Ознакомительная версия.
Откуда же известно, что Иов жил в Едоме? Первый же стих Книги Иова говорит:
Жил человек в земле Уц, имя его Иов… (Иов. 1, 1)
Название страны Уц мы находим также в Плаче Иеремии, где оно относится к земле потомков Исава-Едома. Пророк, описывая нападение эдомлян вместе с вавилонянами на Иерусалим, восклицает:
Радуйся и веселись, дочь Едома, обитательница земли Уц! И до тебя дойдет чаша… (Плач. 4, 21)
Здесь чаша — символ бедствий, а значение сказанного — в том, что вавилоняне не остановятся на завоевании Иудеи, но впоследствии нападут также и на эдомлян, тогдашних своих союзников.
Иов, вполне возможно, жил к югу от Святой земли, на границе между нею и Синайским полуостровом (а может быть, и с некоторым смещением в сторону Аравии); следовательно, жизнь его проходила в регионе, где обитали многие мудрецы древности (см. III Цар. 4, 30–31).
Когда же разворачивались события, описанные в Книге Иова? Согласно ряду иудейских преданий — до исхода израильтян из Египта, следовательно, где-то в первой половине II тысячелетия до н. э. Предание отождествляет Иова с царем Иовавом, который упомянут в главе 36 Книги Бытия. Там говорится о царях, которые стояли во главе Едома «…прежде, чем воцарился царь над сынами Израиля…» (таков буквальный перевод; в Синодальном тексте: «…прежде царствования царей у сынов Израилевых…»). Напомним, что первым царем над Израилем древнейшая традиция признавала отнюдь не Саула, а самого Моисея:
Закон дал нам Моисей, наследие обществу Иакова.
И он был царь Израиля, когда собирались главы народа вместе с коленами Израилевыми. (Втор. 33, 4–5)
Таким образом, с точки зрения древних иудейских толкователей, события жизни Иова относятся к домоисеевым временам:
Вот цари, царствовавшие в земле Едома прежде царствования царей у сынов Израилевых…
<…>
И умер Бела, и воцарился по нем Иовав, сын Зераха, из Восоры. (Быт. 36, 31–33)
Боцра (в Синодальном переводе «Восора»; араб. Бузейра) — один из древнейших городов Едома, недавно обнаруженный археологами и отождествленный ими с библейской столицей Едома. Царь, выходец из Боцры, носил, как видим, имя «Иовав» (יובב <Йовйв>), что очень похоже на «Иов» (איוב <Ийов>); последнее имя может быть модификацией первого.
Обратим внимание на интересную деталь: отца Иовава звали Зерах, а до Иовава над Едомом царствовал Бела. И если просмотреть весь этот список царей, мы увидим, что царская власть не передавалась по наследству. Царствует не сын предшествующего властелина, а его преемник. Отсюда исследователи заключают (и то же самое известно о параллельных, родственных, культурах Ханаана — угаритской, эблаитской и других), что в ряде государств данного региона царская власть была выборной. Обладая большими полномочиями, царь, тем не менее, обычно не имел возможности передать свою власть сыну, как это происходило и в Израиле в период судей: судья умирал, а его преемник «восставал» из совсем другого рода, часто из иного колена (см., однако, исключения из данного правила — например, изложенную в главах 8 и 9 Книги Судей историю Авимелеха, сына Гедеона).
Но если действительно Иов тождествен царю Иоваву, правивтему во II тысячелетии до н. э. в земле Уц, т. е. в Едоме, то совсем в другом свете предстают и его речи. Если это был не просто богатый и знатный человек, но царь, то произошедшее с ним явилось крушением не только материальных основ его жизни, но и опор его мировоззрения, ведь он надеялся своей праведностью заслужить милосердие Бога, а оказался жертвой событий и обстоятельств, которые привели его к величайшему поношению и бесчестию, особенно унизительным для его царского достоинства. На Древнем Востоке считалось, что царь олицетворяет здоровье, благо и долгоденствие всего народа. Как только царь лишался благодати небесной, проявлявшейся в успешной деятельности, его могли сместить, изгнать, убить, чтобы он, возглавляя страну, не навлек бедствий на свой народ, поскольку внешние поражения однозначно воспринимались как знак немилости высших сил. Вспомним фиванского царя Эдипа, который, как только стало известно, что он виновен в бедствиях, постигших Фивы, ушел в добровольное изгнание. Если бы Эдип не ушел, его могли бы выдворить силой или даже убить. Подобное случилось с Иовом: когда на него обрушились страшные испытания, допущенные Господом, он сразу был свергнут с престола, став мишенью для всяческих бесчестий и издевательств — вплоть до того, что уличные мальчишки смеялись над ним и бросались в него камнями и комьями грязи.
