Паисий Святогорец - О молитве

И по сей день святой насыщает меня своей любовью, услаждает душу и тело той райской радостью, что он мне даровал.

Геронда, когда я молюсь о ком‑нибудь и почувствую вдруг умиление, то тогда прекращаю молиться о том человеке и молюсь о себе самой.

— Почему? Что, разве тот человек уже не нуждается в молитве?

— Нуждается, геронда, но я хочу в это время молиться о себе, потому что не знаю, когда в другой раз почувствую умиление.

— Отлично: ты, значит, будешь наслаждаться, а про другого говорить: «Да ну его»? По крайней мере, творя молитву, говори: «Помилуй нас». «Нас» заключает в себе и тебя, и всех остальных. Я, когда молюсь, говорю: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Помилуй всех и меня, непотребного».

Очень полезно делить молитву на три части: первая — молитва о себе, вторая — о живых и третья — об усопших. Хотя и в этом случае о себе мы молимся больше, чем обо всех остальных, потому что я один, а живых и усопших бесчисленное множество.

— Геронда, я чувствую, что мне всей моей жизни не хватит, чтобы испросить милости Божией.

— Бог тебя помилует. Только молись просто и постоянно, прося смиренно Его милости для себя и для всех людей. Когда мы просим милости Божией и подвизаемся без лишнего страха, смиренно и любочестно, то Бог подаст и нам и всем другим всё необходимое.

— Может, геронда, помимо милости Божией нужно просить и чего‑нибудь ещё?

— Милость Божия включает в себя всё. Но если есть необходимость в чём‑то конкретном, то можешь попросить это у Бога.

— Геронда, святой Василий Великий говорит: «В молитве, после того как воздашь славословие, проси только Царствия Небесного»[68]. Что он имеет в виду?

— Имеет в виду, что нужно прежде всего просить Царствия Небесного, а потом всё остальное, как сказал Господь, «приложится вам»[69], не надо просить и то и сё, забывая главное.

— Геронда, Священное Писание говорит, что нужно молиться обо всём[70]. Однако святые отцы избегали молиться о собственных нуждах. А мне как молиться?

— Молись обо всём, что необходимо душе, и меньше внимания уделяй потребностям тела. И в молитве «Отче наш», когда мы говорим:«Хлеб наш насущный даждь нам днесъ»[71], — просим не только телесной пищи, но и того, что нам необходимо, чтобы жить по духу, как хочет Бог.

Однажды в каливе Честного Креста вместо вина, которое я намеревался пить по чуть–чуть для пользы своего больного кишечника, из монастыря мне принесли по ошибке большую бутылку уксуса. Я ничего не сказал, потому что подумал, что так было угодно Богу. Прошло примерно сорок дней, и из‑за дождевой воды, которую я пил, состояние здоровья ухудшилось. Один день было очень плохо. Я сильно хотел пить, но боялся, потому что накануне много пил, а потом всю ночь мучился. В какой‑то момент я зашёл в храм, чтобы зажечь лампадки, и увидел у иконостаса под иконой Богородицы бутылку вина. Бутылка была моя собственная, я её узнал; но кто в неё налил вино? Никто в эти дни не заходил ко мне, и сам я много раз заходил в храм, но бутылки у иконостаса не было. Вино было терпкое, как раз как мне нужно. В тот же день мне принесли из монастыря большую бутылку вина.

— Геронда, если я чего‑нибудь от всего сердца попрошу у Бога, Он даст мне это?

— Если это будет тебе на пользу, то даст; а если нет, то как же Он тебе это даст? Знаешь, что случилось с евреями, которые требовали, чтобы Бог дал им царя, несмотря на то, что Господь их предупредил, что они к этому не готовы[72]? Царём стал гордый Саул, который обложил их большими налогами и мучил[73].

Часто нам кажется, что просимое нами у Бога, хорошо и полезно, а на самом деле нет. Но Бог, Который по природе благ, знает, что нужно каждому. Поэтому будем говорить: «Боже мой, помысел говорит мне, что это мне будет полезно. Но Ты лучше знаешь, что нужно моей душе. «Да будет воля Твоя»[74]». Так что если мы от сердца скажем: «Да будет воля Твоя», — то совершится воля Божия, совершится то, что на самом деле будет полезно нашей душе.

— Геронда, авва Исаак пишет: «Как ты ищешь возлюбить Бога, когда сам ещё не очистился от страстей?»[75] Если человек не очистился от своих страстей, но хочет возлюбить Бога, это дерзость с его стороны?

