— Сын, — повторила она, — Ты знаешь?
Почему Он насторожился при этом вопросе? Почему Он смотрит на нее с нежностью и тревогой? Она не хочет досаждать Ему. Она только спрашивает… Иногда Иисус смотрел на нее так же, как и сейчас, и Мария чувствовала, что огорчает Его. Но почему? Кто любит Его больше, чем она? Кто более предан Ему, чем она? Мария подошла к Сыну, взяла Его руку и повернула ее ладонью вверх, поглаживая пальцами грубые мозоли. Почему у Мессии должны быть такие же руки, как у простого труженика?
— О, Иисус, разве у царя должны быть такие мозоли?..
Он нежно погладил ее по плечу.
— Я — Сын Моего Отца.
Заглянув Ему в глаза, Мария задумалась. Кого Он имел в виду Бога или Иосифа? Не стоит ли снова рассказать Ему о том, как Он пришел в этот мир? Не сказать ли Ему о том, что весь мир ждет, когда Он явит Себя? Что и она ждет этого?
— Ты и мой Сын, Иисус. Я лишь хочу увидеть, как Тебе окажут честь, достойную Тебя.
Мария видела, что Его сила начинала проявляться. Даже когда заказчики не платили свои долги или римские воины забирали у них съестные припасы, у них всегда было достаточно хлеба, чтобы заполнить пустой желудок, достаточно свежей воды, чтобы утолить жажду, и масла, чтобы в темные ночные часы поддержать огонь в светильниках. Даже после того как римляне опустошали их погреб, кувшины и горшки, они не испытывали нужды.
И все-таки жизнь не становилась легче по мере того, как Иисус возрастал в премудрости и силе. Его борьба, казалось, становилась только еще более ожесточенной. Победы не давались Ему легко, но Он никогда не говорил об этом ни Марии, ни Иосифу. Станет ли жизнь людей легче тогда, когда Он займет Свое законное место?
— Давид был мальчиком, когда пророк Самуил помазал его на царство, — сказала Мария.
— И потребовалось более десяти лет для того, чтобы он возмужал и стал настоящим царем.
— Ты совершен. Ты готов уже сейчас.
На лбу Иисуса выступили бисеринки пота.
— Мой час еще не пришел, матушка.
— Но когда же, Иисус? Когда придет Твой час?
— Мой час не пришел, — повторил Он.
Почему Он выглядел таким подавленным? Раздражение Марии росло. Ей хотелось встряхнуть Его и заставить говорить. Она, конечно, имела право знать.
— Сколько я должна ждать, чтобы увидеть, что Ты делаешь то, для чего был рожден?
— Ты мучаешь Меня.
— Да, но я мучаю Тебя для Твоего же блага. Разве мать не должна побуждать своего сына исполнить свой долг перед народом? Я люблю Тебя, Сын мой. Ты знаешь, как я люблю Тебя. Иосиф и я многим пожертвовали ради Тебя. Но иногда я спрашиваю себя, знаешь ли Ты, Кто Ты?
— Матушка…
— Все, чего я хочу, — это увидеть торжество справедливости. Разве это неправильно?
— Ты должна ждать.
— Я устала ждать! Оглянись, Иисус. Посмотри, как страдает Твой народ! — ее голос задрожал Мария отвернулась, стараясь справиться с охватившим ее отчаянием. — Когда, Иисус? Только скажи мне, когда, и я больше не буду спрашивать Тебя. Я не буду мучить Тебя… — она оглянулась и посмотрела на Сына сквозь сверкающую пелену слез. — Прошу Тебя.
Темные глаза Иисуса увлажнились. На висках блестели капельки пота.
— Мой час не пришел, — снова повторил Он.
Что-то в Его голосе заставило Марию содрогнуться. Она поняла, что, настойчиво требуя от Него ответов на вопросы, на которые Он не намерен был отвечать, она заставляла Его страдать еще больше. Растерянная и огорченная, Мария не произнесла больше ни слова.
Вместо этого она пошла к Иосифу и попросила его поговорить с Иисусом. Он всегда умел разговаривать с Ним. Конечно, Иисус доверится ему.
— Тебе не следовало спрашивать Его об этом.
— Но почему? Я — Его мать.
— Бог скажет Ему, когда придет Его час.
— Как ты можешь быть так терпелив, зная, что Иисус восстановит справедливость, как только получит власть? Посмотри вокруг, Иосиф. Мы нуждаемся в Нем сейчас.
— Я не имею права спрашивать Его, почему Он не явит Себя сейчас.
Что-то в голосе Иосифа насторожило Марию, и она посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты думаешь, что я тоже не имею на это права, да?
Когда-то в Эдемском саду Ева была введена в заблуждение. Не подвергается ли теперь искушению и Мария?
