Даосинь обучался у Сэнцаня девять лет.
Приход созерцания
Дожд ь лил не переставая. Один человек укрылся под навесом храма. Мимо проходил чаньский наставник с раскрытым зонтом.
— Наставник! Спаси хотя бы одного из массы всего живущего! Проводи меня хотя бы немного! — взмолился человек под навесом.
— Надо мной льет дождь, а ты укрыт от него под навесом. Там нет дождя — мне нет необходимости спасать тебя, — ответил монах, продолжая идти дальше и даже не замедлив шаг.
— Но сейчас-то, Вы, наставник, точно должны спасти меня! — и с этими словами человек выбежал из-под навеса, оказавшись под ливнем.
— Теперь и ты под дождем, и я под дождем. Но дождь не намочил меня, поскольку надо мной зонт. Поэтому, чтобы спастись, тебе нужен зонт, а не я. А уж зонт ты ищи сам! — сказал монах и пошел дальше своей дорогой.
Путы спадают
Ты не намокнешь под дождем, если взял с собой зонт. Если у тебя чаньское сердце, то можно не опасаться пут страстей и заблуждений.
Не брать в дождливую погоду зонт, надеясь на помощь других людей, — это все равно, что, не постигнув сердца Чань, надеяться на чью-то помощь. Монаху не жалко было одолжить зонт, но он на самом деле проявил высшее милосердие, ведущее к спасению живых существ.
Если не пользоваться драгоценными дарами, что хранятся в твоем доме, а лишь завидовать другим, то достигнет ли твое сердце удовлетворения? Самому спасаться лишь под своим зонтом, спасать себя за счет своих же природных свойств, в повседневных проблемах не искать помощи у других людей, а решать их самим — вот это и есть истинный жизненный путь.
Примечание
Зонт — один из символов буддизма, знак «учения, которое накрывает и защищает», Будда или бодхисатва Авалокитешвара нередко изображались именно с зонтом в руке. В притче раскрывается важнейший принцип Чань: спасает не наставник, а учение. Учитель лишь направляет человека на путь, спасение же есть результат собственных усилий и прозрения чистоты своей природы.
Приход созерцания
О дин монах как-то увидел рядом со своим скромным убежищем черепаху. Он подбежал к чаньскому наставнику Дасую и спросил:
— У всех живых существ кости покрыты кожей, так почему же у черепахи кости покрывают кожу?
Услышав вопрос, Дасуй ничего не ответил.
Он только снял с себя соломенные сандалии и поставил их на спину черепахе.
Чаньский наставник Шоужуань, узнав о поступке Дасуя, сочинил такое четверостишие:
Сразу видно, что кость сверху кожи — кругла.
Каждая триграмма на ней еще лучше видна.
Соломенные сандалии закрыли всю суть.
Вот как монах дал себя обмануть!
Другой чаньский наставник Фодэн также сочинил стих:
Черепахе не залезть на стену —
Соломенные сандалии должны оставаться на ногах человека.
А чаньский наставник Юйфэн выразился еще яснее:
Ясные речи передались вовне, может ли быть история у веры?
Путы спадают
Созерцающий пребывает в Чань, но тот, кто использует свое сердце, в какие чертоги проникает? Уяснив это, сразу же постигнешь и Путь Будды, и сердце Чань, и освобождение.
В нашем сердце всегда живет любопытство.
За счет этого любопытства можно узнать немало, и все же ты лишь отдалишься от Пути просветления.
А вот любое познание, что исходит от нашего обыденного состояния души, — полезно!
Приход созерцания
Как-то Будда Шакьямуни показал правителям пяти областей жемчужину, что меняла свой цвет в зависимости от света дня, и спросил:
«Какого цвета эта жемчужина?»
Все пять правителей не могли прийти к единому ответу, один говорил — жемчужина зеленая, другой — желтоватая, третий — красноватая, четвертый — отливает голубизной, пятый — в ней есть красные отблески.
Будда положил жемчужину себе в карман, и, протянув правителям раскрытую пустую ладонь, спросил:
— А эта жемчужина какого цвета?
— О Высокочтимый! На твоей ладони нет жемчужины, так откуда же взяться ее цвету? — удивленно вскричали правители.
