И:! "поют псалмы и песни четыре: одну Моисея, из Саломона, из! Даниила…" и следует!" Славословие".
Легко увидеть, что здесь — основа нашего современного чина, который тоже начинается «Шестопсалмием» и заканчивается Великим Славословием:! "Слава в вышних Богу…" (католическое: "Gloria in excelsis Deo… ").
Что же касается библейских песен, то это — зерно, из которого в VIII веке вырастит Канон Утрени.
!"Песнь Моисея" ("Исход") — это первая песнь нашего Канона.
!"Песнь Соломона", выросла, конечно, из "Песни песней", которая вся насквозь литургична, ибо это пир Христа и Церкви.
!"Песнь трех отроков" ("Даниил") славит пришествие Сына Божия, т. е. воплощение. Её пели три диакона.
Но дальше случается нечто очень странное:
указано чтение из Священного Писания и Поучение (т. е. проповедь!). Затем, производится молитва над оглашенными (с руковозложением) и они отпускаются. А верным возвещается тайное учение (буквально "Мистагогия"), причём помещён его текст: о тайне Воплощения, о двух природах во Иисусе Христе в связи с Искуплением и т. д. И:! "Когда народ будет научен мистагогии, приносится Евхарис!тия…" (I, 26–28).
Так что же — вся описанная служба была только Литургией оглашенных? Так иногда и думают (потому что помещённый выше евхаристический чин начинается прямо с принесения Даров, т. е. это Литургия верных), но это не так! Перед нами всё-таки Утреня, которая только-только начинает выделяться из Литургии оглашенных, которая ещё фактически слита с нею. Однако ниже, из раздела "Воз глашения диакона" мы узнаём, что имеется не только епископская, но и "Диаконская Утреня" (и даже — "Утреня вдовиц", т. е. пресвитерниц. Но ведь не может быть какой-то особой женской Литургии!).
Обратим внимание ещё вот на что: "Диаконская Утреня" из «Завещания» содержит длинный ряд прошений (22 прошения в форме:!"За!то-то помолимся, чтобы Господь…"). Этот прообраз какой-то огромной пред-евхаристической ектении. Древние чины Халдейской, Коптской и Армянской Литургий содержат также большие ектении после Синаксиса. Причём они делятся на две части: молитвы оглашенных и верных. То же самое в нашей Литургии свт. Василия Великого: после ектении об оглашенных идёт какая-то огромная комбинированная ектения верных. И то же самое в современных чинах Вечерни и Утрени, которые обе завершаются Сугубой и Просительной ектениями. Не есть ли это доказательство того, что и Вечерня и Утреня развились из каких-то ранних пред-евхаристических чинов?
Попробуем отделить собственно Утреню «Завещания» от непосредственно примыкающей к ней Литургии оглашенных и получим следующий чин:
1. Вход епископа и диакона(ов).
2. Епископ приветствует собравшихся:! "Слава Господу!"
3. Народ отвечает:!"Достойно и праведно".
4. Епископ произносит Утреннюю молитву.
5. Народ поёт псалмы, гимны и славословие.
6. Епископ благословляет и отпускает оглашенных.
Сразу бросается в глаза необычайное сходство этого чина с описанной выше Вечерней. По-существу, это один и тот же чин, только Вечерняя молитва заменена Утренней, и вместо "Свете Тихий" поют "Великое славословие" и псалмы. Кстати, и католическое "Великое славословие" ("Gloria") так и осталось пред-евхаристической молитвой, удержавшись в Мессе, а не в Вечерне.
Поэтому многие исследователи-литургисты сейчас считают, что первоначален чин некой общей предъевхаристической Всенощной, которую с начала III века служили в ночь с субботы на воскресенье и которая впоследствии, на рубеже III и IV вв., разделилась, т. е. с минимальными различиями стала совершаться как поздно вечером, так и до рассвета.
5. СТРУКТУРА ДРЕВНЕЙШЕГО ВСЕНОЩНОГО БДЕНИЯ.
Гипотеза о существовании этого чина подтверждается чрезвычайно архаичным армянским литургическим материалом, близким к Халдейской Церкви. Ещё в 1960 г. его исследовал католический литургист о. Матеус и доказал, что древнейшая всенощная состояла из 2 — х частей: …….. — хваления и Евхаристии.
Перед Евхаристией пели библейские песни: Моисея ("Исход") и 3 — х отроков ("Даниил") и читали Евангелие.
Более того: похожий предъевхаристический чин до сих пор сохранился у армян в субботу вечером (в современном армянском Часослове называется "Жеманик").
В Православной Церкви эти архаические черты более всего проявляются в нашей Вечерне Великой Субботы. Как вы помните, она у нас служится в пятницу днём вместо Литургии (которой в пятницу не положено) и завершается выносом Плащаницы.
Итак, привлекая параллельный материал (т. е. Эфиопскую версию "Апостольского Предания" и "Testamentum"), мы можем реконструировать следующее чинопоследование:
1. Вход епископа и диаконов.
