пламенна; Бог всесвободен: и моя молитва должна быть свободным излиянием сердца. Какое богатство духа человеческого: только помысли он сердечно о Боге, только пожелай сердечного соединения с Богом, и Он сейчас с тобою: и ни стены дома, никакие заклепы темниц, ни горы, ни пропасти не воспрепятствуют этому соединению. Бог сейчас с тобою, так и Ангелы и святые: с Богом они все пред твоими глазами, у твоего сердца, как самые близкие друзья, как присные тебе. О, богатство духа человеческого!
* * *
Если я молюсь Богу моему с сердечною, живою, совершенною верою, тогда я близок не только к Нему, как сын к Отцу, живущему в одном с ним доме, но и ко всем премирным Силам Небесным, ко всем святым, царствующим на небесах, и они ничем не дальше от меня, как мои иконы, пред которыми я молюсь. Потому прекрасное у нас обыкновение иметь в своих домах иконы Господа, Пречистой Его Матери, Архангелов, Ангела Хранителя и святых и молиться пред ними: близость их к нашему взору телесному означает еще большую близость их взору душевному, вооруженному верою несомненною. Близость: радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся (Лк. 15, 7, 10), как в доме родительском братья радуются, когда провинившийся пред отцом брат их кается в оскорблении, нанесенном родителю недобрым поведением.
* * *
Господу Богу моему, Богу спасения моего восписую благодарственная! Пред исповедью на Страстной неделе враг запнул меня, поразив сердце мое теснотою, смущением и злым унынием. Но вот я помолился от всего сердца с верою несомненною Ему, Богу спасений моих, сказал: Боже Отче всеблагой! Ты Единородным Твоим Сыном Господом нашим Иисусом Христом рек: просите, и дастся вам… всяк бо просяй приемлет… или кто есть от вас человек, егоже аще воспросит сын его хлеба, еда камень подаст ему? кольми паче Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7, 7-11). Верою убо объемля в сердце моем Тобою реченная, взываю Ти: даждь ми ныне Духа Твоего Святого, да укрепит сердце мое к подъятию труда исповеди, к благоразумному решению или вязанию совестей человеческих, к терпению и благодушию, к любезному и назидательному обращению с моими духовными чадами. И что же? О, Боже милости! я всю исповедь провел прекрасно: спокойно, любезно, назидательно, без всякого отягощения и беспокойной торопливости. Прославляю милующую десницу всеблагого Отца Небесного. Так и всегда нужно укреплять себя сердечною молитвою Отцу Небесному на всякий подвиг духовный, как Господь наш Иисус Христос молился пред явлением роду человеческому, пред избранием апостолов, пред Своими страданиями.
* * *
Меня умиляет дух любви святой ко всему человечеству, движущийся во всех молитвах, молениях, прошениях, благодарениях, песнопениях и чтениях при богослужении нашей Православной Церкви! О, каков должен быть священник, орган этой божественной, небесной на земле Матери, с такою любовью непрестанно пекущейся о всех чадах своих, начиная с царя до поселянина, с священного правительственного собора до низшего причта церковного, и не только о своих присных чадах, но и о всем мире. Какою должен быть преисполнен любовью ко всем пастырь — это чадо Церкви, которого она облекла благодатью священства и так приблизила к престолу Божию, как присного своего, как друга Божия, которого почтила, одарила великими духовными дарами и преимуществами, увенчала славою и честью как жениха церковного, как слугу Царя — Христа, Бога, Спасителя и пастыря душ! Как далече должны быть от него все страсти: лицеприятие, самолюбие, чувственная, плотская любовь, гордость, вражда, любостяжание, леность, уныние, ропот и другие страсти! Он должен быть весь проникнут и преисполнен божественною любовью ко всем и главнейшею заботою иметь то, чтобы без греха предстоять престолу Божию и воздевать преподобные руки о всех людях, и спасать рано и поздно вверенные ему души, искупленные бесценною Кровью Христовою. И к сим кто доволен? (2 Кор. 2, 16) Да даст нам это Господь Сам по множеству благости Своей, ибо мы хладны, самолюбивы, враждолюбивы, сребролюбивы, унылы, ропотливы и ленивы.
* * *
Молитва основывается на вере: я верю, что есть Бог, пред Которым соплетаю свою молитву; есть Вседержитель, держащий дланью всю тварь и давший разные роды гласов тварям для внутреннего общения их между собою, а Сам не нуждающийся ни в каком гласе; я надеюсь, что молитва моя доходит до Него или, точнее сказать, — прямо от сердца переходит в уши Его. Так и переписка сына с отцом или с матерью, с братьями и сестрами, отца с детьми, друга с друзьями, удаленными друг от друга, — основывается также на вере. Они уверены, когда пишут письма, что есть и живы те лица, к коим они пишут; надеются, что письменная беседа дойдет до них, произведет в душе их соответственные с письмом представления, мысли, чувства и они отзовутся на письмо сходственно с его начертанием. Так и в жизни мы руководимся во многом верою и надеждою: тем более по отношению к миру духовному мы должны ходить до времени верою… а не видением (2 Кор. 5, 7).
Протоиерей Сергий Четвериков
Пастырский облик отца Иоанна Кронштадтского [15]
Я не собираюсь предлагать вниманию читателя описание жизни отца Иоанна, которая всем достаточно известна. Я хочу говорить исключительно о его духовном облике, о его понимании пастырского служения, об одушевлявшей его внутренней силе пастырской ревности, об источнике и проявлениях этой ревности. Обо всем этом я хочу говорить преимущественно с пастырской точки зрения рассматривая его, как высокой пример русского православного пастырства и той подлинной сущности этого пастырства, которая в нем нашла свое наиболее глубокое, яркое, сильное и действенное воплощение, указывающее всем русским пастырям истинный путь, пример и завет русского православного пастырства. Я хочу проследить, какими путями воспитался и укрепился в нем этот пламенный дух пастырской ревности, пламенного дерзновения к Богу, чтобы и другим, настоящим и будущим пастырям, можно было поучиться у него.
В отце Иоанне особенно поразительна необычайная цельность и жизненность его пастырского служения. Он не выделяется ученостью, не является суровым подвижником-аскетом, он сам о себе говорит, что он не аскет, но он весь горит духом пламенной ревности и самоотверженной любви к Богу, действенной, сострадательной любви ко всем труждающимся и обремененным людям, в служении которым он не знал ни отдыха, ни утомления. Как воспитался в нем этот пастырский дух? И если он был свойствен ему по природе, то как он мог его в себе сохранить,
