Мальчики смотрели друг на друга и молчали. Оба ощущали, что между ними пролегла пропасть, и каждый из них хотел преодолеть ее. «Как бы я желал, чтобы Ваффи стал христианином, – размышлял Давид. – Тогда мы оба были бы, как светила в мире!»
«Как было бы здорово, если б он не думал постоянно о том, как стать хорошим и говорить правду, – в свою очередь думал Ваффи. – Нам было бы веселее вместе, если бы он был таким, как я».
– Мне пора идти, – сказал наконец Давид. – У нас дома будет вечеринка в честь Рождества.
Он поднялся, чтобы уйти, но не двинулся с места.
– Пошли со мной, – вдруг предложил он Ваффи.
– Я пойду, если ты ничего не станешь рассказывать своему отцу, – осторожно произнес Ваффи.
– Я ничего не скажу ему, – пообещал Давид, – но только до тех пор, пока не уйдут гости, и мы не останемся одни.
Они вместе пошли по тропинке. У каждого из них лежала тяжесть на сердце. Оба сознавали, как непохожи друг на друга, и что теперь их дружба будет складываться иначе, если вообще им суждено остаться друзьями. Пропасть между ними стала такой глубокой, что с этим нельзя было не считаться. И эта пропасть останется навсегда, пока один из них не изменится. Бесполезно надеяться, что свет и тьма когда-нибудь смогут примириться.
Но во время вечеринки мальчики веселились и радовались вместе с гостями, пели песни, пока не пришла медсестра и не позвала всех на рождественскую службу в больницу. Давид пошел вместе со взрослыми, чтобы петь песни и рассматривать слайды, на которых были изображены сцены, повествующие о рождении Иисуса.
Когда все закончилось, и гостям пора было расходиться, Давид отправился домой. Была темная ночь, луна еще не взошла. Свернув за угол, Давид увидел окно своего дома, в котором светилась всеми огнями елка. Ее свет падал на темную тропинку, ведущую к дому.
Нужно прямо сейчас пойти к отцу и рассказать ему о разбитом стекле. Веселые огоньки елки подмигивали мальчику, словно говоря: «Иди, не бойся. Ты поступаешь правильно». Давид вспомнил о бедолаге Ваффи, которому всегда приходится скрываться во тьме, обманывать и бояться. Давид решил молиться о Ваффи каждый вечер, когда они с мамой читают перед сном молитвы, а также и о себе, чтобы когда-нибудь стать похожим на эту маленькую рождественскую елку, освещающую дорогу всем, кто вынужден возвращаться домой в темноте. Ведь только благодаря своей храбрости, правдивости и доброте Ваффи и такие, как он, смогут найти правильную дорогу.
Глава шестая «Скоро утро, но еще ночь»
Оставалось десять дней каникул. Рождественские праздники миновали, и Давид с Ваффи почти одновременно вспомнили о таинственной лодке.
Холодная, дождливая зима уступила место теплой и солнечной весне, которая в этих местах наступала рано. По утрам на земле еще можно было увидеть иней, и в воздухе чувствовался мороз, но к полудню становилось довольно жарко. Как-то днем мама усадила детей и Лейлу в свою машину, чтобы прокатиться с ними и полюбоваться просыпающейся от зимнего сна природой. Она остановила машину у болотистого подножия холма, где вдоль извивающегося ручейка в зарослях кустарника росли бледно-желтые нарциссы. Дети быстро разулись и, стоя по щиколотку в воде, принялись рвать цветы и составлять из них букеты для украшения больничных палат. Воздух был густо пропитан ароматом трав и цветов и наполнял всех предчувствием настоящей весны, скорой и дружной. Через неделю-другую острые головки ирисов закачаются на полях и зацветут миндальные деревья. Джоана, стоя посреди ручейка на пологом камне, вдыхала аромат собранных ею цветов и казалась очень счастливой. Потом девочка увидела резвившегося ягненка на вершине холма; словно артист на сцене, он совершал головокружительные прыжки. Малышка попыталась проделать то же самое и принялась весело скакать по берегу ручья на своих коротких и толстых ножках. Увидев ее бурную радость, ягненок испугался и побежал к своей маме. Лейла, наблюдавшая за Джоаной, смеялась до тех пор, пока из глаз не потекли слезы: она никогда еще не видела такую смешную девочку, хотевшую быть похожей на ягненка.
У Давида внутри всё словно пело от восторга. Просыпаясь утром, он частенько любовался зарей, которая день ото дня становилась все ярче. Как-то утром мальчик проснулся раньше обычного, потому что Ералаш, спавший возле его кровати, скулил и трепыхался в своей корзинке, сражаясь с невидимым врагом, – вероятно, ему приснился кошмар. Давид, в полудреме, повернулся в постели и ласково потрепал зверька за уши, чтобы успокоить. Неожиданно его взгляд упал на окно, и сон как рукой сняло. Он сел на кровати, уперся локтями в подоконник и стал смотреть на море.
