class="p1">3) Она может символизировать состояние проявленности
(зохур).
Церковный колокол (накус)
1) Напоминание о состоянии рассеянности и вовлеченности в мирское (тафрака). —(Ираки, цит. соч.).
2) Символизирует отказ от каких-либо притязаний на имя и известность.
3) Намёк на пробуждение, которое подводит к раскаянию и к набожности.
4) Притяжение, которое исходит от Божественного и очищает душу, направляет ее к преданности и к довольствованию умеренностью (кана’ат), пробуждая её от беспамятства (гифлат). – (Кашшаф эстелахат-аль фонун).
Монастырь [скит, пустынь](сеуме’а)
1) Слово может употребляться в буквальном смысле, как это делает Хафиз:
Достопочтенный благочестивец,
прошло то время,
когда ты видел во мне
завсегдатая монастыря.
Дела мои приняли иной оборот:
лик Виночерпия и уста фиала.
* * *
Если бы монастырскому уставу
действительно попытались следовать,
отшельники покинули бы свои кельи
и отправились на поиски работы.
2) На языке суфиев он обозначает собрание духовно познавших и святых. – (Хедайят, Рийяз аль-арифин).
Крест(чалипа или салиб)
1) Область натуры, нрава, характера (табайя) – (Табаси, цит. соч.).
Так употребляет его Руми:
Кто трогает, колеблет кто
колечки завитков её?
Чья вера в безопасности
от распятия на ее локоне?
2) Символизирует Атрибут Божественного величия (джалал).
Пояс (зуннар)
В своих общеупотребительных значениях он может означать:
1) шнурок нательного креста христианина;
2) пояс, которым зороастрийцы перехватывают талию;
3) пояс, который христиане обязаны были носить в странах с исламским законоуложением как представители охраняемого законом меньшинства, чтобы их можно было отличить от мусульманского большинства.
Руми так использует этот термин:
Это святое облачение благочестия
я подпоясал поясом богохульства —
и он громко вопиет о моём постыдстве
в каждом городе.
В строках Саиба Тебризи:
Религия моя искоренена,
вера моя – в развалинах.
Призови же меня к Себе, чтобы мне сбросить
пояс двойственности c чресел.
Суфии используют это слово для обозначения следующих понятий:
1) как знак неукоснительного следования праведному пути и преданности мастеру;
2) как пояс служения, к которому приторочен обет неуклонно следовать Богу.
По словам шейха Шабистари:
Когда я созерцал активное начало,
лежащее в основе всякой вещи,
то увидел, что оно неразрывно связано
с узлом пояса – связью служения,
ибо лишь в своем первоначале
вещи становятся доступными
познанию мудрых.
Подобно настоящему мужчине,
вступи в сообщество Завета [40],
препоясав чресла для тружения,
на коне знания,
с посохом преданности в руках,
захвати с поля мяч судьбы.
Ты был создан
для трудов такого рода.
Пусть неисчислимы сотворенные существа,
твой отец – знание,
мать – твои поступки.
Их чадо – твое состояние – посередине.
Вот как использует этот термин Хафиз в одном из стихов:
Я мог бы благочестие продать,
умеренность бы я расторговал,
даже надел бы пояс, трудясь в твоем квартале.
Но никогда я не продам дервишеского одеянья своего.
И в другом месте:
Суфийское облачение я имел —
прекрасно служащее сокрытию
провинностей моих, (коих за сотню)…
Затем я заложил свою накидку за вино
и нанял музыкантов —
остался только пояс.
3) Кроме того, в суфийских выражениях «пояс» обозначает стремление ухватиться за «крепкую веревку» (хабл-и матин), которой является Возлюбленный.
Монастырь (даир)
В суфийской терминологии «монастырь» означает область внутреннего смысла и высочайшего утончения человеческой природы, а также внутреннее бытие совершенного познавшего.
В стихе Нараки:
В конце концов мы оставили Каабу
и переселились в монастырь.
Благодарение Богу за столь совершенную удачу,
за столь благословенное продолжение —
да славится Господь!
А вот как употребляет термин Джами:
Ступай, живи в монастыре, средь тех,
которых вдохновляет Иисус.
Перемести свою обитель прочь с дороги чужаков.
Монах (рахиб)
Тот, кто бежит от обмана (батель) к истине (хакк) или от множественности (катрат) к Единству (вахдат).
(Мерат ошак [41])
В стихе шейха Шабистари:
Прими изначальную веру [42],
свободный от всех уз, от всех верований,
монахом вступи
в монастырь истинной религии.
Троица (таслис)
Христианский догмат о Троице использует представления об Отце, Сыне и Святом Духе. Хатиф Исфахани в своем знаменитом тарджибанд [43] даёт ее суфийскую интерпретацию:
«Соблазнённое тобою, сердце моё попалось
в твой силок, – оправдывался я в церкви
перед девушкой-христианкой, —
как если бы каждая прядь моих волос
была завязана узелком твоего пояса.
Долго ли еще мне искать путь Единства?
Доколе Единый будет опозорен троичностью?
Как возможно во всеуслышание называть Бога —
Абсолют, Единственного – такими именами, как Отец, Сын и Дух Святой?»
Она раскрыла свои сахарные губы, перед которыми сам сахар умалён, и молвила:
«Когда б Единства тайны ты осознавал, ты б никогда меня «неверной» не назвал.
Лучезарный лик Извечной Красоты отбросил свет в три разных зеркала.
Шелк не становится троичен видом, хоть и зовут его парнийан, харир или паранд» [44].
Увлекшись этой перепалкой, я вдруг услышал,
как вызванивают церковные колокола:
«Есть лишь один.
Ничего больше и нет, кроме Него.
Он – один.
Нет бога, кроме Него, сущего».
Отображение в поэзии качеств и свойств Иисуса
Свидетельство о том, что Иисус своим дыханием возвращал мертвых к жизни и исцелял немощных, вдохновляло суфийских поэтов на создание метафор, использующих образ дыхания Иисуса.
Когда Бог заслонил
исходящую из дыхания милость Иисуса,
мир наполнился страстями.
(Аттар, Мосибат-намэ)
Утренняя заря, поминая тебя, смеялась,
воскрешая все существа
дыханием,
