в церкви Митрополит Макарий говорит: «Смерть страшит, а грех во веки мучит». В послании царю, полученном им в Муроме, говорится о воздаянии за труды: «Сладок бо рай и велико воздаяние». И далее Святитель наставляет государя: «При славе будь смирен, при печали же мудр»; «Аз воздвигох тя царя правде, и призвах тя царя правдою» [307].
Письменное наследие Митрополита Макария многообразно в жанровом отношении. Приветственные речи к Грозному носят эпидиктический, торжественный характер; послания же в Новгород и другие места по разным случаям имеют дидактический, учительный или обличительный характер. Произведения Святителя дошли до нас преимущественно в составе летописей и т. п. По-видимому, это можно объяснить тем, что Святитель всю свою жизнь был занят собиранием духовной литературы Русской Церкви, он стремился оставить потомству лучшее из наследия церковной письменности и менее всего заботился о своих личных трудах. Это еще раз характеризует Святителя как скромного человека в личном плане.
Значительно число авторов, писавших Митрополиту Макарию. Это восточные Патриархи, Великий князь, царь, Митрополит-предшественник Иоасаф, преподобные Александр Свирский и Максим Грек, Ревельский магистрат, русские бояре и духовные лица, католические епископы Вильнюса и т. д.
Благодаря научным изысканиям за последние годы возросла источниковедческая база о святителе Макарии: была опубликована переписка 1549 года святителя Макария с его предшественником Митрополитом Иоасафом [308], обнаружены новые грамоты Святителю [309], новые списки Повести о кончине святителя Макария [310] и т. д. [311] Какие-то новые архивные находки возможны и в будущем.
Не требует доказательств тот факт, что в XVI веке круг источников о Святителе был значительно шире, однако в результате утрат на протяжении веков до нас дошло далеко не все. Поэтому представляет интерес попытка по возможности выявить не дошедшие до нас документы, связанные с деятельностью Митрополита Макария [312].
Сохранившиеся материалы святителя Макария относятся ко времени после его святительской хиротонии в 1526 году. К несохранившемуся же его наследию можно отнести, во-первых, ставленную грамоту, данную Лужецкому архимандриту Макарию Митрополитом Даниилом в 1523 году [313]. В аналогичной грамоте говорится: «И вы, священноиноци и иноци и вей православнии християне, приходящи к той пречестной обители, повиновение и благопокорение и послушание с духовною любовию имейте к нему, как и прежебывыпим туто архимандритом» [314]. Учитывая недолгий период его настоятельства в Можайском Лужецком монастыре (1523–1526), можно предположить, что письменное наследие будущего иерарха за это время не могло быть обширным.
4 марта 1526 года Митрополит Даниил поставил Лужецкого архимандрита Макария в архиепископа Великого Новгорода и Пскова [315]. При своей хиротонии он должен был получить от Митрополита Даниила настольную грамоту. В известной настольной грамоте святителя Ионы († 1461; память 31 марта) Тверскому епископу Геннадию (1461–1477) говорится о высоком достоинстве архиерейского сана: «И сего ради ведуще се, и яко елико кто честь воздает святителю, и тая честь к Самому Христу въсходит, от Него же и мьзды чаете сторицею» [316].
Сразу после своей архиерейской хиротонии «приела архиепископом с Москвы в Великий Новгород и Псков; а велел в октеньях молити Бога, и Пречистыя Его Богоматере, и чюдотворцов о государи нашем Великом князи Васильи Ивановичи и его благоверной княгини Елене, чтоб Господь Бог дал им плод чрева их» [317]. Это могла быть известительная грамота новопоставленного Святителя, посланная им в свои кафедральные грады – Великий Новгород и Псков. Летописец же отметил только главную, по его мнению, мысль в содержании отправленной грамоты – моление о государевом чадородии. Это был действительно весьма важный вопрос для Московского князя в то время.
Когда новоприбывший Святитель впервые вошел в Софийский собор, то он «просветився силою Божиею, нача беседовати к народу повестьми многами, и вси чюдящеся, яко от Бога дана ему бысть мудрость в Божественном Писании просто всеми разумети» [318]. Прибыв в Великий Новгород, он сразу же, как это явствует из грамоты 1528 года, посланной во Псков, направляет туда Наказ, предписывая псковскому духовенству «поучать своих детей духовных». Появившиеся при этом трудности у псковского духовенства побудили их обратиться к новопоставленному Святителю. В связи с этим он пишет: «Да били мне челом старосты шти соборские [319], игумены и священноиноки и священники, что деи они по моему наказу (курсив наш. – Архим. М.) поучают детей своих духовных, а они деи их не слушают, да с мирскими людьми и игуменов, и священников, и священноиноков от церквей без моего ведома отсылают; и аз приказал наместнику своему того беречь накрепко, чтоб без моего ведома от церквей игуменов и священноиноков и диаконов не отсылали, а иных не поряживали» [320].
Духовенство обратилось к архиепископу со множеством вопросов, в результате чего и явилась святительская грамота во Псков от 21 июля 1528 года [321]. В ней владыка предписывает: «И наш наместник, которого ставленника ко мне пришлет, ино б у того ставленника была ко мне грамота (курсив наш. – Архим. М.) нашего наместника, а другая шти соборских старост за их печатью, о его прохожестве и о летех и которой церкви известно: а ставленник бы был грамоте горазд» [322].
Завершается грамота словами: «Также есмы пожаловал старост шти соборских и игуменов и священноиноков и священников и диаконов пригородских и селских, как наши гонцы пригонят о какове будет государеве деле, или о богомоли, или о наших делех духовных, и наши гонцы приехав во Псков, да отдадут на соборе грамоты (курсив наш. – Архим. М.) старостам шти соборским, и старосты те грамоты посылают по пригородом и по селом семи промежи себя» [323].
За время своего пребывания на архиерейской кафедре в Великом Новгороде святитель Макарий дважды посетил Псков: в январе – феврале 1528 года и январе 1536 года [324]. В остальное же время он управлял церковными делами во Пскове через своего наместника, при этом, как видим, велась служебная переписка. Таким образом, владычная грамота 1528 года открывает целый пласт документов его церковно-административной епархиальной деятельности, которые не сохранились до нашего времени.
Написанию владычной грамоты во Псков предшествовала зимняя поездка туда Святителя. Однако традиционное месячное пребывание там было сокращено. Псковский дьяк Мисюрь Мунехин «показал ему грамоту Великаго князя, что ему велено жити 10 дней». Летописец не раскрывает содержания великокняжеской грамоты, отмечает только, что «владыка Макарий того не ведал» [325]. Но в других случаях князь Василий III обращался и непосредственно к Новгородскому владыке. В 1531 году он «прислал ко своему богомолцу архиепископу Макарию в