— Нет, почему дерзость? Человек подвизается в очищении от страстей и одновременно хочет возлюбить Бога. То и другое происходит вместе. Но если ему безразличны его страсти, а в молитве он просит возлюбить Бога, тогда это дерзость.

— Геронда, я где‑то читала, что дар в молитве соответствует вере и теплоте сердца[76].

— Ты чего просишь у Бога?

— Чтобы Он избавил меня от ожесточения и умягчил моё сердце на молитве.

— «Просите и получите»[77], — сказал Христос. Если то, что ты просишь, чисто и будет тебе на пользу, то получишь. Если просишь у Бога силу молиться о прощении своих грехов и помощи ближнему, то это хорошо и Бог тебе это даст. Но если просишь получить дар молитвы, чтобы испытывать наслаждение и радость от молитвы, то как Он может это тебе дать?

— Геронда, иногда я прошу, чтобы Бог мне подал просвещение; я правильно прошу?

— Постарайся сначала сама, а потом уже проси от Бога божественного просвещения, потому что Бог хочет, чтобы сначала мы сами постарались, а потом уже нам даёт то, что мы просим. Думай, молись, внимай и действуй с рассуждением, и потом придёт божественное просвещение. Когда, к примеру, тебя о чём‑то спрашивают, не торопись отвечать, но проси у Бога, чтобы Он тебя просветил. «Боже мой, — молись, — вразуми меня что сказать», — и Бог будет подавать тебе слово в соответствии со случаем. Торопливый ответ от ума, а ответ, который проходит через молитву, — от Бога.

— Геронда, из‑за недостатка бодрствования я боюсь попросить у Бога помощи в одном деле, потому что вижу, что не использую возможности, которые Он мне даёт.

— Проси помощи Божией и одновременно проси, чтобы Он подал тебе бодрствование, чтобы ты смогла воспользоваться возможностью, которую Он тебе даст.

— Геронда, правильно ли просить Бога о том, чтобы попасть в рай?

— Я не прошу Бога, чтобы мне попасть в рай. Прошу, чтобы Он помог мне не огорчать Его своей жизнью. Однако если я окажусь в аду, разве этим не расстрою Бога? Следовательно, этого не произойдёт, ведь я же прошу Его, чтобы Он мне помог Его не огорчать.

— Геронда, в последнее время у меня проблемы с сердцем и я боюсь, как бы чего не случилось.

— Не бойся. У каждого с чем‑нибудь должны быть проблемы, потому что когда есть проблемы с чем‑то, мы сидим у ног Христа и просим Его о помощи.

— Геронда, помолитесь, чтобы мне поправиться.

— Не в твоих интересах, чтобы я так молился. Если будешь терпеть с верою в Бога, то получишь пенсию из Небесного страхового фонда, которая больше пенсии сельского страхового общества. Я где‑то читал, что один больной человек просил святого Пантелеймона, чтобы тот его исцелил. Святой не исцелял, но больной продолжал просить и, в конце концов, всё‑таки поправился. Когда пришло время и этот человек умер, то увидел в другой жизни, что из‑за исцеления лишился многих венцов. Тогда он сказал святому Пантелеймону: «Зачем ты меня исцелял, если знал, что я лишусь венцов?»

— Геронда, насколько мне нужно полагаться на Бога в вопросах здоровья?

— Прежде доверься Богу и после Бога доверяйся человеку, врачу.

— Геронда, что нужно делать при тяжёлой болезни?

— Обращению к врачам должна предшествовать молитва, бдение, чтобы Бог помог и просветил врачей. Возьмите немного маслица из лампадки святого Арсения, попейте немного святой воды, почитайте Псалтирь.

— Геронда, из‑за болезни у меня не получается исполнять монашеский канон и это меня огорчает.

— Даже если ты ничего не будешь делать во время болезни, ни по чёткам молиться, ни делать поклонов, а только говорить: «Слава Тебе, Боже», — этого достаточно[78].

— Геронда, когда я болею, то из‑за боли не могу сосредоточиться на молитве.

— В молитве в этом случае есть и труд, и страдание; есть подвиг, поэтому она слышна лучше, чем молитва здорового.

Нужно немного любить и боль. Болезнь — это великое благословение для человека. Когда человек поймёт это, то будет принимать её с радостью и с радостью воспевать: «Благословлю Господа на всякое время»[79]. Помню бедный старец Гавриил на Каруле так страдал, так страдал… И во время приступов боли пел. Всё время лежал пластом. Он говорил: «Мне говорят: «Крест, крест!» — а гвоздей‑то и нет! А без гвоздей какой крест?»