История борьбы желтых и красных в Тибете свидетельствует, что желтые впервые получили возможность опереться на помощь монгольских феодалов в борьбе против красных в 70–80–х годах XVI в., когда под стенами Лхасы оказался со своим войском хутухта Цэценхунтайджи. Алтан — хан (1507–1582) из Тумэта поддерживал гелугпу, стремясь положить конец могуществу секты кармапа[357] и ее патронов из рода Ринбун (Южный Тибет), которые тогда поддерживали Китай. В конце XVI в. произошло второе обращение монголов в буддизм, что было оформлено в 1578 г. в Кукуноре на съезде южно — монгольских феодалов во главе с Алтан — ханом. По инициативе Алтанхана глава желтошапочной церкви Лхасы стал именоваться далай — ламой. За Алтан — ханом последовали халхаские Тушету и другие ханы, а в 20–х годах XVII в. буддизм приняли ойратские нойоны Джунгарии, где в 30–х годах XVII в. сложилось Ойратское (Джунгарское) ханство. Сибирский летописец Черепанов в 1635 г. писал: "В сих летах начало свое возымело в калмыцких тайшах зенгорское владение, ибо Каракулы — тайши, сын Батур — тайши, в 1635 г. благоразумием и храбростью своей рассеянные калмыцкие республики с тайшами вместе совокупил и часть Бухары завоевал; он, Батур — тайши, с того времени стал именоваться Контайша"[358].
Но и красные в ту пору искали пути к союзу с монгольскими феодалами для борьбы против гелугпы. Иногда им это удавалось (Цокто — тайчжи, Лэгдэн — хан и др.), в связи с чем местная межфеодальная борьба стала выходить за пределы Тибета, охватывая отдельные районы Монголии.
Появление на исторической арене маньчжурских завоевателей и Цинской династии еще более осложнило и обострило ситуацию. Соперничающие стороны стали искать поддержку у маньчжурского императора, чтобы с его помощью ликвидировать противников. Поляризации сил способствовало также укрепление Джунгарского ханства, правители которого проводили резко выраженную антиманьчжурскую политику. Джунгария могла стать первоклассным союзником борющихся в Тибете феодальных группировок. Понимая это, Пятый Далай — лама решил, видимо, использовать крепнущее государство в борьбе за упрочение господства желтошапочников в Тибете и за его пределами. В это время на исторической арене Центральной Азии появляется незаурядная фигура Зая — пандиты — аристократа ойратского происхождения. В возрасте двадцати семи лет он получает высокую ученую степень рабчжампы и вскоре становится одним из десяти наиболее приближенных к Далай — ламе сановников[359]. Видимо, причинами такой быстрой карьеры молодого ойратского ламы в Лхасе являются не только личные способности Зая — пандиты, но и сознательная политика лхасского руководства желтой церкви. В 1638 г. руководители церкви предложили Зая — пандите вернуться на родину, к тем, "кто говорит на монгольском языке", имея целью распространить "желтую веру в Халхе и Ойрате, стать ламой монголов и ойратов"[360]. Последующие события дают основание полагать, что Лхаса с помощью Зая — пандиты пыталась консолидировать весь монголоязычный ламаистский мир под своей эгидой. Одновременно желтое руководство церкви устанавливало первые контакты с цинским Пекином, страхуя свои позиции и с этой стороны.
Вторая половина и конец XVII в. характеризуются максимальной активизацией военной, политической и идеологической деятельности Лхасы, главным проводником политики которой становится ойратский Галдан — Бошокту. Галдан — Бошокту, как и его предшественник Зая — пандита, первоначально был ламой, учеником Далай — ламы и Панчен — ламы, учился в Лхасе. Лхасское руководство желтых направляет его на родину, в Джунгарию. Здесь он начинает поход за создание мощного объединенного и независимого монголоязычного ламаистского государства под верховным главенством Лхасы. Этот план терпит неудачу. Лхасе не удалось повторить эксперимент Ватикана, который в Средние века также пытался создать вселенское католическое государство под верховной властью папы. Но что не удалось Ватикану в Средние века, то и вовсе не имело шансов на успех в Тибете в условиях Нового времени.
В начале XVIII в. Пекин полностью прибирает к рукам Лхасу и руководство делами желтой церкви. Единственным врагом цинов остается до конца 50–х годов XVIII в. Джунгарское ханство.
Именно в это время появляется Сумпа Кенпо. Спрос на деятелей типа Зая — пандиты и Галдан — Бошокту исчезает. Обстановка зовет на историческую арену деятелей типа Сумпы Кенпо. И они появляются.
Сумпа Кенпо призывает примириться с реальностью, ибо борьба против иноземного господства не имеет шансов на успех. Надо мириться с цинской властью, надо на нее опереться, получить ее помощь и поддержку в борьбе за дело веры и таким образом помочь монголам. Он ратует за перевод богослужений на понятный народу монгольский язык, за распространение грамоты и знаний, за справедливую политику по отношению к народным массам, за умеренные реформы и т. д. Сама обстановка формирует идеологию и политику Сумпы Кенпо.
