этом. Ты взрослая девочка, сама все понимаешь.
— Тогда почему так долго терпела? Вы давно как будто чужие друг другу. Неужели развод-это единственный путь.
— Терпела ради вас.
— Разве можно терпеть ради кого-то?
— Можно, но теперь понимаю, что не нужно.
— А что нужно?
— Выбирать себя.
— Ты стала счастливее?
— Нет. Но мне стало спокойнее. Пойдем зайдем в магазин, купим ручек и тетрадей. Скоро в школу, а мы, кажется, забыли об этом.
В школу не хочется все лето, до момента, пока не начинаешь к ней готовиться. Красивые обложки тетрадей, разноцветные ручки, новые ластики, линейки, пенал и дневник творят волшебство и что-то внутри начинает тянуть в то место, где больше скучно, чем интересно.
— Мам, купишь новый словарь по английскому? — Держу в руках последнее издание Longman.
— Зачем такой большой?
— Я хочу выучить весь — весь английский. Папа говорит, что, если я выучи язык, смогу уехать из страны.
— Разве ты хочешь уехать?
— Пока не знаю. Мне без вас никак.
— А нам без тебя никак.
Набираем целый пакет школьных принадлежностей. Сверху кладем пакет с шоколадными конфетами и пирожными, купленными в лавке по соседству. Дома нас встречает наш кокер спаниель. Она встает на задние лапы, передние кладет на меня, трется мордой о подол платья. В комнате играет сестра, много кукол разложено на полу. Она что-то напевает тихо-тихо, увидев нас, встает с пола и бежит обнимать меня. Неожиданно настроение меняется, и мне становится так хорошо рядом с ними. Может, не все так плохо. Может, бабушка права, и всё, что происходит, происходит к лучшему.
Наша жизнь — это взлеты и падения.
Однажды упав, приходит время подниматься
Следующее утро начинается счастливо. Просыпаюсь, но кажется сплю. Щипаю себя. Нет, не сплю. Слышу папин голос, как и раньше, на кухне и это не сон. Вскакиваю с кровати, бегу на кухню. Папа!
— Доброе утро, Аленочка. А я вот зашел за вами, Ольга ехать со мной не хочет, говорит договорилась гулять с подружкой. Ты поедешь?
— Конечно!
— Тогда завтракай, мать оставила на столе вам завтрак и поехали.
— Я быстро, пап.
— Не торопись, я подожду. Ручка на двери в вашу комнату совсем расшаталась, пойду посмотрю пока.
Чищу зубы, надеваю спортивный костюм фирмы Adidas, съедаю бутерброд с сыром и вареное яйцо, запиваю холодным чаем.
— Я готова, пап.
— Тогда поехали.
В доме, где он живет, пахнет сыростью. На окне висит большая паутина. Выхожу во двор, нахожу палку, вернувшись, стряхиваю паутину. Старые занавески, круглый деревянный стол. На нем заварка, овсяное печенье в прозрачном целлофановом пакете. Замечаю фото, на нем сестра, я и наша собака между нами. Лежим на песке на пляже. Улыбаемся, счастливые.
Вздрагиваю от внезапно открывшейся двери.
— Аленочка, пойдем во двор, мясо почти готово.
Я не люблю мясо, но папины шашлыки всегда самые вкусные.
— Вот держи помидору, помой ее и порежь.
— Хорошо.
Вокруг удивительно тихо, хотя рядом проходит объездная дорога. Будто сам мир создал эту тишину вокруг нас. В папе что-то изменилось, может он скучает по маме.
— Пап, все же можно вернуть, обратная дорога есть? — Он всегда разговаривает со мной, даже, если мои вопросы ему не нравятся. Отрезает иногда, когда не в настроении. Сегодня не тот случай.
— Думаю, в это веришь только ты, Аленочка. А мы устали. Давно нужно было дать свободу каждому, вместе жили больше для вас, чем для себя.
— Мама тоже так говорит. Но ведь вы и сейчас живете для нас.
— Знаю. Но свобода не сдавливает сердце.
Спустя паузу, он продолжает:
— Я знаю, что мы не ошиблись. Ни полюбив друг друга, ни родив вас, ни расставшись. Наша жизнь — это взлеты и падения. Однажды мы упали, пришло время подниматься.
— Ты хочешь вернуться к нам?
— Я с вами. К старому не хочу.
— А как же мама? Ты ее любишь?
Он ничего не ответил. Смотрит далеко в небо, наблюдает за косяком улетающих птиц.
— Прохладно становится, пойдем выпьем чай, у меня халва есть. Потом отвезу тебя домой.
— Можно я останусь?
— Я не против, только ночью здесь комары, да и кровать маленькая, тесная.
— Пап, тебе же плохо так жить.
— Мне хорошо. Свобода еще никогда не была чем-то плохим.
День пролетел слишком быстро. Я не хочу уезжать, но нужно. На кровати у папы лежит маленький томик стихов Высоцкого «Нерв». Горячий чай обжигает, а халва, которую я недолюбливаю, кажется сейчас самой вкусной сладостью в мире.
— Пап, ты читаешь здесь?
Он смеется.
— Здесь больше нечем заняться. Телевизора нет, радио тоже. Читаю, думаю, отдыхаю. По ночам слушаю кузнечиков. Мы живем высоко, тебе их совсем не слышно.
— На что они похожи?
— На маракас.
— А что это?
— Это музыкальный инструмент, похож на погремушку. При потряхивании издает шуршащий звук.
— Кажется видела такой по телевизору.
— Конечно видела, вот на него и похожи стрекотания кузнечиков.
— Так интересно!
— Наедине с природой душа радуется. Ну, что поехали. Пора.
В пути все встанет на свои места
— Бабуль, выход есть всегда?
— Всегда.
— Но ведь бывает, что его не видно.
— Именно, дочка. Не видно. Будто на глазах черная повязка, а вокруг столько возможностей. Но тебе их не видно.
— Что мешает?
— Напряжение. Когда мы напряжены, мы часто остаемся слепы к тем возможностям, которые дарит нам жизнь, к тем выходам, к которым она нас ведет.
— Что же тогда делать?
— Стараться расслабиться. Чем больше расслаблен твой разум, тем больше путей покажет тебе жизнь.
— Как это сделать?
— Сказать себе, что выход есть, его пока просто не видно в тумане своего сознания. Но туман пройдет, обязательно рассеется.
