И хотя у меня была такая счастливая участь, такая неимоверная роскошь, мысль пришла ко мне: «Когда необученный, заурядный человек, сам подверженный старению и не способный избежать старения, видит того, кто стар, и его охватывает ужас, замешательство и отвращение — он забывает, что его тоже ждёт старость, и он не способен избежать старения. Если меня — подверженного старению и не способного избежать старения — охватил бы ужас, замешательство и отвращение при виде того, кто стар, то это было бы неправильно для меня». И когда я заметил это, опьянённость молодостью того, кто молод, была полностью мной отброшена.
И хотя у меня была такая счастливая участь, такая неимоверная роскошь, мысль пришла ко мне: «Когда необученный, заурядный человек, сам подверженный болезням и не способный избежать болезней, видит того, кто болен, и его охватывает ужас, замешательство и отвращение — он забывает, что его тоже ждут болезни, и он не способен избежать болезней. Если меня — подверженного болезням и не способного избежать болезней — охватил бы ужас, замешательство и отвращение при виде того, кто болен, то это было бы неправильно для меня». И когда я заметил это, опьянённость здоровьем того, кто сам здоров, была полностью мной отброшена.
И хотя у меня была такая счастливая участь, такая неимоверная роскошь, мысль пришла ко мне: «Когда необученный, заурядный человек, сам подверженный смерти и не способный избежать смерти, видит мертвеца, и его охватывает ужас, замешательство и отвращение — он забывает, что его тоже ждёт смерть, и он не способен избежать смерти. Если меня — подверженного смерти и не способного избежать смерти — охватил бы ужас, замешательство и отвращение при виде мертвеца, то это было бы неправильно для меня». И когда я заметил это, опьянённость жизнью того, кто жив, была полностью мной отброшена.
Монахи, есть такие три вида опьянённости. Какие три? Опьянённость молодостью, опьянённость здоровьем и опьянённость жизнью.
Опьянённый молодостью, необученный заурядный человек совершает проступки телом, речью и умом. Совершив проступки телом, речью и умом, он — после распада тела, после смерти — рождается в местах лишения, в плохой участи, в нижних мирах, в аду.
Опьянённый здоровьем, необученный заурядный человек совершает проступки телом, речью и умом. Совершив проступки телом, речью и умом, он — после распада тела, после смерти — рождается в местах лишения, в плохой участи, в нижних мирах, в аду.
Опьянённый жизнью, необученный заурядный человек совершает проступки телом, речью и умом. Совершив проступки телом, речью и умом, он — после распада тела, после смерти — рождается в местах лишения, в плохой участи, в нижних мирах, в аду.
Опьянённый молодостью, монах оставляет свою практику и возвращается к низшей жизни [домохозяина]. Опьянённый здоровьем, монах оставляет свою практику и возвращается к низшей жизни. Опьянённый жизнью, монах оставляет свою практику и возвращается к низшей жизни.
«Подверженный рождению,
Подверженный старению, подверженный смерти —
Заурядный человек пугается тех, кто страдает,
Оттого, что не избежит такой же участи.
И если бы меня, подверженного этому,
Пугали эти вещи, то это было бы неправильно для меня.
По мере того, как я поддерживал в себе такое отношение —
Зная Дхамму без обретений —
Я превзошёл всякую опьянённость здоровьем,
Молодостью и жизнью,
Будучи тем, кто видит покой в отречении.
Усердие возникло во мне,
И я ясно узрел Освобождение.
Никоим образом не мог я
Впасть в чувственные наслаждения.
Прожив святую жизнь, я не вернусь».
АН 3.67
Катхаваттху сутта: Темы для дискуссий
Редакция перевода: 03.09.2009
Перевод с английского: SV
источник: www.accesstoinsight.org
«Монахи, есть три темы для дискуссий. Какие три?
Можно вести дискуссию о прошлом, говоря: «Так было в прошлом». Можно вести дискуссию о будущем, говоря: «Так будет в будущем». Или можно вести дискуссию о настоящем, говоря: «Так оно в настоящем».
Монахи, за счёт того, как человек ведёт себя в дискуссии, можно узнать, подходит ли он для разговора, или не подходит. Если его спрашивают, а он:
* не даёт категоричного ответа на вопрос, требующий категоричного ответа;
* не даёт аналитического ответа на вопрос, требующий аналитического ответа;
* не задаёт уточняющего вопроса на вопрос, требующий задавания уточняющего вопроса;
* не откладывает в сторону вопрос, требующий отложения в сторону, тогда — в таком случае — этот человек не подходит для разговора.
Но если человек, когда его спрашивают, даёт категоричный ответ на вопрос, требующий категоричного ответа; даёт аналитический ответ на вопрос, требующий аналитического ответа; задаёт уточняющий вопрос на вопрос, требующий задавания уточняющего вопроса; откладывает в сторону вопрос, требующий отложения в сторону, тогда — в таком случае — этот человек подходит для разговора.
Монахи, за счёт того, как человек ведёт себя в дискуссии, можно узнать, подходит ли он для разговора, или не подходит. Если его спрашивают, а он:
* не поддерживает ведение разговора в рамках того, что является возможным или того, что является невозможным;
* если не поддерживает ведение разговора на согласованных допущениях;
* если не поддерживает ведение разговора на основании учений, известных как истинные;
* если не поддерживает принятый порядок ведения разговора, то тогда — в таком случае — этот человек не подходит для разговора.
Но если человек, когда его спрашивают, поддерживает ведение разговора в рамках того, что является возможным или того, что является невозможным; если поддерживает ведение разговора на согласованных допущениях; если поддерживает ведение разговора на основании учений, известных как истинные; если поддерживает принятый порядок ведения разговора, то тогда — в таком случае — этот человек подходит для разговора.
Монахи, за счёт того, как человек ведёт себя в дискуссии, можно узнать, подходит ли он для разговора, или не подходит. Если его спрашивают, а он:
* мечется от одной вещи к другой,
* сбивает дискуссию с темы,
* проявляет недоброжелательность и отвращение,
* сердится, то тогда — в таком случае — этот человек не подходит для разговора.
Но если человек, когда его спрашивают, не мечется от одной вещи к другой, не сбивает дискуссию с темы, не проявляет недоброжелательность и отвращение, не сердится, то тогда — в таком случае — этот человек подходит для разговора.
Монахи, за счёт того, как человек ведёт себя в дискуссии, можно узнать, подходит ли он для разговора, или не подходит. Если его спрашивают, а он:
* унижает [того, кто задал вопрос],
* ставит его в неловкое положение,
* надсмехается над ним,
* цепляется за незначительные ошибки, то тогда — в таком случае — этот человек не подходит для разговора.
Но если человек, когда его спрашивают, не унижает [того, кто задал вопрос], не ставит его в неловкое положение, не надсмехается над ним, не цепляется за незначительные ошибки, то тогда — в таком случае — этот человек подходит для разговора.
Монахи, за счёт того, как человек ведёт себя в дискуссии, можно узнать, подходит ли он для разговора, или не подходит. Тот, кто слушает, тот подходит; тот, кто не слушает, тот не подходит. Когда человек подходит, он чётко знает одно качество, понимает одно качество, оставляет одно качество и реализует одно качество [1]. Чётко зная одно качество, понимая одно качество, оставляя одно качество, реализуя одно качество, он достигает правильного освобождения. В этом смысл ведения дискуссий, в этом смысл обсуждений, в этом смысл того, чтобы подходить для дискуссии, в этом смысл того, чтобы слушать: т. е. освобождение ума за счёт прекращения цепляния.
