class="p1">Лучи интуиции коснутся пиков природы,
Глубины природы шевельнет откровение;
Истина будет их жизней лидером,
Истина будет диктовать их мысль, действие, речь,
Себя поднятыми они ощутят ближе к небу,
Словно чуть ниже богов.
Ибо знание прольется вниз в лучистых потоках,
И даже затемненный ум задрожит с новой жизнью,
Вспыхнет и будет гореть огнем Идеала
И повернет убежать из неведения смертного.
Неведения границы отступят,
Все больше и больше душ вступит в свет,
Умы, вдохновленные, засветятся и глашатая услышат оккультного,
И жизни со внезапным внутренним пламенем вспыхнут,
И сердца в восторг божественный влюбятся,
И человеческие воли настроятся на волю божественную,
Эти отдельные самости единство Духа почувствуют,
Эти чувства на небесное чувство станут способны,
Плоть и нервы — на странную эфирную радость,
И смертные тела — на бессмертие.
Божественная сила потечет через клетки и ткань
И возьмет ношу дыхания, речи и действия,
И все мысли станут пыланием солнц,
И каждая почувствует трепет небесный.
Часто будет внутренний блестящий рассвет приходить,
Дремлющего разума освещая палаты;
Внезапное блаженство через каждый член пробежит
И Природа наполнится более мощным Присутствием.
Так земля станет открыта божественности
И обычные натуры ощутят широкий подъем,
Осветив лучом Духа обычные действия
И встретив в обычных вещах божество.
Природа будет жить, чтобы проявлять тайного Бога,
Человеческую роль примет Дух,
Эта земная жизнь станет жизнью божественной".
Мера той тонкой музыки кончилась.
Вниз со спешным спуском плывущим
Сквозь незримые миры и просторы бездонные принужденная,
Душа Савитри, как звезда, падала.
Среди смеха лир неземных
Она слышала, как вокруг нее кричат голоса безымянные,
Торжествующие, звуки бесчисленные.
Хор спешащих ветров прилетел ее встретить.
Она чувствовала груз бесконечности
И эфирного пространства ощущала движение.
Преследующий ее падение неумолимо сладостный
Лик был над ней, что казался лицом юности.
Символ всей красоты, что глаза видеть не могут,
Увенчанный словно плюмажем павлиньим великолепных оттенков,
Сапфир обрамляющим, чья волнующая сердце улыбка
Ненасытно привлекала к восторгу,
Для объятий ее души сладострастная.
Измененная в форме, но восторженно прежняя,
Ее душа становилась прекрасной и темной
Словно лунная ночь с плывущими облаками в украшениях звезд,
Тенистой славой и штормовой глубиной,
Бурною волей и ужасной в любви.
Глаза, в которых Природы слепая жизнь экстатичная
Прыгнула из страстного довольства какого-то духа,
Слали ее с миссией к кружащему танцу земли.
Среди безудержного восторга падения
Пойманный, как птица в детских довольных руках,
Во влюбленной хватке ее дух стремился
Не допустить освобождения, пока не закончится Время,
И, как плод мистической радости,
Она хранила внутри своей крепко обнимавшей души,
Как цветок, спрятанный в сердце весны,
Сатьявана душу, вниз ею влекомую
Неотъемлемо в том могучем падении.
Незримые небеса в полете толпящемся
Мимо ввысь улетали, когда она падала. Затем беспросветное
И близкое тяготение земли подчинило
Ужасные скорости блаженства летящего.
Потерянная в головокружительной распростертости скорости,
Кружась, погружаясь, побежденная, она исчезала,
Как лист, несомый от дерева в небе,
В широком несознании, как в омуте;
Гостеприимная мягкость внесла ее
В глубин удивительных чудо,
Великих крыльев тьма сомкнулась над ней
И она в груди матери спряталась.
Затем из безвременного плана, что наблюдает за Временем,
Дух посмотрел на судьбу,
В своем бесконечном мгновении видел, как проходят эпохи.