— Да, я так думаю, — сказал Иосиф спокойно, но твердо. — Хоть ты и родила Иисуса, жизнь Ему дал Бог, и Бог будет решать, что Ему делать с ней. Предоставь все Господу, Мария, — Иосиф притянул ее к себе. — Господь скажет Иисусу, когда придет Его час. Не спеши.
Мария положила голову мужу на грудь и прислушалась к биению его сердца. Она медленно вздохнула и надолго замолчала, размышляя о событиях своей жизни. Господь только однажды говорил с ней, но с Иосифом Он говорил четыре раза, направляя его стопы. Ее муж жил, стараясь понять волю Божью. Она каждый день видела, как сильно он любил Иисуса, как он любил ее и своих собственных детей.
Господь избрал Иосифа быть ее мужем, быть главой дома, и она должна прислушаться к его совету.
* * *
Иосиф любил наблюдать за Иисусом и Его братьями и сестрами по плоти. Их игры и шалости заставляли Иисуса смеяться, и звук Его смеха вызывал у Иосифа улыбку.
— Успокойтесь, дети. Дайте вашему брату сесть.
— Расскажи нам о Давиде и Голиафе! — попросил Иаков Иисуса.
— Нет! Расскажи нам об Иисусе Навине и Иерихоне.
Мальчики никогда не уставали слушать рассказы о войнах.
— Расскажи нам опять о Ное и ковчеге, Иисус, — просила Анна, прижимаясь к Нему. — Пожалуйста…
— Ты уже сколько раз слышала эту историю, — протестовал Иаков. — Она мне уже надоела!
Иисус усадил близнецов к Себе на колени.
— Мы начнем с самого начала…
Видя Иисуса каждый день, Иосиф иногда забывал, что этот юноша — Сын Божий, а не его собственный сын. Вспоминая об этом, Иосиф чувствовал прилив сил. Иисус не читал детям Писание, Он пересказывал его так естественно, как будто Сам написал его. Иногда Он что-то добавлял от себя, и рассказ Его звучал как рассказ очевидца тех событий, о которых повествует Тора.
Иосиф посмотрел на свою жену, которая, улыбаясь, сидела за ткацким станком и, склонив голову над работой, слушала рассказ Иисуса о сотворении мира. Иисус рассказывал о земле, о том, какой она была некрасивой и пустынной, Он говорил о тьме над бездной, и Его слова приводили Иосифа в трепет. Вокруг Иисуса сидели дети Иосифа, плоть от плоти его, кость от кости его. Иисус был зачат от Святого Духа, но Иосиф был не в состоянии понять, что это значило. Мальчику исполнилось пятнадцать лет, у Него были скулы матери и ее темные глаза. В Назарете были люди и более важные, и более самоуверенные, и такие, кто знали Писание наизусть и заявляли, что им известна воля Божья.
Как часто Иосиф слышал о том, что люди нуждаются в приходе Мессии! Как часто он слышал споры о том, чего Бог ждет от Израиля.
— Бог хочет, чтобы мы сбросили со своих плеч римское иго!
— Мы страдаем, потому что таков Божий суд.
— Разве мы не достаточно долго страдаем? Если мы восстанем и начнем борьбу, то неужели Бог не поддержит нас?
— Глупец! Кто ты такой, чтобы говорить, что Бог будет делать, а что нет?
— Значит, мы будем продолжать бездействовать и позволять римлянам забирать у нас последний хлеб?
— Мы ждем.
— И сколько мы еще должны ждать? Сколько?
Закрыв глаза, Иосиф откинулся на спинку стула. Сегодня был тяжелый день: он ходил в Сепфорис и теперь чувствовал себя очень усталым. Он был благодарен Богу за те динарии, что получил, хотя их едва хватит на семейные нужды. Он был благодарен за работу, которую Бог послал ему, и еще больше Иосиф был благодарен за Того, Кто разделял с ним его ношу, — за Иисуса.
Снова заболела рука. Пальцы онемели, боль стремительно поднялась вверх и охватила всю грудь. Иосиф потер руку и медленно вздохнул. Завтра суббота, он сможет отдохнуть. Иосиф посмотрел на детей, собравшихся вокруг Иисуса, и снова его поразила эта мысль. Мальчик, Которого он любил больше всех, был не его сыном. Мой Сын, который вовсе и не сын мне. Он вырос в этом маленьком городе подобно нежному зеленому ростку, взошедшему на сухой и бесплодной земле. Он похож на любого другого мальчика. Он не наделен красивой и величественной внешностью. Люди смотрят на Него и видят не более чем сына плотника. Когда Он говорит, кто Его слушает, кроме Его братьев и сестер? И даже они не понимают, что Иисус не один из нас.
Он Сын Того, Кто сказал: «Имя Мое вечно». Бог с Ним. Бог с нами!
Признают ли они Его, когда придет Его час и Он явит Себя перед народами?
Как раз когда Иосиф задал себе этот вопрос, ему на ум пришли слова Исаии. «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни… Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни… наказание мира нашего… Господь возложил на Него грехи всех нас».
