Это подобному тому, как мясник имеет право побить, связать, убить или сделать что пожелает с неким человеком, укравшим у него козу; но не имеет права побить, связать, убить или сделать что пожелает с другим человеком, укравшим у него козу. В каком случае мясник имеет право побить, связать, убить или сделать что пожелает с неким человеком, укравшим у него козу? Бывает так, что человек беден, имеет мало вещей, мало имущества. Такого человека, когда он украл козу, мясник имеет право побить, связать, убить или сделать с ним что пожелает. И в каком случае мясник не имеет права побить, связать, убить или сделать что пожелает с другим человеком, укравшим у него козу? Бывает так, что человек богат, имеет много вещей, много имущества; царь или советник царя. Такого человека, когда он украл козу, мясник не имеет права побить, связать, убить или сделать с ним что пожелает. Всё что он может сделать — это лишь прийти и со сложенными у груди ладонями попросить: «Пожалуйста, достопочтенный, отдайте мне козу или стоимость козы».
Точно также, бывает так, что мелкое злодеяние приведёт некоего человека в ад. И бывает так, когда то же самое мелкое злодеяние, совершённое другим человеком, даёт плод здесь и сейчас, который, в целом, длится лишь мгновение.
И какого человека мелкое злодеяние приведёт в ад? Бывает так, что некий человек неразвит в теле, неразвит в нравственности, неразвит в уме, неразвит в мудрости: недалёкий, малодушный, пребывающий в страдании. Мелкое злодеяние, совершённое таким человеком, приведёт его в ад.
И для какого человека то же самое мелкое злодеяние, совершённое им, даёт плод здесь и сейчас, который, в целом, длится лишь мгновение? Бывает так, что некий человек развит в теле, развит в нравственности, развит в уме, развит в мудрости: открытый, великодушный, пребывающий в безмерности. Мелкое злодеяние, совершённое таким человеком, даёт плод здесь и сейчас, который, в целом, длится лишь мгновение.
Монахи, если кто-либо скажет: «То, каким образом человек творит камму, то точно таким же образом он ощутит её результаты» — то в этом случае нет ни святой жизни, ни возможности для правильного окончания страданий. Но если кто-либо скажет: «Когда человек творит камму, что будет ощущаться таким-то и таким-то образом, то так и будет ощущаться её результат» — то в этом случае есть святая жизнь и есть возможность для правильного окончания страданий».
АН 3.100 (i-x)
Пансадховака сутта: Старатель
Редакция перевода: 10.10.2009
Перевод с английского: SV
источник: www.accesstoinsight.org
«Есть такие грубые примеси в золоте: земляной песок, галька и гравий. Старатель или его ученик, положив золото в чан, вымывает его снова и снова, до тех пор, пока не избавится от грубых примесей.
Когда он избавился от них, в золоте остаются небольшие примеси: грубый песок и мелкий гравий. Он вымывает его снова и снова, до тех пор, пока не избавится от небольших примесей.
Когда он избавился от них, в золоте остаются мелкие примеси: мелкий песок и чёрная пыль. Старатель или его ученик вымывает золото снова и снова, до тех пор, пока не избавится от мелких примесей.
Когда он избавился от них, то остаётся только золотая пыль. Золотых дел мастер или его ученик, положив пыль в тигель, дует на него снова и снова, чтобы сдуть окалину. Золото, покуда на него не дули снова и снова, вплоть до того момента, пока примеси не выдуются, пока оно не очистится от окалины, не было податливым, мягким или сияющим. Оно было хрупким и с ним ещё нельзя было работать. Но вот наступает момент, когда золотых дел мастер или его ученик дул на золото снова и снова, пока вся окалина не сошла. Золото, на которое дули снова и снова вплоть до того момента, пока примеси не выдуются, стало чистым, очищенным от окалины, мягким, податливым и сияющим. Оно не хрупкое и с ним можно работать. И тогда какое бы украшение не задумал сделать мастер — пояс, серьгу, ожерелье или золотую цепь — золото может послужить этой цели.
Точно также, есть грубые загрязнения у монаха, который намеревается тренировать возвышенный ум: дурное поведение телом, речью и умом. Монах, по своей натуре осознанный и способный [к практике], оставляет эти загрязнения, уничтожает, рассеивает, выбрасывает из существования.
Когда он избавился от них, в нём продолжают наличествовать средние загрязнения: мысли о чувственности, недоброжелательности и вредности. Он оставляет их, уничтожает, рассеивает, выбрасывает из существования.
Когда он избавился от них, в нём остаются небольшие загрязнения: мысли о роде, мысли о родной земле, мысли о том, чтобы к нему плохо не относились. Он оставляет их, уничтожает, рассеивает, выбрасывает из существования.
И когда он избавился от них, то остаются только мысли о Дхамме. Его сосредоточение [пока ещё] ни спокойное, ни утончённое. Оно ещё не достигло безмятежности и единства и удерживается конструированием волевых усилий. Но приходит время, когда его ум обретает внутреннюю устойчивость, утверждается, собирается воедино и сосредотачивается. Его сосредоточение безмятежно и утончённо, и достигнув безмятежности и единства, оно более не удерживается конструированием волевых усилий.
И тогда к каким бы из высших знаний он не направил свой ум к познанию и реализации, он может познать их самостоятельно, как только для этого откроется возможность.
Если он хочет, он овладевает сверхъестественными силами. Будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже миров Брахмы. Он может засвидетельствовать такие способности сам, как только представится возможность.
Если он хочет, он слышит за счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, различные виды звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность.
Если он хочет, он может знать умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум. Он различает ум со страстью как ум со страстью, а ум без страсти как ум без страсти. Он различает ум с отвращением как ум с отвращением, а ум без отвращения, как ум без отвращения. Он различает ум с невежеством как ум с невежеством, а ум без невежества, как ум без невежества. Он различает суженный ум как суженный ум, расширенный ум, как расширенный ум. Он различает увеличенный ум как увеличенный ум, а не-увеличенный ум как не-увеличенный ум. Он различает сильный ум [который ещё не достиг наивысшего уровня] как сильный ум, и непревзойдённый в силе ум как непревзойдённый в силе ум. Он различает сосредоточенный ум как сосредоточенный ум, а не-сосредоточенный ум как не-сосредоточенный ум. Он различает освобождённый ум как освобождённый ум, а не-освобождённый ум как не-освобождённый ум. Он может засвидетельствовать такие способности сам, как только представится возможность.
Если он хочет, он может вспомнить многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие кальпы свёртывания вселенной, многие кальпы развёртывания вселенной, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность.