2. Приветствие епископа:! "Слава Господу" или!" Господь с ва!ми";
ответ:!"И со духом твоим".
3. Молитва епископа.
4. Ответ людей:! "Тебе хвалим, Тебе благословим и молим ти!ся …! Аминь".
5. Пение библейских песен и псалмов (вперемежку).
6. Предъевхаристический чин:! — "Благодать Господа нашего со всеми вами" — "И со духом!твоим";! — "Восхвалим Господа!" — "Достойно и праведно есть";! — "Горе имеем сердца!" — "Имамы ко Господу".
7. Епископская молитва.
8. Чтение Священого Писания (Ветхого Завета).
9. Проповедь.
10. Отпуст оглашенных.
11. Слово к верным и молитва о них (или ектения).
12. Анафора.
Вот — этот древнейший чин первой половины III века, из которого генетически развились наши Вечерня и Утреня. А сформировались они в современном виде только к началу IX века.
6. ГИМНОГРАФИЯ И ЧТЕНИЯ.
Несомненно, что песнь "Свете тихий",сопровождающая т. н. "Ве черний вход" (со светильником!), наравне с благословение хлебов самый древний элемент нашей Вечерни. Как известно, уже свт. Василий Великий (+ 379 г.) упоминает его в 29 — й главе своей книги "О Св. Духе к Амфилохию" в следующем контексте:! "Отцы наши не хотели в молчании принимать благодать вечерне!го света, но при явлении его немедленно и благодарили… народ!возглашает древнюю песнь… А если кому известна и песнь Афиноге!на… то он знает, какое мнение о Духе имели мученики". ("Творе ния" т. III, стр. 345–346).
На основании этих слов свт. Марк Эфесский (+ 1450 г.) приписывал авторство гимна "Свете тихий" мч. Афиногену еп. Севастийскому (+ 311 г. память: 16/29 июля). И в греческом «Часослове» он до сих пор подписывается, как "Гимн св. Афиногена мученика". Однако, свт. Василий Великий отличает "песнь Афиногена" от вечерней песни "Свете тихий", прибавляя, что не знает автора! (!"И не!можем сказать, кто был отцом тех хвалений, которые поем во время!светильничных…"). т. е. она была ещё ранее Афиногена в вечернем богослужении. А т. к. предъевхаристический чин Каппадокийской анафоры по собственному признанию свт. Василия, заимствован им из Неокесарийского чина (см. "Творения св. Григория Чудотворца", Пг, 1916 г., предесл.), то вполне возможно, что автором этого гимна был свт. Григорий Неокесарийский (ок. 240–270 гг.). И в таком случае — это гимн середины III века.
свт. Григорий Нисский, описывая жизнь свт. Григория Неокесарийского свидетельствует о том, что он был гимнографом и составлял песни на дни памяти мучеников. Другим выдающимся гимнографом середины III века (по свидетельству свт. Дионисия Александрийского) был блаж. Непот, еп. Пентапольский (в Египте). Однако, творения его до нас не дошли. Единственный образец подобного рода творчества — это чудом сохранившаяся до нас песнь свт. Мефодия, сочинённая им для женского аскетерия.
Сщнмч. Мефодий, еп. Патарский (+ 312 г.), автор полемических трудов против Оригена, опубликовал её в своей книге "Разго вор десяти дев". Это — книга о девстве, как подвиге, ведущем к единению со Христом. Девы ждут Жениха Небесного и одна из них запевает:
! "Девы! С небес гремит глас, пробуждающий мертвых.! Он велит всем нам в белых одеждах со светильниками! нестись к востоку на сретенье небесного Жениха.! Восстаньте прежде, чем Господь внидет в дверь." Хор дев подхватывает припев:
! "Тебе посвящаю себя чистою! и со светоносным светильником встречаю Тебя,! небесный Жених! Одна из дев продолжает:
!"Забыла я родину, возжелав красоты Твоей, Боже,! забыла лица сверстниц моих,! забыла о том, что мной хвалилась и мать и сродники.! Ты, Христе, стал всем для меня" Хор:!"Тебе посвящаю себя чистою…" и т. д.
Песнь довольно большая, но, несмотря на свою простоту, она производит чарующее и странное впечатление. Такие песни поют за долгой монотонной работой. Они поддерживают ровное молитвенное горение и способствуют аскетическому самозабвению, но не размывают личность, а наоборот создают вокруг неё сакральное мелодическое пространство, которое сознаётся как душевная твердь, крепость и ограждение от дурных помыслов. И это уже типичная мистика!
На какую же мелодию всё это следовало петь? Об этом уже в начале века задумывался Климент Александрийский:! "Должна быть отвергнута музыка чрезмерная, надламывающая ду!шу, впадающая в разнообразие, то плачущая, то страстная, то неис!товая и безумная. — пишет он в «Строматах» (VI, 11) —! Образец для!музыки может дать Давид… воспевающий Бога ритмически. Даоричес!кой гармонии наиболее подходит такой энгармоничнский лад, а Фри!гийской — диатонический…"