В отличие от Зая — пандиты и Галдан — Бошокту он — реформист, примиренец, соглашатель, остающийся, однако, для своего времени прогрессистом и в известной мере просветителем. Вполне возможно, что если бы Джунгарское ханство не было уничтожено цинами, взгляды Сумпы Кенпо были бы иными.
На фоне указанной выше ситуации развертывалась сложная политическая межфеодальная, про- и антиманьчжурская борьба, которую и описывает Сумпа Кенпо в "Истории Кукунора".
Чтобы установить степень достоверности событий, о которых идет речь в этой хронике, обратимся к другим источникам.
Вопросу борьбы с врагами желтошапочников в первой половине
XVIII в. посвящен ряд источников на монгольском языке, в частности "Болор — толи"; о Цокто — тайчжи говорится в "Монголо — ойратских законах" 1640 года профессора К. Голстунского[361], в "Надписях на скалах халхаского Цокто — тайчжи" Б. Я. Владимирцова[362] и в других работах. Из тибетских источников укажем прежде всего два текста, переведенные и изданные Г. Хугом (о них говорилось выше), а также другие тибетоязычные источники, о которых речь пойдет ниже. Об этих же событиях рассказывают китайские источники: "Шэн уцэн" в переводе В. П. Васильева[363], "Мэн — гу — ю-му — цзы" П. С. Попова[364], "История Восточной Монголии" Д. 3. Покотилова[365] и др.
В результате изучения перечисленных источников перед нами неизбежно встают такие вопросы: а) действительно ли Цокто — тайчжи играл большую роль в побуждении Лэгдэн — хана чахарского выступить против желтошапочной религии? б) действительно ли Цокто — тайчжи был виновником гибели Чахарского ханства? Эти вопросы в свое время привлекли внимание Б. Я. Владимирцова. Попытаемся и мы в них разобраться.
Привлекаемые нами тибетские источники — хроника Кёнчог Гьялцэна[366], исторические заметки Чахара Лобсан — Цултима[367], а также хроника Сумпы Кенпо — почти ничего не говорят о том, что Цокто — тайчжи побуждал чахарского Лэгдэн — хана выступить против желтошапочников в Тибете. Лишь Чахар Лобсан — Цултим пишет: "С года Дерева — Собаки 12 рабчжуна (1634) халхаский Цокту, чахарский Лэгдэн — хан, цанский Карма Пунцог Намгьял и царь области Бэри, расположенной в стране Кам, держали совет между собою и решили уничтожить религию желтошапочников и распространить учение красношапочников и бонпо"[368]. Примерно в таких же выражениях пишет и Кёнчог Гьялцэн[369]. Однако их утверждение о сговоре перечисленных четырех правителей, направленном против желтых, не может быть принято безоговорочно. Оно вызывает сомнение. Другие известные нам источники его не подтверждают, а некоторые из известных фактов свидетельствуют против него. Источники, излагая события, приведшие к гибели в 1634 г. Лэгдэн — хана в Кукуноре и пленению маньчжурами двух ханских жен и сына, ничего не говорят о помощи, оказанной Лэгдэну его союзниками. Ничего не говорят они и о том, какую помощь оказал Цокто — тайчжи его союзник Бэри — хан, когда в 1637 г. ойратский Гуши — хан разгромил его в Кукуноре. А ведь Кам, правителем которого был Бэри — хан, находился не так далеко от Кукунора.
Китайские источники тоже не упоминают о военном союзе четырех ханов против желтых, они ни слова не говорят о Цокто — тайчжи и о намерении Лэгдэн — хана совершить поход в Тибет против желтой религии Цзонхавы. В "Шэн уцэн" говорится: "На восьмом году правления Тяньцзун, Тай — цзун, возглавив свою армию, потребовал от всех монгольских родов войск выступить в поход против чахаров. В это время река Ляо в результате летних дождей выступила из берегов, но Тай — цзун, несмотря на разлив, шел днем и ночью, чтобы застать Лэгдэн — хана врасплох, и, пройдя тысячу триста ли, перешагнув через внутренний Хинганский хребет, явился перед его ордой. Лэгдэн — хан хотел сопротивляться, но его подданные упали духом, вследствие этого Лэгдэн — хан, влача за собой более ста тысяч народа и скота, бежал на Гуй — Хуа — Чэнь, оттуда переправился через Хуанхэ и бежал на запад. Из десяти частей армии по дороге он потерял семь или восемь. Лэгдэн умер в больших Луговых степях (Дацао — тань) в Кукуноре; наше же войско, прибыв в Гуй — Хуа — Чэнь, подобрало несколько десятков тысяч ему подвластных и воротилось"[370].
