и с радостью сказала
«наконец–то». Она умела говорить коротко и точно, да иногда так, что требовалось довольно много времени, чтобы понять или даже угадать смысл сказанного. Вот и сейчас слово «наконец–то» прозвучало, как свершение надежды, а может, как конец мучениям или, что называется, «камень с плеч». Но это точно прозвучало, как женское благословение любящего сердца на доброе и очень нужное семейное дело.
Настя, как и отец Иоанн, уже давно устали от разрыва отношений с семьёй отца Николая. Началось всё с родительской квартиры, которую их мать почему–то подарила священнику храма, а не оставила своим детям. Наверное, потому что они обзавелись семьями и не стали монахами. Отец Николай не поверил брату и требовал свою долю, так как в последнее время именно Иван проживал в этой квартире. А тот старенький священник даже и не думал там жить. Но как только они решили переоформить квартиру на отца Иоанна (а тогда он был просто Иваном), тот батюшка вдруг скоропостижно скончался. Оказалось, что у него есть какие–то дальние родственники за рубежом и что нужно ждать, пока они примут решение относительно наследства и распоряжений батюшки. Всё это затянулось на годы, но отец Николай почему–то не верил своему брату. Никакие «чистосердечные» признания Ивана не имели действия.
Отношения окончательно разорвались, когда отец Николай заявил, что восстановит общение с братом, только когда тот решит вопрос с квартирой. Иван был на грани психологического кризиса, потому что очень любил брата и никак не мог понять, как священник может так озлобляться и не уметь прощать, даже если бы его брат был не прав и по–настоящему присвоил себе квартиру. Для Ивана это было главным препятствием к его рукоположению, потому что он хотел быть другим священником: добрым, равнодушным к материальным благам, любящим людей и отдающим всего себя служению Церкви. Он не думал, что брат совсем уж плохой священник, но почему тогда именно так происходило? Отец Николай запретил общаться даже матушкам, а про рукоположение Ивана категорически ничего не хотел слышать. Он ведь так и не поздравил брата с таким важнейшим событием, запретив говорить об этом в своей семье…
– Отче, простите, – перебил мысли священника Саня. – Тут такое дело. Видимо, тормозов в этой машине совсем и не было.
– Странно, – пришёл в себя отец Иоанн, пряча телефон в карман, посмотрев ещё раз на смс–ку лишь с тремя словами «Мы тебя любим!». Улыбнувшись, батюшка мысленно признался в любви своей семье в ответ.
– Надо звонить на площадку, где стоит машина, и попросить, чтобы дополнительно и лучше при Вас с Володей проверили тормозную систему.
– Чего звонить? Надо ехать, – решительно заявил Саня и обратился к Варваре: – А не могли бы Вы, дорогая Варвара, дать мне номер телефона матушки?
Катя улыбнулась при таких словах и с надеждой посмотрела на Варвару, желая увидеть её отношение к этому симпатичному молодому человеку.
– Матушка, дай, пожалуйста, свой номер мобильного нашему инициативному другу. Пусть съездит, посмотрит твою машину, – попросил отец Иоанн, найдя более короткий путь к номеру, чем Саня, и присел на табуретку рядом с кроватью.
Слабым голосом Катя продиктовала свой номер и почему–то попросила быть Саню осторожным.
– Прям детектив какой–то, – только и придумал, что ответить Саня, помахав всем рукой на прощание.
Отец Иоанн посмотрел на часы и предложил Сане:
– Уже поздно. Давай лучше завтра. Без Володи нельзя… Да и нас кто домой повезёт? Думаю, что машина никуда не денется. Только сейчас надо позвонить туда и предупредить, что мы приедем завтра.
– Кто это мы? – не понял Саня.
– Это я образно, – оправдался отец Иоанн. – Предлагаю такой план: Саня после молебна отвезёт Варвару с детьми к родителям, и пока они будут болтать и радоваться встрече, Саня с Володей съездят и осмотрят машину. Володя человек опытный, и с ним всё–таки будет понадёжней. Тем более у него удостоверение…
– Хорошо, согласен, – буркнул Саня и вышел в коридор, чтобы набрать номер того мастера со штрафплощадки.
– А ведь Саня прав, матушка, – согласился священник. – Настоящий детектив. То церковь горит, то матушка в кювет летит…
– Ты, батюшка, прям стихами заговорил, – улыбнулась Катя, пытаясь привстать на кровати.
И в эту минуту в палату вошёл доктор вместе с медсестрой, которая перед собой толкала кресло–каталку.
– Собирайтесь, Екатерина Сергеевна, поедем в другую палату, – строго и без особых объяснений заявил доктор, ставя в тупик не только Катю, но и Варвару, которая ничего не знала о планах отца Иоанна. А он только хитро улыбался, уже предвкушая встречу матушки с батюшкой. Про то, что от такой встречи может случиться настоящий удар, а то и вовсе остановиться сердце, он даже и не думал, хотя доктор и намекал именно на такой исход события. Отец Иоанн был уверен в победе своей мысли, и первым стал помогать Кате пересесть на это больничное средство передвижения, которое по–настоящему напугало матушку.
– А может я своими ногами? – неуверенно предложила Катя.
– Нет уж, больная, пока только в этой люльке, – отклонил её просьбу доктор и чтобы успокоить Катю добавил: Поверьте, это не на всю жизнь. Думаю, что только на пару дней для экономии ваших же сил.
Варвара ничего не понимала, и у неё не было возможности потихоньку спросить священника о происходящем. Отец Иоанн только поднял большой палец правой руки, показывая, что всё будет здорово, и это её немного успокоило.
На лифте они все вместе поднялись этажом выше. Пройдя мимо нескольких палат, они остановились возле той, на дверях которой не было названия, а только красовалась цифра бордового цвета 32. Когда Варвара увидела на дверях цифры своего возраста, да ещё в свой же день рождения, то совсем оторопела, широко раскрыв рот от удивления. Так бывает только в кино, подумала Варвара и улыбнулась Кате. Та всё поняла и только сейчас вспомнила про день рождения подруги. Она произнесла вслух только одно слово «поздравляю» и болезненно улыбнулась, стараясь не показывать своей боли от травм.
– Теперь Вы сами, – сказал доктор, и попросил медсестру отдать управление каталкой священнику.
Варвара открыла дверь и пропустила вперёд отца Иоанна. Тот неумело буквально протиснул каталку в проёме дверей и сделал пару шагов вперёд. И тут Катя увидела своего мужа. Отец Николай от неожиданности попытался резко встать, но тут же упал на подушку от бессилия. Катя посмотрела на отца Иоанна, потом на Варвару, которая в ответ пожала плечами, пытаясь дать понять, что она здесь не при чём. Но первое, что сказал отец Николай, это было слово «брат». При этом на Николая с каким–то подозрением посмотрели обе женщины. Он пытался избежать их взглядов, но куда от них денешься? А сам радовался до слёз, что эта довольно
