Ознакомительная версия.
Опыт Иова открывает новые, неизведанные до того глубины и Божественной, и природной, и человеческой реальности. Его опыт постоянно актуален, ибо на земле, до самого наступления мессианской эпохи всеобщего исправления, постоянно творится много страшного и, на первый взгляд, несправедливого.
В связи со сказанным пришло время задуматься над самой этимологией имени Иова: почему его так зовут? Подавляющее большинство исследователей говорят, что это имя происходит от древнееврейского глагола איב <αйав> — «враждовать»: אויב <ойёв> — «враг». Соответственно, איוב <Ийов>, «Иов», — «враждующий» или, скорее, «тот, с кем враждуют» (в пассивном залоге), «враждуемый» (хотя по-русски так не говорят), «подвергшийся вражде». Со стороны кого? Конечно, не Бога — со стороны сатаны, который воюет против величайшего праведника, хочет сбросить его с достигнутой им духовной высоты, заставить похулить Творца и тем самым низвести само величие человека как носителя образа Божия с горних мест в бездну — чтобы подтвердить свою уверенность в том, что, мол, напрасно создан человек, ни на что хорошее он не способен.
Итак, Иов «враждуем» — подвергается нападкам сатаны, и пафос обвинителя мы уже сформулировали: человек создан напрасно, ведь даже самый праведный в сложных условиях окажется предателем, который способен из-за каких-то временных, преходящих событий и обстоятельств похулить вечного Творца, отречься от Него. Получается, что Иов защищает благородство человека, смысл жизни и занимается самой подлинной теодицеей — оправданием Бога. Иов проявляет верность, а не предательство. Он не обессмысливает, а утверждает свою прежнюю веру — в условиях самых критических.
В чем же это выражается? В числе прочего также и в том, что он даже свои горькие жалобы, безутешные сетования облекает в высокопоэтическую форму, высказывает глубокие философские мысли. Он не вопит, подобно животному, но творит, притом в высшем смысле творчества, создает в тяжелейших условиях жизни, на пороге гибели поэму великолепнейшего звучания, которую станут читать и изучать в течение целых тысячелетий, и уже одним этим оправдывает смысл существования человека. Ведь он объемлет мыслью и облекает в слово всё, что происходит с ним, занимается рассуждением и исследованием вопреки своим страданиям.
Действительно, никто, даже радуясь жизни, никогда не говорил о Боге так, как Иов — изнутри своих тяжелейших страданий. Например:
Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое?
Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем;
Сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат;
Скажет солнцу — и не взойдет, и на звезды налагает печать.
(Иов. 9, 4–7)
Как это возвышенно звучит — и как торжественно, прекрасно, необычайно постулирует Иов свою верность Создателю! —
И продолжал Иов возвышенную речь свою, и сказал:
Жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою…
…Доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих.
Не скажут уста мои неправды и язык мой не произнесет лжи!
(Иов. 27, 1–6)
Несмотря ни на что, он верен Богу, верен заповеди, верен той правде, которую представляет и защищает перед всем миром на незримом Божественном суде…
Иов дает замечательную по образности картину премудрости Божьей:
Но где премудрость обретается? и где место разума?
Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых.
Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня.
(Иов. 28, 12–14)
Бездна и море — это образ материи. По мысли Иова, вещество без Духа Божьего не способно явить какую-либо премудрость, оно хаотично, подобно бездне. И один только Дух Божий полнит премудростью творимый им мир. И дальше Иов говорит, что Бог бесконечно премудр, доказывая это примерами разумного устройства вселенной, которое объясняется тем, что Творец для совершения всякого дела призывает премудрость:
Бог знает путь ее, и Он ведает место ее.
Ибо Он прозирает до концов земли и видит подо всем небом.
Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере.
Когда назначал устав дождю и путь — для молнии громоносной.
Тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее… (Иов. 28, 23–27)
Раз Бог «видел, явил и приготовил» ее, значит Бог выше премудрости, Он есть ее источник.