Сказано ли где-либо еще, что Иов был царем? Обратимся к самой Книге Иова:
…Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, —
Юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли;
Князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои;
Голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их.
(Иов. 29, 7-10)
На чье появление это похоже? Чей публичный «выход» бывал обставлен подобным образом? Именно правитель города садился обычно на площади «у ворот». Согласно библейским, а также древне-ханаанейским данным, там происходил городской суд. Близ городских ворот было главное место народного собрания, здесь располагалась площадь, подобная древнегреческой агоре. Иов «на площади ставил седалище», т. е. трон для суда, а «старцы вставали и стояли» — конечно, так приветствуют только правителя; «князья удерживались от речи» — младший в присутствии старшего по возрасту или чину не говорил; «голос знатных умолкал» — князья молчали в присутствии царя. Далее сказано:
…Потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного. (Иов. 29, 12)
Каким образом спасал? Конечно, посредством справедливого суда. Иов возглавлял суд, на который страдальцы — сироты, вдовы и другие — представляли свои жалобы и дела. Такой руководитель суда назывался по-финикийски «суффет», а по-древнееврейски «шофет», т. е. «судья»; одновременно он был и правителем данной области.
Далее говорится:
я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло. (Иов. 29, 14)
Иов упоминает «мантию» как нечто ему весьма подобающее и привычное. В оригинале употреблено слово מעיל <мэиль> — буквально «верхнее»: это торжественное облачение, длинная риза, которую носили лица царского достоинства (а также израильский первосвященник — Исх. 28, 4; 31–35).
Затем сказано:
Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное. (Иов. 29, 17)
Значит, Иов был наделен такой властью, что мог «сокрушать» беззаконника своим приговором, если была доказана его вина.
и говорил я; в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок… (Иов. 29, 18)
«…Β гнезде моем…» — слово קן <кэн> означает не только «гнездо», но и «обитель», «огороженное пространство» (ср.: Быт. 6, 14, где то же слово во множественном числе, קץים <киним>, означает отделенные друг от друга помещения). Очевидно, Иов жил в благоустроенном жилище (вероятно, во дворце), окруженный почестями. Наконец, далее Иов прямо назван царем:
я назначал пути им и сидел во главе и жил, как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих. (Иов. 29, 25)
В древнесемитской поэзии «как царь» — это совсем не обязательно сравнение и может значить «в качестве царя», т. е. был царем и жил в кругу воинов (ср. «как утешитель» — т. е. реально был утешителем плачущих).
Так вот, оказывается, что произошло в действительности с Иовом: как только на него обрушились великие беды, он был свергнут со своего трона, стал презренным, его обвиняли в том, что он крайне грешен, навлек на свой народ гнев Божий… И только несколько человек, величайшие мудрецы поколения, собрались к Иову, несмотря на всеобщее к нему презрение, на отверженность, ставшую его уделом. Эти-то мудрецы, стоявшие выше общего мнения и предрассудков толпы, и пытались утешить Иова в его горе.
…Человечество, начиная с середины XIX века, благодаря археологическим открытиям и лингвистическим исследованиям, получило доступ к литературе народов, окружавших древний Израиль и принадлежавших, в широком смысле, к библейскому миру. Поэтому встает вопрос: если такой сюжет, как страдания невинного, отраженный в Книге Иова, действительно относится ко II тысяче-летию до н. э., то можно ли обнаружить какие-нибудь параллели к нему, какие-либо вариации его у соседей древних израильтян?
Такие параллели и в самом деле имеются. Самые известные из них (хотя сейчас найдены источники и с некоторыми новыми вариациями сюжета, в частности угаритские) — это художественные тексты, происходящие из Египта и Междуречья. Притом в Междуречье обнаружено несколько версий повествования о невинном страдальце. Древнейшие из них относятся к шумерским временам и условно называются в науке «Страдания невинного», или «Безвинный страдалец». Другие, более поздние, относятся уже к аккадской, вавилоно-ассирийской эпохе и в ряде современных изданий носят название «Вавилонская теодицея».
Ознакомительная версия.
