Существовали разнообразные профилактические и лечебные средства от головной боли: трижды ударяли себя камнем по голове при первом весеннем громе (белорусы, украинцы, болгары, поляки, чехи), воздерживались от работы в день Усекновения главы Иоанна Предтечи, мыли голову отваром трав, которые собирали на Ивана Купалу или в Юрьев день. В связи с христианским преданием об усекновении главы Иоанна Крестителя к последнему обращались с молитвами об исцелении от головной боли.
Среди жестов и поз, связанных с головой наиболее отмечены в ритуальном отношении поклон, обнажение или покрывание головы, утвердительное или негативное кивание. Опущенная голова символизирует горе и готовность подчиниться. Согласно примете, если собака воет с опущенной головой, то скоро кто-нибудь умрет.
Своеобразные представления связывались с такими участками головы, как темя, макушка и затылок. Особое символическое значение приписывалось бороде и волосам, глазам, носу, рту, зубам, а также различным головным уборам. В обрядах широко использовались черепа лошади, медведя и других животных.
В магии отрезанные волосы (как и ногти, пот, слюна и др.) воспринимались как заместитель (двойник) человека. Нередко отрезанные волосы хранили, а затем клали в гроб, чтобы «на том свете дать отчет за каждый волос» (вост. — слав.). Словенцы верили, что с волосами и бородой можно отнять у человека силу и здоровье, а манипулируя волосами, даже сделать старика молодым и, наоборот, обратить молодого в старика.
Волосы (как и шерсть) символизируют множество, богатство, изобилие и счастье. Русские во Владимирской губернии первое яйцо, снесенное молодой курицей, катали трижды на голове старшего ребенка, приговаривая: «Курочка, курочка, снеси столько яичек, сколько у ребенка волосков!»; македонцы в Охриде, продав скотину, чесали деньгами свою бороду, заклиная: «Сколько волос в этой бороде, столько пусть будет благополучия и изобилия». Сербы касались монетой волос на голове и в бороде: «Чтобы такими же были и всходы, и урожай». В Западной Сербии (Каблар), подстригая детей, оставляли прядь волос на голове, «чтобы осталось счастье». Поляки в районе Жешова в Сочельник взъерошивали волосы, повторяя: «Вяжись, жито, вяжись!» Словенцы в день св. Барбары приходили в дом и желали хозяину столько телят, свиней, жеребят, возов репы и т. п., сколько на голове волос. Женщины на Смоленщине в Юрьев день срывали друг у друга в поле платки с головы и дергали за волосы, «чтобы у хозяина жито было густое и рослое, как волосы»; девушки в Юго-Западной Сербии и македонки в районе Скопля в Юрьев день расчесывали волосы в ржаном поле, «чтобы иметь волосы густые, как рожь, и быть здоровыми».
Расчесывание волос ограничено целым рядом запретов. Сербки причесывались в понедельник, вторник и четверг, а украинки во вторник, четверг и субботу. На Полтавщине говорили, что «у среды сорок дочек, и каждая может вырвать по волоску, оборвав все волосы», поэтому не чешут волос в среду. На Черниговщине полагали, что волосы женщин, причесывающихся в среду и пятницу, разлетаются по 12 дворам, отчего возникает болезнь «волос». Строгий запрет касался пятницы: его соблюдали многие славяне, прежде всего — русские. Сербы не расчесывали волосы в этот день, «чтобы волки не резали скот». В Сербии (Шумадия, Поморавье) не чесали волос во время похорон, «чтобы не болела голова и не выпадали волосы». Кашубы и поляки не причесывали ребенка до года, «чтобы ребенок не был несчастным».
В то же время в некоторые праздники расчесывание волос считалось обязательным. Так, на Витебщине пожилые крестьянки расчесывали волосы на Пасху, «чтобы у них было столько внуков, сколько волос на голове»; молодые сербки-боснийки на Юрьев день рано утром расчесывали свои волосы, положив под ноги веревку и валек для стирки, «чтобы волосы у них были толстые, как веревка». В Чайничах около Сараєва к этому добавляли ветку молодой вербы или просто лазили на вербу.
Волосы, выпавшие при расчесывании, нельзя было бросать: ведьмы могли из волос сделать «завой» с наговором (Чернигов), вихрь мог подхватить злой человек — наслать порчу и т. п., поэтому волосы затыкали в щели, зарывали в землю, закапывали на перекрестке; клали под камень, сжигали. Сжигали, однако, не повсеместно, часто на это налагался запрет. Полагали также, что если волосы оставлять на полу, выметать их и топтать, будет болеть голова, появятся ревматизм, «волос» и другие болезни.
