может сидеть в этой башне сколько угодно, в его мире не пройдёт и минуты. А ведь там — целый шкаф книг. Он сможет все до единой прочитать, вообще не потеряв времени.
Теперь он ходил в башню каждый день. Здесь его никто ни разу не побеспокоил. Видимо, башня пребывала не только вне времени, но и вне пространства, никто, кроме него о ней не знал. Теперь у него был свой мир. Мир на одного. Читал он уже не взахлёб, не торопясь, спокойно уделяя каждой книге неделю. А книг тут была не одна сотня. Постепенно он стал таким квалифицированным драконоведом, какого вряд ли можно было отыскать во всех мирах.
***
Царство пресвитера Иоанна давало возможность усомнится в реальном существовании драконов, но у Эврара такой возможности больше не было. Во все эпохи у всех народов существовали легенды и мифы о драконах или, вовсяким случае, о существах, очень на них похожих. Это не могло быть выдумкой. Разные народы, которые сильно отличались и по культуре, и по уровню развития, и по религии, не могли выдумать почти одно и тоже. То, что, например, китайские и европейские драконы сильно отличались друг от друга, скорее доказывало реальность и тех, и других. Ведь и китайцы с европейцами сильно отличаются, и у драконов, очевидно, есть свои народы и расы, но они остаются драконами, так же как люди разных рас остаются людьми.
Итак, драконы существуют или, во всяком случае, существовали. Что же они такое? Уж, конечно, не животные. Все легенды приписывают драконам разум и, чаще всего, речь. Не только люди могут быть разумны, есть и другие, нечеловеческие цивилизации. Эврар подумал о том, что священник его за эти мысли не похвалил бы, но у него было, что ответить. А как же ангелы? Это тоже нечеловеческая цивилизация разумных существ.
В одной книге Эврар встретил интересную мысль: «Число два не имеет смысла». Если что-то не единично, не абсолютно уникально, если есть две разновидности чего-то, то обязательно есть и больше, множественность никогда не остановится на двух. И если есть две цивилизации разумных существ, люди и ангелы, то почему бы не быть третьей — драконам? И эльфам, и гномам тоже ничто не мешает существовать. Эти цивилизации могут не совпадать во времени и пространстве, они вообще могут существовать в разных мирах, в каких-нибудь параллельных вселенных. Но ведь известно, что параллельные прямые пересекаются. Иногда. При определённых условиях. Вот почему драконы не живут просто так рядом с людьми. Они живут в своём драконьем мире. Но иногда миры драконов и людей пересекаются, вступают в контакт. То есть с драконами при определённых условиях возможно встретиться. Если это будет угодно Господу, сотворившему все миры.
Сначала Эврара настораживало то, какие взрослые мысли его посещают. А потом он привык. Книги в башне были такими, что от них поневоле начнёшь взрослеть. Не все эти книги были хорошими, во многих были плохие мысли, и Эврар прекрасно чувствовал, что они плохие. Его интерес к драконам от книги к книге не ослабевал, а наоборот усиливался, но чистую детскую любовь к этим необычным существам, как ветром сдуло. Теперь драконы очень часто пугали Эврара. И даже более того: его пугала собственная привязанность к ним.
Драконы чуть ли не во всех книгах олицетворяли зло. Эврар уже знал, что в книге можно написать какую угодно ерунду, бумага вытерпит. Но и в очень хороших книгах, полных большой мудрости, драконы всегда олицетворяли зло. И даже в Библии, в Откровении Иоанна Богослова, дракон так же символизировал зло. Это уже не могло быть случайным. Это было явное Божие предостережение: держитесь от драконов подальше. Драконы любезны антихристу, и если вы любите Бога, вам не о чем с ними говорить.
Первая мысль по этому поводу, которая пришла Эврару в голову, была ещё совершенно детской: «Бывают драконы плохие, бывают хорошие». Вот только образ хорошего дракона из тех книг, которые читал Эврар, никак не прорисовывался. А в башне явно было собрано всё, что люди когда-либо написали о драконах. Здесь он нашёл и серьёзные научные исследования, хотя часть из них была совершенно антинаучными, но даже эти творения псевдоучёных содержали крупицы информации, заслуживающей внимания. Здесь были и художественные книги, часть из которых строилась на заурядных выдумках, но в некоторых романах работы мысли было больше, чем в иных «исследованиях». Здесь были сборники легенд, мифов, сказок. Они представляли наибольший интерес, потому что содержали информацию о реальных контактах драконов и людей, хотя порою в сильно искажённом виде, но Эврар постепенно учился фильтровать информацию. Так вот ни в одной из очень разных книг Эврару ни разу не встретился «хороший дракон».
Все драконы были или тупыми и злобными чудовищами, помешанными на сокровищах и убивающими всех подряд, или велеречивыми изощрёнными демагогами, которые обводят простачков вокруг пальца, склоняя ко злу, или великими магами, а магия опять же зло.
Почему же Эврара так тянуло к драконам? Его-то они как и когда смогли очаровать, если ни с одним живым драконом он никогда не встречался? Почему картина с драконом так завораживала его, как будто на ней он видел счастье всей своей жизни? Почему ему было больно смотреть на иконы Георгия Победоносца, словно святой Георгий пронзал копьём не дракона, а его сердце, хотя он понимал, что святой Георгий совершил великий подвиг, и сам Эврар мог бы сказать тому пронзённому дракону: «Не фиг людей жрать». Почему узнав о драконах так много плохого и ничего хорошего, он по-прежнему тянулся к ним, как к существам для себя очень важным? Неужели потому, что в его, Эврара, сердце живёт тяга ко злу?
Все книги, которые читал Эврар, были написаны во внешнем мире, так что из них он узнал не только о драконах, но и о самом внешнем мире. Его шокировало то, сколько там зла, как часто люди ненавидят людей, как они склонны друг друга обижать. Во внешнем мире существовало даже такое зло, какого и представить себе было невозможно в царстве пресвитера — безбожие. И зло безбожия там, судя по всему, всё разрасталось и ширилось.
И вот Эврар добрался до книг, в которых драконы не только оправдывались, но и изображались существами во всех отношениях прекрасными. Но эти книги были написаны безбожниками. Яд безбожия буквально сочился с каждой страницы книг, прославлявших драконов. Эврар пришёл в ужас. Но не от этих книг, они не составляли проблемы, их можно было просто
