлеченная вселенной Небадон и сверхвселенной Орвонтон, значительно перевешивает всё суммарное зло и страдания, принесенные восстанием Люцифера.
Всё это является восхитительно трогательным и в высшей степени замечательным подтверждением мудрости плана Всеобщего Отца по мобилизации в Раю Корпуса Смертного Завершения, по созданию этой огромной группы таинственных служителей будущего в первую очередь из обыкновенных восходящих смертных — таких, как несгибаемый Амадон.
Упадок культуры и духовная нищета — результат падения Калигастии и последовавшего за ним социального разброда — почти никак не отразились на физическом, или биологическом, статусе земных народов. Органическая эволюция продолжалась быстрыми темпами совершенно независимо от той задержки в развитии культуры и морали, к которой столь быстро привела враждебность Калигастии и Далигастии. И вот почти сорок тысяч лет тому назад в истории планеты наступило время, когда дежурные Носители Жизни отметили, что в чисто биологическом аспекте эволюционный процесс на Земле начал приближаться к своему апогею. Попечительские Мелхиседеки пришли к такому же выводу и охотно поддержали Носителей Жизни в совместной петиции, направленной Всевышним Эдемии и предлагающей провести инспекцию Земли с тем, чтобы санкционировать отправку биологических совершенствователей — Материального Сына и Материальную Дочь.
Это прошение было направлено Всевышним Эдемии потому, что после падения Калигастии и временного упразднения власти в Иерусеме многие земные дела перешли под их непосредственную юрисдикцию.
Табамантия — верховный наблюдатель десятичных, или экспериментальных, миров, к которым относится Земля, — прибыл на планету с инспекцией и, ознакомившись с расовым прогрессом, как и ожидалось, рекомендовал направить на Землю Материальных Сынов. По прошествии чуть менее ста лет после его инспекции Адам и Ева — Материальный Сын и Материальная Дочь локальной системы — прибыли на Землю и приступили к решению трудной задачи: попытке распутать запутанные дела планеты, запаздывающей в своем развитии из-за восстания и наказанной духовной изоляцией.
Хотя обитатели планеты были физически развитыми людьми, эти племена изнемогали под бременем варварства и морального застоя.
Спустя десять тысяч лет после восстания практически все завоевания администрации Князя были преданы забвению. Состояние рас было почти таким же, как если бы этот заблудший Сын никогда и не являлся на Землю. Только в среде нодитов и амадонитов жили традиции Даламатии и культура Планетарного Князя.
Нодиты были потомками мятежных членов княжеского персонала, а их название происходит от имени их первого лидера — Нода, который в свое время являлся председателем комиссии по вопросам ремесел и торговли. Амадониты были потомками тех андонитов, которые сохранили преданность Вану и Амадону. Название «Амадониты» является, скорее, культурным и религиозным определением, чем расовым термином. В расовом отношении амадониты в принципе были андонитами. «Нодиты» является как культурным, так и расовым определением, ибо сами нодиты представляли собой восьмую расу Земли.
Между нодитами и амадонитами существовала традиционная вражда, проявлявшаяся каждый раз, когда потомки этих двух групп пытались заняться каким-либо совместным делом. Даже позднее, во времена Эдема, они плохо ладили друг с другом.
Вскоре после разрушения Даламатии потомки Нода разделились на три большие группы. Центральная обосновалась вблизи мест своего изначального обитания недалеко от главного водосбора Персидского залива. Восточная группа мигрировала в высокогорные регионы Элама, сразу же к востоку от долины Евфрата. Западная группа расположилась на северо-восточных берегах сирийского Средиземноморья и прилегающих территориях.
Эти нодиты свободно смешивались с сангикскими расами и оставили после себя жизнеспособное потомство. И некоторые потомки мятежных даламатийцев впоследствии присоединились к Вану и его верным последователям в землях, лежавших к северу от Месопотамии. Здесь, вблизи озера Ван, в регионе, находившемся к югу от Каспийского моря, нодиты соединились и смешались с амадонитами, и они числились среди «исполинов древних времен».
До прибытия Адама и Евы эти группы — нодиты и амадониты — были наиболее развитыми и культурными расами на земле.
Хотя Калигастия и Далигастия были в значительной мере лишены своей способности творить зло, они делали всё возможное для того, чтобы сорвать и затруднить работу по устройству Сада. Однако их злые козни большей частью были сведены на нет усилиями преданных промежуточных созданий, неустанно трудившихся на благо этого предприятия.
Комиссия, занимавшаяся поисками места для Сада, отсутствовала около трех лет. Она рекомендовала три возможных места: первое представляло собой остров в Персидском заливе, второе — междуречье, впоследствии занятое вторым Садом, и третье — длинный, узкий полуостров, почти остров, простиравшийся на запад с восточного побережья Средиземного моря.
Комиссия практически единогласно остановилась на третьем варианте. Выбор был сделан, и два следующих года ушли на то, чтобы перевести центр мировой культуры — включая древо жизни — на этот средиземноморский полуостров. Когда прибыл Ван со своим отрядом, все его обитатели, за исключением одной группы, мирно ушли.
Этот средиземноморский полуостров отличался целебным и ровным климатом; устойчивые погодные условия объяснялись окружающими горами и тем фактом, что эта область практически представляла собой остров во внутреннем море. Хотя в окружающих нагорьях выпадали обильные осадки, в самом Эдеме редко шли дожди. Однако каждую ночь, благодаря развитой сети искусственных оросительных каналов, «туман поднимался с земли», освежая растительность Сада.
Береговая линия этого массива суши поднималась высоко над уровнем моря, а перемычка, соединявшая его с материком, в самом узком месте составляла всего двадцать семь километров. Полноводная река, орошавшая Сад, стекала из возвышенных районов полуострова, неся свои воды по соединительной перемычке на материк — в долины Месопотамии, к далекому морю. Она питалась четырьмя притоками, которые брали свое начало в прибрежных холмах Эдемского полуострова; это и были «четыре истока» реки, которая «выходила из Эдема» и за которую позднее принимали рукава рек, окружавших второй Сад.
Горы, окружавшие Сад, изобиловали драгоценными камнями и металлами, которые, однако, не привлекли большого внимания. Основная идея заключалась в прославлении садоводства и возвеличении сельского хозяйства.
Место, выбранное для Сада, являлось, возможно, самым красивым в своем роде во всём мире, и климат в то время был идеальным. На всей земле не было другого района, который с таким же успехом мог бы стать раем ботанической выразительности. В этом пристанище стал собираться цвет земной цивилизации. Повсюду за его пределами мир пребывал во тьме, невежестве и дикарстве. Эдем был единственным светлым пятном на всей Земле, он был верхом земного очарования, и вскоре он превратился в идеал изысканного и усовершенствованного благоустройства земли.