— О, вот теперь вы подошли к самому главному! — сказал Будда. — Сначала я вам показал мирскую жемчужину, и вы называли мне разные цвета, но так и не пришли к общему мнению. Теперь же я показал вам жемчужину высшей пробы, которую вы даже не смогли разглядеть!
Все пять правителей, едва услышав эти слова, тотчас все поняли.
Путы спадают
Глядя на ложное, мы путаем его с истинным, познавая обманчивое, принимаем за действительное — именно об этом гласит рассказанная древняя история. Но разве не таково и современное общество?
Приход созерцания
О дин монах спросил наставника Вэйкуаня:
— Где Путь-Дао?
— Прямо перед тобой, — ответил Вэй-куань.
— А почему я его не вижу?
— Ты обладаешь «я», а поэтому тебе его и не увидеть.
— Раз уж из-за того, что обладаю «я», я не вижу Путь, то ты-то видишь его? — спросил монах.
— Вот из-за того, что ты обладаешь и «я» и «ты», тебе точно никогда его не узреть! — сказал Вэйкуань.
Монах решил поставить вопрос по-другому:
— А если не будет ни «я», ни «ты», то можно будет узреть его?
— Если не будет ни «я», ни «ты», так кто же будет стремиться узреть его и так и не увидит?
Путы спадают
Да уж, поистине, как говорится, «даже комару некуда вонзить свое жало» — столь безупречные ответы наставника!
Учение Чань — это особого рода мудрость.
Чань основывается на прозрении природы человека, а если следовать прозрению своей природы, то обязательно достигнешь того места, где располагаются врата Чань. Впрочем, не всегда можно понять, прозрел ты свою природу или нет, кажется, что уже все понял, а может — и нет. Не правда ли, это весьма забавное состояние?
Приход созерцания
По узкой тропинке шли двое. Один был корейский монах Цзинсюй, другой — недавно принявший постриг его ученик Манькун. Шли долго, и по дороге Манькуну стало казаться, что его дорожный мешок слишком тяжел, он то и дело просил сделать остановку и передохнуть.
Но монах Цзинсюй продолжал идти вперед, не проронив ни слова, и его ученику приходилось, задыхаясь от усталости, плестись вслед.
Как-то раз они проходили через деревню.
И Манькун, как всегда, жаловался на усталость. А Цзинсюй заметил одну женщину, выходившую из дома, подошел к ней, внезапно обхватил обеими руками и приподнял. Женщина громко завизжала от страха. На крик выскочили домочадцы и соседи, полагая, что Цзинсюй непристойно с ней обращается. С громкими криками они напали на монаха, решив побить его. Цзинсюй бросился от них наутек. Манькун, с дорожным мешком на спине, кинулся вслед за ним.
Как же быстро они мчались! Пробежав несколько горных троп, крепкие деревенские парни так и не смогли догнать этих двоих.
Наконец учитель остановился на тихой и безлюдной тропинке и поинтересовался у своего ученика:
— Тебе по-прежнему тяжело?
— Поразительно, но все это время я не замечал тяжести своего дорожного мешка! — ответил Манькун.
Путы спадают
Если тебе тяжело идти, значит на сердце лежит какой-то груз; если идти легко, значит, сердце освободилось от него. И от чего же все это зависит? А истина здесь одна: тяжело тебе или легко — все зависит от состояния твой души.
Сбросив все тяжести, с легким сердцем нам будет нетрудно идти по дороге. И тогда ты заметишь, сколь легкой и расслабленной стала твоя походка!
Странствовать меж рек и озер
Приход созерцания
Чаньский наставник Шоучу жил в провинции Цзянси в области Хуайчжоу в горах Дуншань. Когда он пришел к чаньскому наставнику Юньмэнь Вэньяню, тот спросил, откуда он.
— Из провинции Цзянси, — ответил Шоучу.
— В каком же месте ты обрел прибежище? — спросил Юньмэнь.
— В провинции Хунань, в монастыре Баоэньсы — «Воздаяния за милосердие».
— Когда ты покинул его?
— 25-го числа восьмого месяца.
— Подойди-ка, получишь три удара посохом! — закричал Юньмэнь.
На следующий день, стоя перед залом для медитаций, Шоучу громко спросил:
— Вчера, Вы, глупый учитель, наградили меня тремя ударами посохом. Проявите милосердие, объясните, в чем же тут дело?
