цян [21]» {19}. Число одновременно принесенных в жертву людей могло достигать многих сотен. Общее их количество, которое нам точно известно, – 13 052. Еще на 1145 костях количество жертв не названо, но даже если взять по минимуму и считать, что в этих случаях имелся в виду только один человек, всего в надписях на гадательных костях шанцев упомянуто 14 197 принесенных в жертву людей. А с тех пор как эти подсчеты были сделаны китайским ученым Ху Хоусюанем, коллекции гадательных костей, находящихся в распоряжении ученых, сильно пополнились. Кроме того, нужно учитывать, что далеко не все кости сохранились до наших дней. Это значит, что только те человеческие жертвы, которые были принесены по результатам гадания, могли исчисляться многими десятками, а возможно, и сотнями тысяч.
Это невероятное количество людей в основном было погублено в честь божеств гор и рек (в гадательных надписях упоминаются десятки имен таких богов). А кроме того, множество людей было принесено в жертву сравнительно небольшому количеству покойных царей и глав наследственных домов.
Китайцам попроще заупокойные жертвы в те времена полагались самые скромные. Дело в том, что, согласно верованиям древних жителей Поднебесной, у каждого человека было две души: материальная «по» и духовная «хунь». Позднее возникло мнение, что душ типа «по» может быть до семи, а типа «хунь» – до трех. Но, так или иначе, душа «по» (одна или несколько) вместе со смертью человека превращалась в душу (или дух) «гуй», которая уходила в землю вместе с телом. Она обитала в могиле, а после разложения тела отправлялась к некоему Желтому источнику, про который в «Истории династии Хань» [22] говорится, что он «под землей, мрачен в глубине» и что «уж если умер, некого вместо себя туда послать» {20}. Душа «гуй» влачила возле Желтого источника призрачное существование и через некоторое время полностью растворялась во Вселенной. Именно этой душе предназначалась жертвенная пища и скромное имущество, которое родственники укладывали в могилу. Но «гуй» не требовала особой заботы, поскольку личность умершего была сосредоточена не в ней, а в душе «хунь». «Хунь» возносилась на Небо и становилась душой «шэнь». «Шэнь» сохраняла память о близких, оставшихся на земле, и была посредником между людьми и силами Неба. Именно ей надлежало приносить жертвы, чтобы она не отказала в помощи жителям Поднебесной.
Позднее у покойных китайцев появилась еще одна душа, жившая в поминальной табличке на семейном алтаре. Но в эпоху Шан-Инь душ было только две, причем и те имелись далеко не у всех. Простолюдинам «шэнь» не полагалась, поэтому и особых жертвоприношений их покойники не требовали. Интересы же души «гуй» не шли дальше удовлетворения самых простых потребностей. Кроме того, этот дух не мог оказать реального влияния на земную жизнь своих потомков. У людей познатнее имелась не только «гуй», но и помнящая о своих потомках «шэнь». Однако и она была не бессмертна и достаточно скоро уходила в небытие. Таким образом, интересы живых людей на Небе могли представлять лишь «шэнь» царей-ванов, которые обладали не только бессмертием, но и значительным влиянием в небесной иерархии. И для того, чтобы они использовали это влияние на благо живых, шанцам следовало приносить им достойные жертвы, в том числе и человеческие. Забота об усопших властителях была направлена на благо всего государства, и поэтому размах ей тоже был придан поистине державный. Он подтверждается не только надписями на гадательных костях, но и многочисленными археологическими находками.
Еще на заре Шанской династии во дворце поселения Эрлитоу заживо закапывали в землю людей. Археологи обнаружили могилы шириной всего 32 сантиметра, а в них – скелеты с заломленными назад и, видимо, связанными руками. При раскопках городища Чжэнчжоу – столицы раннеиньского государства – была найдена платформа из слоев утрамбованной земли площадью 340 квадратных метров. В ее основании лежали многочисленные человеческие черепа.
Более 10 гигантских крестообразных подземных усыпальниц было найдено в Аньяне. Глубина их превышала 10 метров, площадь крупнейшей из них – 380 квадратных метров. Погребальные камеры шанских владык были заполнены бронзовым оружием, драгоценной утварью, золотыми и нефритовыми украшениями. Отдельно погребены повозки с лошадьми и возничими. Ученые подсчитали, что для строительства каждого из этих сооружений требовалось не менее 7000 человеко-дней. В усыпальницах, помимо самих почивших ванов, лежали скелеты сотен людей. А снаружи простирались целые кладбища: могилы обезглавленных военнопленных с руками, связанными за спиной. Тысячи их голов были погребены в отдельных ямах.