О чем же говорит страдалец? Каков смысл его доводов в контексте теодицеи? Когда человеку больно, он жалуется, когда ему очень больно, он начинает кричать. Если у него погибли все дети, вся будущность его рухнула — к чему тогда слова? Если он еще и поруган, отвержен, лишен чести, низвержен с престола, повергнут во прах — о чем он может говорить в подобном состоянии? Но Иов вновь и вновь говорит о Боге, о Его славе, о Его величии. И в этом — слава Иова, и этим он посрамляет сатану.
Сутью прежней жизни праведника были Закон и заповеди в том виде, как он их знал и исполнял. Но если не стало нравственного смысла жизни, если нет воздаяния и никакого «этического фундамента» бытия, если нет справедливости, если праведнику воздается как нечестивцу, то что остается ему для придания жизни смысла? На что опереться праведнику, если «разрушены основания» (Пс. 10, 3)? На мысли, выводы, рассуждения. Он остается человеком. И более чем на 35 веков ранее хрестоматийного «Я мыслю — значит, я существую» Иов говорит иначе, но намного сильнее: «Я рассуждаю, следовательно, я человек; я славлю Бога, следовательно, я человек; я и в неисцелимом страдании своем остаюсь возвышенно, поэтически мыслящим, философски рассуждающим существом; следовательно, сатана посрамлен, и имело смысл создавать человека, коль скоро он даже в таких условиях верен себе и воздает славу своему Творцу». Как сказали бы древние греки, это философия; как сказали бы древние израильтяне, это «хохма» — истинная мудрость.
Итак, Иов желает более всего и в первую очередь не избавления (да и возможно ли оно, с обыденной точки зрения, после потери всего потомства и крушения всех надежд?), он желает познания— даже в таких невероятно тяжких условиях…
О, если бы благоволил Бог сокрушить меня, простер руку Свою— и сразил меня!
Это было бы еще отрадою мне, и я крепился бы в моей беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святого. (Иов. 6, 9-10)
Из приведенных слов Иова следует, что он отнюдь не отрекся от Бога и Его заповедей в своих мучениях.
Постараемся вслушаться внимательнее в речения Иова, чтобы понять, что для него дороже и важнее: избавление от мучений — или истина, познание путей Божьих и подтверждение Его справедливости.
Говорил ли я: дайте мне или от достатка вашего заплатите за меня —
И избавьте меня от руки врага и от руки мучителей выкупите меня? (Иов. 6, 22–23)
Нет, не говорил подобного Иов, не на собственное избавление от мук были направлены все его усилия.
Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. (Иов. 9, 21)
Иов заботится не о том, что станется с его душой (жизнью), что с ней происходит сейчас — он презирает подобные вопросы. Ему нужно одно: понять, осознать, вместить разумом то, что с ним случилось. «Невинен я» — вот что для него важно на фоне всех испытаний и терзаний. А из этого утверждения логически вытекает и вопрос о причине собственных страданий, который, в свою очередь, неотделим от поиска в мире справедливости для оправдания деяний Бога…
Как известно, Иов оказался праведнее своих друзей (Иов. 42, 7–8). Они приводят очень красивые аргументы, утверждая, что Иов виновен, что он должен отыскать свой грех, исповедать его — и тем самым они всё то неисследованное, никем еще не испытанное, уникальное, что на собственном опыте постигает Иов и благодаря чему он пролагает новый путь человечеству, сводят к заведомо известному — тому, что уже тысячу раз сказано и проповедано. Тем самым они обессмысливают его неповторимый путь, значение собственных открытий праведника, его теодицею и зоедицею — оправдание Бога и оправдание жизни. И сам Иов так об этом говорит своим друзьям:
Сколько знаете вы, знаю и я: не ниже я вас.
Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом. (Иов. 13, 2–3)
А цель этого «состязания» — воссоздать, восстановить и укрепить тот самый «столп», который в сознании Иова рухнул и распался, столп справедливости; а это может сделать только Бог, открыв Иову скрытый смысл происходящего.
И вот Иов обращается к друзьям со встречными обвинениями в неискренности:
А вы сплетники лжи; все вы бесполезные врачи.
Ознакомительная версия.