Опасаясь выпадения волос, македонцы не пили воды с распущенными волосами. Мытье волос предусматривало сходные ограничения.
Стрижка волос регламентировалась в зависимости от возраста, пола и времени стрижки — дней недели и лунных фаз. Так, у гуцулов нельзя было стричь волосы во вторник и пятницу, а у кашубов и поляков в день Ивана Головосека, «чтобы не пресекался рост волос». Почти повсеместно ребенка не стригли до года. Для первой стрижки у восточных славян выбирали новолуние, «чтобы волосы быстрее росли», у болгар, лужичан — полнолуние, «чтобы на голове было полно волос». У русских и белорусов запрет стричь младенца до года мотивировался боязнью «отрезать язык» ребенку, т. е. приостановить развитие речи. Словенцы в некоторых местах не стригли детей до семи лет, «чтобы не состричь их ума». На Украине и в Белоруссии существовал запрет на стрижку пастуха с Юрьева дня до Кузьмы и Демьяна. Нарушение запрета вело к болезни скота, к плохому отелу коров, к нападению волков на овец.
Состриженные волосы, как и выпавшие, не бросали, а зарывали в землю, клали под камень, прятали от птиц, относили к плодовому дереву или клали на вербу, чтобы волосы, оставшиеся на голове, быстро «росли, как верба», зарывали в муравейник (болгары), засовывали заплетень (украинцы). В Словении состриженные волосы бросали в огонь, «чтобы огонь укрепил рост волос». В Восточном Полесье состриженные девичьи волосы бросали в быструю воду, «чтобы волосы росли быстро и густо».
Стимулирование роста волос магическим способом проводилось обычно в определенные дни и было делом типично женским. Сербки клали выпавшие волосы в обувь под каблук, «чтобы волосы были длиной до пят» (Каблар). Чтобы волосы ребенка были длинными, их после первой стрижки клали под конек дома или за потолочную балку (Лика, хорв.). В Пиринском крае накануне дня Сорока мучеников женщины замачивали в воде 39 прутиков винограда, а после мыли волосы этой водой, «чтобы они были длинней». Словацкие девушки, чтобы иметь длинные, густые волосы, расчесывали их в Страстной четверг под вербой и пели: «Верба, верба, дай мне волосы длиной в три пояса!» Тот же ритуал в Святой вечер совершали украинки (Маковица в Восточной Словакии). На Рождество в сербской Герцеговине расчесывали волосы, сидя на бадняке. Девушки-болгарки из Пловдивского края при виде радуги кричали: «Радуга пьет воду из моря, мои волосы пусть будут до пят».
Врачевание и магическое использование волос демонстрирует веру в особую силу волос, способную наряду с другими магическими действиями (сжигание, окуривание, закапывание в землю и т. п.) предохранять людей от болезней или изгонять их. Так, у сербов женщина, у которой умирали дети, должна была во время беременности собирать свои волосы, чтобы, как только родится ребенок, рассыпать их вокруг новорожденного, поджечь и тем самым сохранить жизнь своего младенца. Срезанные пряди волос у больных лихорадкой, сухоткой, грыжей или страдающих от сглаза и испуга для их излечения забивали в дверную притолоку осиновыми колышками, закладывали в дупло осины и т. п.
При помощи волос можно извести человека, передать болезнь здоровому либо произвести наговор на волосы здорового. В Словакии волосы здорового человека закапывали на кладбище и тем самым наводили на него болезнь. Хорватские девушки верили, что они смогут приворожить молодых людей, если незаметно подложат свои волосы в пищу их избранников.
В Моравской Словакии, наоборот, парни стремились очаровать девушек тем, что три волоса избранницы закручивали колечком и носили их за пазухой. Сербы в Лесковацкой Мораве, уходя на войну, в качестве талисмана от пули и штыка вшивали в мундир ногти и волосы с головы внебрачного ребенка. В Северо-Восточной Сербии для того, чтобы покойник не стал вампиром, нагая женщина кадила очесами конопли волосы покойника: пепел, остатки конопли и волосы клали в гроб.
При обряде крестин волосы выстригались, а по закатанным в воск и брошенным в купель волосам гадали о судьбе новорожденного: закружится комочек — «к житью», пойдет ко дну — «не к житью» (в. — слав.).
В свадебном обряде совершались многочисленные ритуалы с волосами невесты и жениха. На Виленщине белорусы сажали жениха «на посад» (дежу) и крестообразно подрезали и подпаливали ему волосы на голове, а в районе Новогрудка посаженая мать брала несколько волос с головы жениха и невесты, спутывала их в пучок и сжигала, чтобы «случить» (соединить) молодых. В погребальном обряде волосы расплетали и распускали в знак траура.