Берег, с его вытянутыми пляжами и крохотными поселениями, казался совсем близким. На фоне ярко-оранжевого неба – предвестника чудесного дня, отчетливо вырисовывались далекие горы. Море все еще было темным, но то тут, то там на его поверхности вспыхивали золотистые молнии: над островом торжественно распускался алый цветок рассвета. Давид смотрел на всё это великолепие и сознавал, что наступающий день не будет похож на другие. Он собирался прочитать несколько стихов из Библии, а потом подняться с постели.
В то утро он перечитывал одну из самых своих любимых историй. Красота природы, красота библейских строк так взволновали мальчика, что ему тотчас же захотелось побежать в больницу и рассказать обо всем Лейле; но девочки уже не было там: она вернулась в свою деревню. Давид читал 14-ю главу Евангелия от Матфея. В ней говорилось о том, как Иисус ходил по воде и как апостол Петр отважился проделать то же самое. Сейчас Давид очень хорошо понимал Петра, его и самого тянуло прогуляться по золотым волнам в это сказочное утро; но апостол пытался пройти по воде совсем даже не утром, а ночью, перед рассветом, во время страшной бури, когда в небе не виднелось ни одной звезды, а могучие волны так и норовили поглотить смельчака. Как, должно быть, обрадовался Петр, когда почувствовал сильные руки Иисуса, поддерживающие его.
Давид думал о море и той радости, которую оно доставляет человеку. Сегодня он должен отыскать Ваффи и отправиться вместе с ним к морю: потому что такой день просто создан для приключений. Может быть, именно сегодня они раскроют тайну загадочной лодки. Казалось, Ералаш тоже чувствовал предстоящее приключение; он втягивал носом воздух и нервно подрагивал хвостиком. Давид раскрыл окно пошире, щенок выпрыгнул из него и принялся неистово носиться по мокрой от росы траве, поднимая тучи брызг.
Давид быстро оделся. Весь захваченный дерзкими мечтами, он тихо прошмыгнул мимо отца, который сидел в гостиной и читал. Мама и Джоана еще спали, а Ваффи никогда не просыпался раньше восьми. Давид выбежал в прохладный, словно сотканный из солнечных лучей сад, свистом подозвал Ералаша и все утро, до самого завтрака, носился с собакой наперегонки.
Затем к маме пришли гости, изучавшие Библию, и она попросила сына заняться с Джоаной.
В построенном Давидом шалаше из бамбуковых стеблей дети затеяли игру в магазин. Джоана, как аккуратный продавец, разложила на больших, ровных лепестках нарцисса шарики мимозы, камешки, еловые шишки и голубые плоды эвкалиптового дерева; а Давид изображал посетителей, то и дело что-нибудь покупавших. Сперва он был старым подслеповатым сапожником, близко подносившим к глазам всё, что он собирался купить. Потом толстым мясником, таким толстым, что едва мог протиснуться в двери магазина. Ему пришлось побывать и леди Монтаг – она жила в Посольстве и пришла в магазин в сопровождении пуделя и мальчика-слуги, который должен был нести ее покупки (тут Давиду одновременно пришлось быть и леди Монтаг, и слугой, и собачкой). Джоана, довольная, весело хохотала. Ей хотелось играть еще и еще. Давид, видя, как радуется сестра, ощутил прилив вдохновения и выдумывал все новых персонажей. Они и не заметили, как наступило время обеда.
– Ты хороший мальчик. Джоана была так счастлива, когда ты играл с ней, – похвалила Давида мама, когда дети вернулись в дом, все еще продолжая смеяться и шутить.
После обеда малышка отправилась спать, и Давид был предоставлен самому себе. Он подбежал к ограде и взглянул на море. Невысокие волны сверкали и пенились в лучах весеннего солнца. На берегу не было видно ни души. Не было заметно и следов на песке. Внезапно Давид почувствовал, что не может больше ждать ни минуты. Он на цыпочках прокрался мимо спящего на крыльце Ералаша и что было духу бросился на поиски Ваффи. Еще раньше мальчики решили не брать Ералаша на берег – в таком таинственном деле лишний шум им совсем ни к чему. Когда настанет день узнать тайну прикованной к скале лодки, все будет зависеть от того, насколько тихо они залягут в своем укрытии, и от того, как долго им удастся оставаться незамеченными. Лай Ералаша в самый неподходящий момент грозил провалом операции.
Ваффи тоже искал Давида. Встретившись на дороге и издав радостный клич, оба ощутили необычайный прилив сил и отваги. Они уже три недели не показывались на берегу, и сегодня по всему был самый подходящий день для новых начинаний и рискованных поисков. Мальчики взглянули в глаза друг другу и двинулись по направлению к берегу, выразив тем самым молчаливое согласие и непоколебимую решимость. Оба были уверены: сегодня непременно должно что-то произойти, и казались себе готовыми к любому повороту событий.
