Третьи — освободившиеся обоими способами и освободившиеся через мудрость — это только лишь арахаты [31].
Освободившийся обоими способами (убхатобхагавимутта) и освободившийся через мудрость (паннавимутта) соответственно представляют двухчастную типологию арахатов, которые разделяются на основании их осуществления в джхане. Освободившийся обоими способами арахат переживает в самом себе «умиротворенное избавление» нематериальной сферы, тогда как освободившийся через мудрость арахат не обладает полным переживанием нематериальных джхан. Согласно комментариям, каждый из этих двух типов снова становится пятичастным — освободившийся обоими способами за счет тех, кто обладает четырьмя восходящими нематериальными джханами и достижением прекращения, а освободившийся через мудрость за счет тех, кто достиг арахатства после выхода из одной из четырех тонкоматериальных джхан и практикующих исключительно прозрение без опоры на мирские джханы.
Возможность достижения надмирского пути без овладения мирскими джханами ставилась под вопрос некоторыми тхеравадинскими учеными, но в Висуддхимагге, очевидно, признается такая возможность, когда проводится разделение между путем, возникающим для практикующего исключительно прозрение, и путем, возникающим для овладевшего джханами, но не применяющего их в качестве основания для прозрения (Vism. 666-67; РР. 779). Текстовое свидетельство вместе с комментариями о том, что могут быть арахаты, которые не обладают мирской джханой, приводится в Сусима-сутте (S.ii, 199-23). Когда монахов в этой сутте спрашивают, как они смогли стать арахатами, не обладая сверхъестественными способностями нематериальных свершений, те дали следующий ответ: «Мы освободились благодаря мудрости (паннавимутта кхо маям)». В комментариях этот ответ комментируется следующим образом: «Мы являемся созерцателями, практикующими исключительно прозрение и освободившимися лишь благодаря мудрости (маям нидджханака суккхавипассака паннаматтен’ева вимуттати, SA. ii, 117)». В данном комментарии также утверждается, что Будда представил свой тщательный анализ относительно прозрения в этой сутте, «чтобы показать возникновение знания даже без сосредоточения (вина пи самадхимевам нануппаттидассанаттхам, SA. ii, 117)». Во вторичном комментарии этот момент устанавливается через объяснение слов «даже без сосредоточения» как «даже без достигнутого прежде сосредоточения появляется знак безмятежности (саматхалаккханаппаттам пуримасиддхамвинапи самадхинти)», и добавляется, что это было сказано в связи с теми, кто сделал прозрение своей колесницей (ST. ii, 125).
В отличие от освободившихся через мудрость арахатов, освободившиеся обоими способами арахаты наслаждаются двойным освобождением. Благодаря своему овладению бесформенными свершениями они освобождаются от материального тела (рупакая), имея возможность пребывать в этой жизни в медитациях, связанных с нематериальными уровнями существования, и благодаря своему достижению арахатства они освобождаются от ментального тела (намакая), немедленно освобождаясь от всех загрязнений и получая уверенность в окончательном освобождении от будущего становления. Тогда как освободившиеся через мудрость арахаты обладают лишь вторым из двух освобождений.
Двойное освобождение освободившихся обоими способами арахатов не следует путать с другим двойным освобождением, часто упоминаемым в суттах в связи с арахатством. Эта вторая пара освобождений, называющаяся «освобождением ума и освобождением через мудрость (четовимутти паннавимутти)», достигается всеми арахатами. Упоминание о ней можно найти в месте, где описывается арахатство: «Благодаря уничтожению язв он здесь и сейчас входит и покоится в лишенном язв освобождении ума, в освобождении через мудрость, реализовав это для себя через прямое познание». Из Путта-сутты становится ясным, что это двойное освобождение достигается как освободившимися через мудрость, так и освободившимися обоими способами арахатами, где два этих вида арахатов называются «затворниками белого лотоса» и «затворниками красного лотоса»:
Каков, монахи, затворник белого лотоса (саманапундарика)? Так, монахи, через уничтожение язв, монах здесь и сейчас входит и покоится в лишенном язв освобождении ума, в освобождении через мудрость, реализовав это для себя через прямое познание. Но он не покоится, переживая восемь избавлений со своим телом. Таков, монахи, затворник белого лотоса.
Каков, монахи, затворник красного лотоса (саманападума)? Так, монахи, через уничтожение язв, монах здесь и сейчас входит и покоится в лишенном язв освобождении ума, в освобождении через мудрость, реализовав это для себя через прямое познание. И он покоится, переживая восемь избавлений со своим телом. Таков, монахи, затворник белого лотоса.
(А. и, 87)
Поскольку описание этих двух совпадает с описаниями освободившихся через мудрость и освободившихся обоими способами, эти две пары могут быть отождествлены: затворник белого лотоса — с освободившимися через мудрость, и затворник красного лотоса — с освободившимися обоими способами. Однако же освободившийся через мудрость арахат, не обладая переживанием восьми избавлений, все же обладает как освобождением ума, так и освобождением через мудрость.
Когда освобождение ума и освобождение через мудрость соединяются вместе и описываются как «безупречные (анасава)», они могут приниматься для указания на два аспекта избавления арахата. Освобождение ума означает избавление его ума от страстного желания и связанных с ним загрязнений, тогда как освобождение через мудрость означает освобождение от неведения: «Вместе с исчезновением вожделения происходит освобождение ума, и вместе с исчезновением неведения происходит освобождение через мудрость» (A. i, 61). «Когда он видит и понимает, тогда его ум освобождается от язвы чувственного желания, от язвы существования, от язвы неведения» (М, i, 183-84). В данном случае избавление от первых двух язв может быть понято как освобождение ума, а избавление от язвы неведения — как освобождение через мудрость. В этих комментариях «освобождение ума» отождествляется с фактором сосредоточения при достижении плода арахатства, тогда как «освобождение через мудрость» отождествляется с фактором мудрости.
Поскольку каждый арахат достигает арахатства через возвышенный восьмеричный путь, он должен достигать надмирской джханы в форме правильного сосредоточения, восьмого фактора пути, определяющегося как четыре джханы. Эта джхана остается с ним как сосредоточение плода достижения арахатства, происходящее на уровне надмирской джханы, соответствующим уровню его пути. Таким образом, он всегда пребывает обладающим, по крайней мере, надмирской джханой плода, называющейся «безупречным освобождением ума». Однако же это рассмотрение не касается его мирских достижений, т. е. из него не вытекает, что каждый арахат должен обладать мирской джханой.
Хотя ранний буддизм признает возможность достижения арахатства исключительно через прозрение, тем не менее преобладает представление, что джханы все еще являются желательными принадлежностями арахата. Они имеют ценность не только как предварение к окончательному достижению, как основание для прозрения, но также сохраняют свою ценность даже после этого. Ценность джханы на стадии арахатства, когда все духовные тренировки были завершены, двоякая. Одна связана с внутренним переживанием арахата, а другая с его внешней значимостью как представляющего завет Будды.
Со стороны внутреннего переживания джханы ценятся как позволяющие арахату «блаженно пребывать здесь и сейчас (диттхадхаммасукхавихара)». Сутты часто показывают арахатов как достигших джхан, и сам Будда