Все стихло в молчании богов.
Пророческий миг пространство охватил безграничное
И бросил в сердце спешащего Времени
Алмазный свет мира Вечного,
Счастья Бога семя румяное;
Неумирающей Любви сияние взгляда.
Чудесный лик выглянул с глазами бессмертными;
Руки были видны, тянувшие золотые засовы,
Что хранят нерушимые тайны.
Ключ повернулся в замке мистическом Времени.
Но где прошло молчание богов,
Более великая гармония, рожденная из тишины,
Сердца стремящиеся поразила сладостью и радостью,
Экстаз, смех и крик.
Сила склонилась вниз, свой дом нашло счастье.
Над широкой землей бесконечное размышляло блаженство.
Конец первой песни
Конец книги одиннадцатой
Эпилог. Возвращение на землю
Из пучинного транса ее дух пробудился.
Лежа на земли-матери бессознательной спокойной груди,
Она видела ветви, в зелень одетые, что сверху склонялись,
Ее сон охраняя своей очарованной жизнью,
А выше голубокрылый экстаз
Порхал с ветки на ветку с высокоголосым призывом.
В магическую тайну лесов
Прорываясь сквозь изумрудные решетки из листьев,
В ленивых небесах полулежа, слабеющий день
Начал в мир вечера свое падение медленное.
Она придавливала тело Сатьявана живого:
В бессловесной радости своего тела быть и дышать
Она ощущала блаженную ношу его головы
Между теплым трудом восторга грудей,
Просыпающееся довольство ее членов почувствовало
Вес небес в его членах, касание,
Суммирующее все счастье существ,
И вся ее жизнь осознавала его жизнь,
И все ее существо радовалось, его обнимая.
Огромная отдаленность ее транса прошла;
Человеком она было снова, земною Савитри,
Но при этом безграничную перемену в себе ощущала.
В ее душе жила сила для земли слишком великая,
В ее сердце жило блаженство для небес слишком обширное.
Свет слишком интенсивный для мысли и любовь безграничная слишком
Для эмоций земли освещали небеса ее разума
И через ее глубокие и счастливые моря души расстилались.
Все, что в мире священно, притянуто близко
В ее настроения пассивность божественную.
Чудесный голос молчания шептал свои мысли.
Все вещи в Пространстве и Времени она приняла как свои;
В ней они двигались, ею они жили и были,
Весь обширный мир ловил ее ради восторга,
Созданный для ее восхитительных объятий любви.
Сейчас в ее освобожденной от границ беспространственной самости
Бесчисленные годы казались моментами долгими,
Блестящими время-хлопьями вечности.
Птицы, из своего яркого дома выпархивающие,
Ее земные утра сияющими полетами радости были.
Она была безгранична, бесконечности форма.
Не поглощенный более ударом момента
Ее дух нескончаемое чувствовал будущее
И со всем безначальным жил прошлым.
Ее жизнь была победным раскрытием рассвета,
Прошлые и еще не рожденные дни соединили их грезы,
Древние исчезнувшие вечера и далекие грядущие полдни
Намекали ей провидящих часов видение.
В размышляющем растянувшись блаженстве, она какое-то время лежала,
Отдавшись чуду пробуждавшего транса;
Затем приподнялась и послала вокруг взгляд,
Словно возвращая старые сладкие тривиальные нити,
Старые счастливые мысли, сберегаемые воспоминания маленькие,
И их в один день бессмертный соткала.
Все время хранимый на парадизе груди
Ее любимый, в бездонном сне очарованный,
Лежал, как ребенок, дух бессознательный,
Убаюканный на границе двух миров соглашающихся.
Но скоро она над любимым склонилась, позвать
Его разум назад к ней своим путешествующим прикасанием
По его векам закрытым; уравновешен ее спокойный был взгляд
Восторга насыщенного, не стремящегося ныне, обширного
В безграничной радости и высшем последнем довольстве,
Чистого, страстного
