Ознакомительная версия.
religion_rel Валентин Свенцицкий Граждане неба. Мое путешествие к пустынникам кавказских гор
Валентин Павлович Свенцицкий — богослов, философ и духовный писатель, написал эту замечательную книгу в 1915 году после поездки на Кавказ, которую совершил, желая своими глазами увидеть монахов-отшельников, прикоснуться к православной святости. Книга передает атмосферу пустынножительства кавказских гор, пронизана глубоким пониманием сути христианской жизни и христианского подвига.
пустынник,отшельник,монах,Новый,Афон,Кавказ,Брамба,Абхазия ru ru Дмитрий Панферов Fiction Book Designer, FB Editor v2.0 18.01.2010 http://azbyka.ru/tserkov/monashestvo/sventsitskij_grajdane_neba0-all.shtml FBD-DD079C-A9CB-0648-29AE-0EDD-2C93-279DE1 2.1 Граждане неба. Мое путешествие к пустынникам кавказских гор. Тип. Т-ва А.С.Суворина-"Новое время". Эртелев, 13 Петроград 1915
Валентин Свенцицкий
Граждане неба. Мое путешествие к пустынникам Кавказских гор. 1915 г
I. КАК Я ИСКАЛ ПУСТЫННИКОВ. — ЕХАТЬ ИЛИ НЕ ЕХАТЬ? — «СТРОИТЕЛЬ МОНАСТЫРЯ». — «ЧЛЕН ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ»
На Новом Афоне есть специальное помещение для «пустынников»: длинная полутемная комната, с нарами, покрытыми циновками вдоль стен.
С гор в монастырь приходят пустынники к исповеди и причастию. Приносят на продажу свои изделия: ложечки, кресты и четки. Запасаются сухарями и всем необходимым.
Монастырь принимает пустынников, — но не любит их.
Монастырь видит в пустынниках косвенное осуждение себе. Это — «протестанты», которых не удовлетворил монастырь. Это — люди, предпочитающие «самочинное спасание» монастырскому послушанию и монастырской дисциплине.
— Они ушли от нас — нечего и ходить к нам! Но открыто не гонят. Хотя бывает и это. Один пустынник рассказывал мне, как пришел он исповедаться в Троицкий монастырь, недалеко от Красной Поляны. Иеромонах сказал ему:
— Ты живешь на речке, под скалами — и ступай в свою речку исповедоваться!
Первые мои поиски пустынников поэтому же оказались безуспешными.
Я приехал на Новый Афон с очень солидным рекомендательным письмом, в котором, между прочим, было написано: «У подателя такого-то есть очень серьезная духовная нужда видеть и говорить с пустынниками, не откажите помочь ему своими советами и указаниями найти их на Кавказских горах»…
Фраза о «духовной нужде» испортила все!
Как это с «духовной нуждой» — и вдруг обращаться не к монахам, а к каким-то «пустынникам»!
И в результате на Новом Афоне мне было сказано, что никаких пустынников они не знают…
Вероятно, я долго бы разыскивал пути, по которым можно добраться до пустынников, если бы случайно, уже на следующий год, не узнал, что тут же, на Афоне, против гостиницы для «чистой публики», есть каморка и для них.
Была Страстная неделя. В монастырь пришло человек десять пустынников.
Когда я вошел к ним, они отдыхали после службы. Несколько человек за столом пили чай. Некоторые лежали на нарах. В головах почти у каждого стоял мешок с сухарями: они уже получили это монастырское подаяние.
Я боялся входить к ним. Я думал, что, может быть, неловко с моей стороны врываться к людям, только по необходимости покидающим свое безмолвие; может быть, они не хотят ни видеть, ни разговаривать с «мирским» человеком. «Пустынники» рисовались мне мрачными, замкнутыми, неприветливыми. Да, кроме того, было жутко как-то от мысли, что увидишь перед собой людей, если не святых, то во всяком случае вступивших на путь святости.
И первое, что поразило — это их простота. Они совсем «как все»! Сразу исчезла тяжелая неловкость. Простота их невольно передалась мне. Почувствовалось, что и ты с ними можешь быть простым и искренним, как ни с кем.
Мне хотелось побывать в Аджарах — местность, около которой, главным образом, живут пустынники.
Я спросил:
— Нет ли кого-нибудь с Аджар?
Я оттуда, — сказал молодой пустынник о. Сергий. — Вы хотите побывать у нас?
— Да. И не знаю, как это сделать.
— Надо, чтобы вас кто-нибудь проводил. Самому трудно. Хотите, я провожу вас?