О том, что жертвы были в основном военнопленными, говорит анализ их останков. Если собственно шанцы, найденные в обычных могилах, с инвентарем и оружием, отличались антропологической однородностью, то в жертвенных захоронениях можно встретить людей самых разных национальностей. Рабский труд тогда еще не находил массового применения. По-видимому, охранять и кормить большое количество подневольных работников было не всегда выгодно, но при этом всегда опасно. Есть данные, что пленников могли использовать на каких-то разовых трудоемких работах – сооружении гигантских гробниц, ликвидации последствий наводнений, но потом их рано или поздно убивали в угоду ритуалу, а возможно, и за ненадобностью. Пленных могли привлекать и к весенним земледельческим работам, после окончания которых они участвовали в обряде плодородия, а затем их приносили в жертву в рамках ритуала священного брака. Известна такая надпись эпохи Шан-Инь: «Ван повелел многим цянам совершить обряд плодородия на полях» {21}.
Ритуальные захоронения эпохи Шан-Инь встречаются не только в мавзолеях ванов, но и в значительно более скромных гробницах. Вероятно, эти гробницы принадлежали главам знатных, прежде всего жреческих родов, которые брали с собой в загробный мир по несколько рабов.
С приходом к власти династии Чжоу [23], сменившей Инь в XI веке до н. э., обычай человеческих жертвоприношений начинает понемногу выходить из употребления. Первым властителем, который, как сообщает предание, отказался от человеческих жертвоприношений, был основатель чжоуской государственности Чжоу-гун.
Одно из последних массовых человеческих жертвоприношений в Китае было совершено в 621 году до н. э.: с правителем Му-гуном было похоронено 177 человек. Но Му-гун был владыкой вассального царства Цинь, которое просвещенные чжоусцы считали «полуварварским». Впрочем, даже его земляки осудили правителя. Главный историограф императорского дворца, «отец китайской историографии» Сыма Цянь [24], живший на рубеже II–I веков до н. э., писал:
«На тридцать девятом году правления Му-гун умер и был похоронен в Юн. С ним [принесли в жертву] и захоронили сто семьдесят семь человек. В числе захороненных с покойным находились трое верных слуг дома Цинь из рода Цзы-юй – Янь-си, Чжун-хан и Чжэнь-ху. Циньцы, скорбя об ушедших, сложили в их честь песню "Иволга". А благородные мужи сказали: "Циньский Му-гун расширил земли и увеличил число наших владений… Но то, что он не стал главой союза владетельных князей, также сообразуется [с обстоятельствами]. Ведь [он] умер, покинув свой народ, более того, взял еще и своих верных чиновников с собой в могилу. Между тем прежние ваны, умирая, оставляли все-таки [потомкам] моральные нормы, завещали [выработанные ими] законы. Как же [Му-гун] мог взять [в могилу] лучших людей и верных слуг, тех, по ком так скорбят байсины?" [25]» {22}
Сыма Цянь в своей хронике сообщает, что «на первом году правления Сянь-гуна (384 г. до н. э.) запретили приносить в жертву людей для сопровождения умерших» {23}. Впрочем, человеческие жертвоприношения, пусть редкие, случались до конца эпохи Борющихся Царств [26] и даже позже – до конца III века до н. э.
Эпоха Борющихся Царств закончилась приходом к власти в 221 году до н. э. императора Цинь Ши-хуанди, объединившего Китай и основавшего империю Цинь. Император был новатором, максималистом и праведником. «Я преклоняюсь перед праведниками, поэтому я буду именовать себя "праведником"» {24}, – без ложной скромности заявил Цинь Ши-хуанди. Он затеял строительство Великой Китайской стены и приказал сжечь все книги, которые ему не нравились (а нравились ему только трактаты «по медицине, лекарствам, гаданиям на панцирях черепах и стеблях, по земледелию и разведению деревьев» {25}). Кроме того, он обожествил самого себя и построил себе гигантскую гробницу, периметр внешней стены которой составляет шесть километров. Сыма Цянь пишет:
«В девятой луне [прах] Ши-хуана погребли в горе Лишань. Ши-хуан, впервые придя к власти, тогда же стал пробивать гору Лишань и устраивать в ней [склеп]; объединив Поднебесную, [он] послал