— Но я сейчас идти не могу. Мне бы хотелось не раньше июня. Вас, наверное, не будет здесь?..
— Это ничего. Вы напишите, когда приедете, а я приду.
— Придете?
— Да. Вы так сделайте. Заранее напишите в Драндский монастырь, что приедете такого-то числа. Мне письмо передадут с кем-нибудь. Я приду. А из монастыря пойдем вместе.
О. Сергий говорил, немного торопясь, точно спешил убедить меня, как все это будет хорошо и удобно, и что мне решительно не о чем беспокоиться.
— Ведь вам до Драндского монастыря сто верст придется пройти! — не удержался я.
О. Сергий посмотрел на меня, видимо, решительно не понимая, к чему я это говорю.
— Да, верст сто будет, — сказал он, — но дорога до Аджар хорошая, ровная. От Аджар немножко в гору придется идти… без привычки, правда, трудно… Бог поможет… взойдете…
С о. Сергием мы на этом и решили. Я должен был написать ему через одного иеромонаха Драндского монастыря, когда приеду из Москвы, а о. Сергий к этому числу должен был придти за мной.
Тут же, при первой встрече, я узнал об одном деле, которое глубоко волновало пустынников. Случилось это так. Меня спросили:
— А в Адлер к нам не собираетесь?
— Нынешний год едва ли, — может быть, после.
— Вы из Москвы сами?
— Из Москвы.
— Туда поехал один наш пустынник — о. Иларион.
— Это который «На горах Кавказа» написал?
— Нет! Того мы «старым» Иларионом зовем. Этот — моложе… Хлопочет о монастыре…
— О каком монастыре?
— Чтобы свой монастырь у нас был, для пустынников.
Я удивился:
— Сами из монастырей ушли, а теперь монастырь строить хотите?
О. Сергий сочувственно засмеялся и быстро вставил:
— Вот, вот, наши то же им говорят: не надо нам монастыря. Нам бы только, жить на казенной земле позволили. Не гнали бы.
Пустынник из Адлера стал объяснять мне:
— Решили мы хлопотать, чтобы отвели нам казенной земли сколько-нибудь. Монастырь разрешили построить. Но чтобы не так, как в других монастырях, а чтобы разрешили жить вне монастыря, по-пустынному… Кто как хочет… И чтобы церковь была своя…
Он, видимо, сам плохо понимал, как все это можно сделать.
О. Сергий снова сказал:
— Мы им говорили… Бог с ним, с монастырем!.. Мы и так ушли от этого, а тут опять! Не надо нам ничего. Хлопотали бы только, чтобы жить позволили на гоpax, — больше ничего нам не надо…
— Неудобство, — сказал грузный монах-пустынник, как я потом узнал, снова решивший вернуться в монастырь.
— Конечно, в пустыне неудобно, на то и шли, — послышалось несколько голосов.
— Пастухи обижают да разбойники, — сердито настаивал грузный монах.
— Это и в монастыре обидеть могут, — сказал я.
— В монастыре стражников можно поставить.
— Ну, конечно, стражников в пустыне поставить нельзя, — засмеялся я.
О. Сергий все время сочувственно кивал мне головой. И я видел, что опасность для пустынножительства постройки монастыря он понимает вполне. Впоследствии один из старых пустынников сказал мне прямо:
— Вся эта затея о. Илариона — бесовское дело. О. Сергий не говорил так определенно, но было видно, что думает он именно так.
— Приходите к нам, — сказал мне о. Сергий, — там всех увидите. Со всеми поговорите… Мы не хотим монастыря.
— А зачем подписи дали? — почти злобно спросил монах, предлагавший стражников. О. Сергий помолчал и сказал тихо:
— Чтобы мир был… Пусть хлопочет… Мы будем жить — по-прежнему…
На этом спор кончился. Попрощались до июня. Я теперь знал, что найду то, что искал, увижу тех людей, которых увидать было для меня так важно. И действительно, через несколько месяцев я увидал и настоящих пустынников и внутреннего врага их в образе «строителя монастыря».
От Сухума до Аджар, местности, близ которой на горах живут пустынники, восемьдесят верст.
Драндский монастырь несколько в стороне от этой дороги, в двадцати верстах от Сухума.
Свидание с о. Сергием было назначено в Драндах, а потому я не мог из Сухума отправиться прямо в Аджары.
Обстоятельства дали мне возможность перед отъездом в Драндский монастырь видеться с сухумским духовенством.
Ознакомительная версия.
